НИКАКОГО СПОРТА! Так звучит Первый Принцип Уинстона Черчилля. Второй, по-моему, тоже не хуже: лучше сидеть, чем стоять, лучше лежать, чем сидеть. Уинстон Черчилль оставил огромный след в мировой истории. Он фактически правил третью мира. Он первым сказал: "Без комментариев!" И он не выносил никакого спорта! Я прочитала статью в одном медицинском журнале – про статистику заболеваний представителей высшего общества в разные периоды времени. То есть о том, чем в зависимости от времени в основном болеют и от чего плачут богатые. Во времена Уинстона Черчилля они страдали от того, что слишком много ели и пили. Сам великий англичанин был толстенным обжорой. Скончался от сердечного приступа. Ататюрк Кемаль, Отец Всех Турок, был хроническим алкоголиком. Скончался от цирроза печени. Еще их периодически ранили и убивали на войне. Брежнев, например, потому и говорил "сиськи-масиськи" и "сосиськи сраны", что во время Великой отечественной войны у него было ранение в челюсть. К середине девяностых годов ситуация изменилась. Богатые и знаменитые стали страдать от того, что слишком много работают. Нервное напряжение, синдром хронической усталости, давление и мигрени, а также старческий маразм от слишком тяжких умственных усилий на склоне лет – вот были главные болезни богатых. А теперь, в наши дни, знаете что? Спортивные травмы! Горнолыжный спорт, парашютный спорт. Кайт, вейкборд, сноуборд. А также различные растяжения ягодиц, мениски колен и выпадения позвоночника вследствие слишком активных нагрузок в фитнес-зале – вот основная причина, по которой приличные люди сегодня обращаются к врачу. Не считая, конечно, гинекологических осмотров, несварения от диет и ежеквартального отбеливания зубов.

Вставай на лыжи Мой дядя самых честных правил в пятьдесят лет встал на лыжи. Что делать – получил должность. Положение обязывает. И что в результате? Сломал колено! Второй месяц валяется в гипсе, а новые коллеги, молодые спортивные менеджеры, с горнолыжных склонов посылают ему сочувственные открытки по электронной почте. Мой друг, мужчина больших достоинств, поехал встречать Новый год не куда-нибудь, а на финскую горку, со сноубордом. Мальчики поехали, девочки поехали, и он поехал. Сломал ключицу. Поставили титановое плечо с ионным напылением, биологически совместимое – и то-то он горевал, что всего две недели не дождался до выхода новой модели – с блютусом, джипиэрэс и беспроводным выходом в Интернет! Примерно что-то в этом роде вставили его приятелю, который ровно через две недели в Болгарии на подъемнике сломал челюсть. Хуже того – я слышала историю про одного злополучного начальника, который три года подряд каждую весну ездил в Швейцарию и каждый раз, ровно в первый день выходя на склон, ломал себе одну и ту же ногу! Это не анекдот – он и сейчас туда собрался. Кататься. Куда катится мир?! Весенняя мания Это очевидно – мы все обречены на спорт. Стоило закончиться почти двухмесячной новогодней эпопее с тортами, мандаринами и масляным кремом, как началась другая – Во Что Бы То Ни Стало Обрести Спортивную Форму к Лету. Девицы кинулись на спорт, как страусы от врага. Бассейн каждую пятницу. Коньки в субботу и воскресенье. Зарядка с Синди Кроуфорд по утрам. Фитнес каждый вечер. Два раза в неделю, три раза в неделю, пять раз в неделю. И солярий, солярий, солярий. Дочерна. Что поделать – если хочешь считаться уважаемым членом общества, без спорта не обойтись. Хотя бы не заниматься – хотя бы о нем говорить. Например, так: – Приходи завтра ко мне в гости! – Не могу, у меня спорт. Хотя, ну его, спорт, приду! Или: – Вчера опять не пошла на спорт. Этак Спортивную Форму к Лету обрести не удастся! Это так несправедливо. Не все обязаны любить спорт. Среди очень приличных и вполне достойных людей есть, по крайней мере, трое, кто никогда не признавал никакого спорта. Это Уинстон Черчилль, Фаина Раневская и я, Нина Гечевари. Ибо я не люблю спорт. Я его – НЭНАВИЖУ! Как нас мучили в детстве Родителям сложно смириться с тем, что их ребенок абсолютно неспортивен. До последнего они надеются найти тот вид спорта, в котором он сможет блеснуть. В пять лет меня отдали на художественную гимнастику. Менее похожего на художественную гимнастку существа, чем я в пять лет, сложно было найти. Я была худшей девочкой в группе. Хуже меня была только Маша Деревянко. Нас постоянно выгоняли вместе из зала – за полную неспособность к художественной гимнастике и полное нежелание ее постигать. Или ставили в наказание к шведской стенке. Нам никогда не давали покрутить красивые ленты или покидать булаву – изо дня в день два года мы каждое занятие делали одно и то же движение: батман – вытянуть ногу-прогнуться, "и так, пока не научитесь"! Бесполезно – ноги все равно были, как кочерга. Через два года я перед занятием залезла под кровать, и меня не могли найти целый час. Пораженная мама спрашивала: "Нина, неужели ты настолько не хочешь ходить на художественную гимнастику?!" Я сурово трясла головой. "Странно, - удивлялась мама, - я была уверена, что ты ее любишь!" Вскоре после художественной гимнастики меня отвели на фигурное катание. Кое-как научившись стоять на коньках, я по-прежнему оставалась самой худшей в группе. Венцом моей карьеры фигуристки были соревнования между двумя районными секциями, на которые меня выставили, потому что был мороз, и все более способные дети заболели. В ночь перед соревнованиями я не спала – все думала, как я поступлю, если займу первое место. Я заняла последнее. Все первые места взяли девочки, которые занимались катанием почти профессионально, – у них даже были специальные костюмы для выступлений. Я резонно решила, что на первые места берут тех, у кого самые красивые платья, и навсегда разочаровалась в фигурном катании.

На теннис меня не взяли. "У этого ребенка нет данных!" - категорически отрезал тренер. Я показала ему язык. Меня выдрали. Решив, что мой непоседливый темперамент требует выхода, родители попытались отвести меня на фехтование. Первое же занятие стало последним. В фехтовальный зал одновременно со мной привели мальчика. Пока наши родители общались с тренером, мы нашли две шпаги и подрались ими. Обоих прогнали. Из бассейна меня изгнали уже за аморалку. "Пока все дети отрабатывают дорожку, ваша Нина подныривает и сдергивает с них трусы!" – таков был вердикт наставников. Неправда. Я не сдергивала трусы, а один раз попыталась. Со своей подружки Маринки. Мне показалось, это очень смешно. Но, честно сказать, подныривать я и правда любила. Угнетенные моими спортивными неудачами, родители решили, что я, возможно, стану ответственнее и дисциплинированнее, если спорт для меня будет сочетаться с заботой о ком-то. Например, о лошади – и записали меня в конноспортивную секцию. С жирной ленивой кобылой по имени Луга, к которой меня приписали два раза в неделю с трех до восьми, у меня установилось полное и обоюдное взаимопонимание. Я презирала ее за то, что она такая толстая и глупая, а она меня – за то, что я такая маленькая шмакодявка. Я рвала ей одуванчики и чесала палкой спину, а она медлительно потряхивалась и колыхалась подо мной, вовсе не стремясь переходить на галоп. Эта презрительная идиллия продолжалась до тех пор, пока жирное животное, задвигаясь в денник, не наступило мне задним копытом на ногу и, по своей крайней тупости, а не со зла, не раздавило в моей ноге двенадцать костей. Четыре месяца в гипсе. Правый каблук у меня с тех пор всегда сбит. Последней моей, уже самостоятельной попыткой Обрести Спортивную Форму стала секция карате, куда я добровольно пошла в пятнадцать лет. У Учителя Карате, из бывших воинов-интернационалистов, была странная метода – он считал, что если человека несколько раз побить, рано или поздно он даст сдачи. Он поставил меня к стене и велел здоровому восемнадцатилетнему парню, который тоже занимался недавно, набить мне морду. Парень посмотрел-посмотрел на меня… и отказался. Учитель сказал, что он не мужик и у него нет воли воина. И велел ему больше не приходить. Я ушла сама – из чувства справедливости.

В школе я постоянно отлынивала от физкультуры. В старших классах для этого было достаточно подойти к физкультурнице, смущенно скосить глаза и немного покашлять. Физкультурница одаривала тебя презрительным взглядом и бросала: "Что, Гечевари, физиология? У тебя что ни день, то физиология! Ладно, посидишь". Если бы она догадалась записывать, выяснилось бы, что я уникальный в своем роде человек: у которого праздники (они же – визиты тетушки из Киева) продолжаются месяцами. В университете я отмазывалась рисованием стенгазет. Художественно выводила на ватмановском листе убедительные тезисы о пользе спорта под девизом Пьера де Кубертена: "О спорт, ты – мир!" "Здорово сочиняешь, Гечевари! Далеко пойдешь!" - удовлетворенно констатировал физрук и ставил зачет по аэробике, бегу или скалолазанию. Странно, что при всем при том всю свою жизнь я обожала двигаться. Утопила четыре велосипеда, катаясь с обрыва. Самостоятельно освоила скейт и рок-н-ролл. Пять раз переплывала Шарташ в районе Изоплита. До сих пор я могу оседлать на бегу любой троллейбус, залезть на дерево любой высоты и ветвистости, завязаться узлом, переплыть озеро, проехать на велике хоть пять километров без рук и перетанцевать под настроение кого угодно. Но тупо и по команде повторять одно и то же упражнение – ни ради чего, просто ради спорта – нет, это не для меня! Я, наверное, действительно уникальный человек. Мне удалось дожить до двадцати семи лет, честно не получив ни одной оценки по физкультуре ни разу! Возможно, именно потому, что я никогда не изнуряла и не уродовала свое несчастное тело спортом, к своим годам мне удалось сохранить вполне приличную конституцию. И вот теперь я хожу на спорт три раза в неделю… Все там будем Каждый доходит до жизни такой по-своему. Кто-то идет за компанию, кто-то, чтобы не отставать от окружения, кому-то достается льготный абонемент. Кто-то проникается этой мыслью постепенно – читая журналы, смотря телевизор, общаясь с людьми, – и в один прекрасный момент начинает думать: как это? Все занимаются спортом, а я что, рыжий? Не знаю, есть ли в мире люди, соглашающиеся на это по собственному почину и полностью добровольно, но знаю, что, раз связавшись со спортом, от него уже никуда не денешься. Я не хотела. Меня заставили. Меня заставил мой друг. Все женщины в его семье умопомрачительно спортивны. Матушка в пятьдесят лет выглядит на двадцать (то ли благодаря тому, то ли несмотря на то, что уже двадцать лет занимается фитнесом с элементами единоборств). Старшая сестра начинает день в бассейне, а заканчивает в тренажерном зале, новогодние каникулы проводит в Абзаково, выходные – на горе Ежовой в Кировграде, а лето – на Таватуе. Она-то как-то раз на досуге и предложила мне: не хочешь ходить на фитнес со мной? Я, чтобы не обижать хорошего человека, ответила: а что, можно, я подумаю… К несчастью, мой друг – человек крайне ответственный и пунктуальный. Всегда выходит на десять минут раньше, а новогодние подарки покупает в ноябре. Сказал – сделал. После этого рокового разговора он стал меня буквально тиранить: а когда ты пойдешь на спорт? А Светка интересуется, брать ли для тебя абонемент! Ну ты же еще месяц назад собиралась! Когда же, когда же, наконец?! И я сдалась. Дальше – больше. Он сам купил мне спортивную форму (модную, цвета баклажан). Он подобрал мне кроссовки и рюкзак. Он, знаете ли, такой человек, который ко всему подходит досконально. Хуже того – на день рожденья Светлана подарила мне головную повязку и термопояс. Это, говорят, очень крутая вещь – термопояс. В большом дефиците. Нужен для того, чтобы под ним плавился жир. Беда только в одном – у меня практически нет жира. И клятый термопояс на мне не держится. Он то стреноживает меня, то уползает куда-то на грудь. Заниматься в нем невозможно. Я всегда выхожу в зал с термопоясом в руках. Если Светланы нет, со вздохом облегчения откладываю его на скамейку. Но если Света пришла и радостно машет мне рукой, подтянутая, светловолосая, загорелая, в полном спортивном облачении, я радостно машу в ответ и с безмолвными проклятиями натягиваю этот несчастный пояс на себя. Я называю его Пояс Верности.

Нет, мой друг – очень ответственный человек. Он сказал, что купит мне утяжелители. Я ответила, что, если он купит мне утяжелители, я вместе с ними кинусь в Исеть. Мне и без того тяжело. В нашей группе я главный инвалид. У меня нет никаких успехов ни в степ-аэробике, ни в растяжке, ни в силовой тренировке. Особенно ужасно это: "А теперь все то же самое, только с левой!" Когда я пытаюсь качать пресс, у меня сводит спину. Когда я растягиваю ногу, она застревает. А тренер радостно голосит в ритм музыки: "И-раз! И-и-два! И-три! Нина-Нина-Нина! Кто у нас сачкует? Последняя минуточка! Последняя десяточка! Последние шестнадцать!" Рядом со мной занимается девица. Я ее ненавижу. Она пыхтит и кряхтит, как свисток от чайника. Она так специально громко, по-спортивному выдыхает: фух! фух! а-а-фух! Когда упражнение надо делать с руками, она делает без рук – чтоб потруднее. Когда можно согнуть ногу, она держит ее прямой. Когда все уже закончили очередной подход и в изнеможении повалились на коврики, она как будто не может поверить – неужели уже все? И на всякий случай делает еще разиков пять. От таких людей все беды. Я не могу понять, как они все это выдерживают? Как они могут, лежа на полу на спине, одновременно отрывать от пола лопатки и ягодицы шестьдесят раз подряд? И еще, как они выживают при том, что они ничего не едят? После первого занятия я, умирая от зверского голода, спросила тренера: а когда можно поесть? Она, подумав, ответила: – А ты что хочешь – подкачаться или похудеть? Я ответила: – Есть. Я есть хочу.Тренер удивилась: - Ну, по крайней мере, три часа лучше не есть. И час не пить. Вмешались девушки из группы: - Если очень невмоготу, можно съесть яблочко! Через час можно зеленый чай! Тренер добавила: - А еще лучше что-нибудь цитрусовое. Я не поняла: - А котлеты? Тренер (оскорбленно): - Котлеты? А блинов со сгущенкой не хочешь? - Хочу. А можно? Тренер, холодно посмотрев на меня: - Ну, если тебе все равно, во что ты превратишься, можешь есть хоть сейчас!

Мне все равно, во что я превращусь. Беттэ ту би фэт, зэн ту би дэд. Лучше быть толстой, чем мертвой. Лучше лежать, чем сидеть. А знаете, сколько времени в идеале рекомендуется не есть после спорта для наилучшего результата? Шестнадцать часов! После занятия я бреду домой, качаясь, как пьяная. На мой взгляд, меня давно уже должны были забрать в милицию. Когда я прихожу домой, я ничего не могу. Я испытываю приступы невротической тоски. Наутро я не могу проснуться и весь день чувствую себя разбитой. Не говоря уже о том, как все болит. Когда неотложные дела не дают мне пойти на спорт, это праздник. А каждый раз, когда надо идти на занятие, я пытаюсь сделать вид, что я о нем забыла. Думаю - сяду тихонечко в уголок, прикинусь веником… А потом, типа, расстроюсь: ой, я и забыла, что сегодня среда! Я же спорт пропустила! И тут мои укромные мысли перебивает ласковый голос: - Нин, ты сегодня на спорт? И я с тяжким вздохом ответствую: - Ой, точно! Спасибо, что ты мне напомнил! Ты милый. Иногда я чувствую, что я не в силах. Я не хочу, я не могу. Я умоляю: - А можно я сегодня не пойду на спорт? Он отвечает: - Нет, на спорт надо идти. Не пропускай, а то потом не втянешься, - и уютнее устраивается с книжкой на диване. Мне кажется, в один прекрасный день я спрячусь под кровать, как в детстве. Пусть меня ищут. Это всеобщее, бесконечное, прогрессирующее спортивное помешательство - какая-то сублимация! Жизни, работы, чувств, секса. Многие люди уже давно не делают ничего полезного, реально полезного, но часами бегут на месте по механической дорожке, веря, что это полезная работа. Другие отвыкли чувствовать и, чтобы понять, что они живы, им нужно, чтобы болела от напряжения поперечнополосатая и рвался трицепс. Третьи не любят целоваться и обниматься, зато чувствуют полное удовлетворение, потягав часок железную штангу. Ну почему мы должны тратить шесть часов в неделю на этот дурацкий спорт? Можно же пойти на танцы! Шесть часов танцев в неделю - что, не похудеешь? Можно просто погулять по городу! Пешая ходьба - самая физиологичная нагрузка, это доказано! Можно, наконец, мыть пол каждый день - уборка ничуть не хуже фитнеса! Почему же надо, бросив все действительно полезные дела и развлечения, куда-то тащиться и долго мучиться и пыхтеть на коврике? Ради чего? Все. Я приняла решение. Хватит. Назанималась. Все, никакого спорта. Пусть думают что хотят. Отдаю свою модную форму. И пояс, что самое главное. Достаточно. Хватит тратить силы и время. Что поделать — видимо, это не для меня. Я приняла решение. Подумала. И мне стало страшно. Нет, я не отдаю свою форму. И пояс не отдаю. Я ненавижу спорт. Но знаете - я уже без него не могу… автор: Нина Гечевари