Я работаю в мультинациональном коллективе. Кроме подавляющего большинства ирландцев (я живу в Ирландии), среди коллег встречаются выходцы из Восточной Европы (львиная доля – поляки, разбавленная вкраплениями из Прибалтики, Словении, Словакии, Сербии, Венгрии, Румынии, Хорватии и очень редкими русскими и украинцами), Африки (большая часть – нигерийцы, довольно много южноафриканцев, ну и куда реже – приехавшие из Зимбабве, Алжира и Ганы). Гастарбайтеры из Западной Европы встречаются нечасто – оно и понятно, в отличии от абсолютного большинства людей, приехавших из упомянутых выше стран, западные еропейцы едут сюда в основном не за лучшей долей, а, скорее, за приключениями или по семейным обстоятельствам. Некоторые британцы, например, вступают в брак с ирландцами и, беспокоясь за будущее детей, решают обосноваться в более спокойной Ирландии.

Итальянцы, испанцы, финны, французы, австралийцы являются редкими экзотическими исключениями. Мотивы жителей солнечных краев вообще сложно понять – променять климат родной страны на непрекращающийся ирландский дождь и повсеместную сырость? Очень сильной должна быть тяга к приключениям!

Но зато представители этой малочисленной группы чаще совершают поступок, на который решаются единицы – снова возвращаются на родину. Многие восточноевропейцы когда-то приехали в Ирландию заработать, первоначальный план – 2-3 года, скопить определенную сумму для конкретной цели, например, покупки жилья или открытия своего дела в родной стране. Но вот проходит 10 лет, супруги и дети перебираются в чужую страну, и жилье покупается уже не на родине, а там, где стабильная работа с приличным заработком. Лично мне известно совсем немного примеров, когда мои коллеги решались оставить работу и налаженный быт и снова вернуться домой. Один испанец, одна финка и влюбленная пара из Польши, которая приехала накопить на красивую свадьбу, а, поженившись, молодожены решили заработать на дом, его ремонт, за это время родили ребенка в Ирландии, но все-таки вернулись на родину, когда сыну пришла пора идти в школу.

Африканцы не имеют намерений возвращаться в родные страны, они приезжают «навеки поселиться». И если и покупают жилье на родине, то для того, чтобы сдавать его в аренду. Устраиваются на новом месте, открывают магазины с привычными им продуктами и, сидя за столиком в кафе на работе с не привыкшими к экзотике в еде ирландцами, шокируют последних блюдами, к примеру, с куриными или коровьими желудками.

Но если ирландцы и выражают свое мнение по поводу национальной кухни, то к приезжим в общем они относятся терпимо. Возможно, это происходит потому, что им и самим приходилось переезжать в чужие страны в поисках лучшей жизни – во время картофельного голода в девятнадцатом веке ирландцы массово эмигрировали в США, в середине прошлого века – в Великобританию. А сегодня популярные направления – Австралия и Новая Зеландия. Туда, правда, уезжают не по экономическим соображениям и не насовсем – молодежь едет в Австралию на год-два, подрабатывает, путешествует по стране и набирается впечатлений, а после все-таки возвращается на родину.

То ли по этой причине, то ли из-за декларируемой Европой толерантности, даже если ирландцы и относятся к «понаехавшим» негативно, то не демонстрируют это. Народ дружелюбный и отзывчивый, обживаться на новом месте и вливаться в коллектив было легко. Случаи, когда недовольство приезжими выражалось открыто, можно пересчитать по пальцам одной руки. Например, однажды на работе оказались в одной команде люди разных национальностей – поляк, нигериец, латышка и ирландец. И кто-то это вслух заметил. На что один из присутствовавших пробурчал себе под нос: «Чертова Организация Объединенных Наций». При этом недовольный хоть и проживал в Ирландии, но был англо-индийского происхождения, так что выразителем мнения коренного населения не являлся.

В другом случае, правда, недовольство выразил уже ирландец, но у него для взрыва эмоций были причины: ранним утром его автомобиль столкнулся с другой машиной, виноват был второй водитель. Виновник аварии был белым южноафриканцем, для многих из них первый язык – африкаанс, и на английском они говорят хоть и абсолютно свободно, но с акцентом. Водители вышли из машин, виновный начал извиняться, а потерпевший, услышав иностранный акцент, особо не заморачивался с идентификацией национальной принадлежности виноватого и в фрустрации закричал: «Убирайся в свою чертову Польшу!»

Поначалу, когда приходилось работать бок о бок с поляками, я без конца спрашивала, как будет звучать по-польски то одно слово, то другое. И каждый раз мой внутренний филолог поражался сходству польского языка если не с русским, то с белорусским или украинским. Поляки возрастом около сорока и старше изучали русский в школе и после вопроса, могут ли они говорить по-русски, несколько секунд морщили лоб, а потом вдруг бодро запевали «Пусть всегда будет солнце». Все почему-то в школе учили именно эту песню. Я потом уже специально спрашивала, если кто-то сам не начинал петь – помнят? Да, помнили. Ну а я в ответ затягивала «Свенты Боже, свенты моцны, свенты несмертельны, змилуйсен над нами» –  в той местности, откуда я родом, службы в костеле проходят на польском. Вот такой вот культурный обмен получался.

Внутренний филолог не дремал не только при общении с поляками и заметил вот что: у многих нигерийцев частью имени или фамилии было «ола» – например, Адеола, Абиола. Я спросила у одной девушки, означает ли это что-нибудь на их языке. Оказалось, что «ола» переводится как «благосостояние». «Get rich or die tryin'» (разбогатей или умри, пытаясь это сделать) стало чем-то вроде жизненной программы для многих африканцев, ведь когда даже обычная питьевая вода является недоступной роскошью, внутренняя гармония и личностный рост не кажутся такими уж актуальными, а счастье напрямую отождествляется с богатством. Жители более развитых стран потихоньку осознают, что не в деньгах счастье, и, выбирая имя для ребенка, хотят, например, отдать дань уважения истории своей страны и поэтому называют детей Федотами и Лукерьями или Яблоком, Денимом и Птичкой (ну а чем еще объяснить выбор этих имен американскими знаменитостями, если не реверансом в сторону native americans с их Соколиным Глазом и Белым Пером?). А жители Африки, видимо, не желают упускать ни одного шанса обеспечить достойное будущее своим детям, в том числе и с помощью говорящего имени.

Позже, правда, из разговора с другим нигерийцем я узнала, что понятие «ола» шире – это слово означает любое божье благословение, будь то материальное благополучие, здоровье или много детей. Но, как говорится, «ложки нашлись, а осадок остался» – если сейчас я встречаю человека, частью имени или фамилии которого является «ола», первым в памяти всплывает именно значение «богатство».

Мое собственное имя пережило интересные метаморфозы. Открою тайну, меня зовут не Маша, а Татьяна. Поначалу я представлялась новым коллегам как Таня – думала, что короткую версию им будет легче запомнить. Хотя, в принципе, оба варианта имени известны как ирландцам, так и иностранцам. В Восточной Европе Татьяны совсем не редкость, нечасто, но встречаются они и среди ирландок, и даже сестру одного коллеги из Зимбабве звали Таня.

Ну вот, сначала меня знали, как Таню. Но если надо было подисывать какие-нибудь бумаги, то там я уже писала полное имя. И вот наблюдательные заметили, что появился еще один слог, добавили его к короткой версии и на выходе получилась «Татанья». Чем-то итальянским от этого повеяло, созвучно с Тото Кутуньо. И вот эта Татанья распространилась как вирусная инфекция. Я исправляла коверкающих, кто-то внимал и звал меня правильно, а для кого-то я Татанья по сей день... Я уже не говорю про фамилию – в какой-то момент я махнула рукой и теперь представляюсь мутированной версией, которая возникла при попытках представителей местного населения ее произнести.

Вот так и живет наша мини-ООН. Чаще – мирно, иногда – с появлением горячих точек, но всегда – нескучно.