Влалимир Путин шел в обход стола, за которым собрались думцы, пожимал руки, а за ним шел Дмитрий Медведев и делал точно то же самое. Хотелось сморгнуть, чтобы перестало двоиться в глазах. - я лично доволен, - сказал Иосиф Кобзон. - Я-то мечтал, чтобы президентом стала женщина. - Но чем же вы тогда довольны? - удивился я . - А он идеально подходит. - объяснил Иосиф Кобзон.

Дмитрию Медведеву задали вопрос, за кого он будет болеть болеть на чемпионате мира по футболу 2006 года. Наконец он получил вопрос, заставший его врасплох. И он не стеснялся этого. Наоборот. Было такое впечатление, что он даже гордился этим - словно давая понять, что только такой вопрос и может заставить его врасплох. - Я, знаете, - сказал он, помявшись, - думал об этом буквально сегодня утром. И знаете, что хочу сказать... В это время господин Медведев, кажется, что-то еще обдумывал. и обдумал. - Нет, не за сборную Бразилии! Мне не очень нравится латиноамериканский стиль футбола. Та что сами делайте выводы! Ну вот, есть чем теперь занятьсяв свободное от гаданий на кофейной гущи время. я, впрочем, решил попробывать прямо теперь: За англичан, видимо? Господин Медведев одобрительно посмотрел на меня. - Ну да! И за немцев! - Да не думайте вы об этом, - сказал я, - все равно игры будут в рабочее время, и вы не сможете их смотреть, потому что будете заниматься реализацией национальных проектов. - А я запишу на видео, - не согласился он. - А потом посмотрю. - А все равно уже счет скажут по радио или по ТВ. - А я уши заткну, - предупредил он. «Какао, сгущенка… Да, действительно, соль, — говорил Дмитрий Медведев. — Соль есть? Значит, все в порядке в стране, пока. Да? Раз соль и спички есть».

Приезд Владимира Путина на ВВЦ был приурочен к 12 часам дня. Около 14 часов один немец, ждавший премьера возле трактора с могучим названием «Buhler Versatile 4 WD», сказал другому немцу, видимо, в полной уверенности, что никто тут больше немецкого понять не в состоянии: — Да, но он опаздывает на два часа! — Ничего подобного, — ответил ему коллега. — Он приедет ровно в 12. Только по немецкому времени. Так и вышло, и я наконец-то понял: Владимир Путин не только никуда не опаздывает, но даже и приезжает иногда раньше времени, потому что время это — немецкое, на два часа позже нашего. И даже понятно, когда это с ним отучилось: за время работы в Германии, конечно. И вот он до сих пор и живет по берлинскому времени. И всем пора бы уже переходить на него тоже — так гораздо проще будет. Президент России Владимир Путин встречал Рождество в городе Суздале. Он посетил музей истории русских монастырей. За целый час господин Путин проявил очевидный интерес к музейному экспонату лишь однажды, возле небольшого колокола. Этот колокол был закреплен на деревянной балке, которая приводилась в движение с помощью веревки. — Интересная особенность в том, — рассказала директор комплекса Владимиро-Суздальского кремля Алиса Аксенова, — что дергать надо не за язык, а за эту веревку. — И че будет? — быстро спросил президент. — Как че будет? — удивилась она. — Звонить будет. Президент резко дернул за веревку. Колокол не зазвонил. Тогда Владимир Путин еще раз дернул, на этот раз гораздо сильнее. Тишина. — Ну? — с недоумением спросил он у Алисы Аксеновой. — Ой, вы его завалите! — испуганно ответила она. Президент заглянул под колокол. Он никак не мог примириться с тем, что колокол не звонит. Но даже после того как президент заглянул под колокол, тот не зазвонил. Чтобы убедиться в этом, ему пришлось еще раз дернуть за веревку. И видно было, что он бы дернул за веревку еще пару раз. Насилу его увели от этого колокола. Хранитель музея Сергея Есенина Лидия Архипова показала президенту Путину коклюшечное вязание. Господин Путин, как обычно, обнаружил удивительное знание предмета. Коклюшечное вязание много лет назад уже произвело на него большое впечатление. Он рассказал, что коклюшечное вязание чрезвычайно развивает пальцы и им, спортсменам-дзюдоистам, тренеры в свое время особенно рекомендовали занятия коклюшечным вязанием. Владимир Путин сам задавал себе вопросы, которых ему недоставало для ответов, и в какой-то момент стало понятно, что журналисты с их вопросами ему вообще-то и не нужны.

Предпоследним докладчиком на Госсовете был президент Башкирии Муртаза Рахимов. Он говорил так быстро и так неразборчиво, что мне казалось временами Муртаза Рахимов переходит на башкирский. Может быть, это и в самом деле было так. Я мог расслышать только отдельные слова: «проедают»… «не делается для блага»… «федеральные чиновники»… «спасибо за внимание»… — Я с вами полностью согласен, — неожиданно заявил господин Путин. Президент Путин побывал в якутском художественном музее. Там было много картин. Директор музея рассказывал о многих из этих картин. — А вот наши культурные деятели, — говорил он, показывая на картину, где были изображены три якута в позах, подозрительно напоминающих позы русских охотников на известной картине художника Перова «Охотники на привале». — И коневоды наши, и старейшие литераторы, заложившие профессиональную якутскую литературу. Жалко, не дожили до этого дня. А вот ловцы рыбы. Наловили и делят честно. — Честно? — подозрительно спросил господин Путин. Директор музея внимательно посмотрел на картину — кажется, другими глазами. Так случилось, — сказал председатель Госдумы по делам ветеранов Николай Ковалев, — что совпадают два больших праздника: Рождество Христово и столетие Государственной думы. Это, конечно, не случайно. Руководители Совета Федерации — люди прямого действия. Если они видят фотокорреспондента, то уверены, что он должен их сфотографировать. Если он их не фотографирует, они понимают: значит, пока не может. Другого разумного объяснения тому, что объектив фотокамеры не направлен на них, они найти не могут — и готовы подождать. Но до бесконечности они ждать не готовы. Если они видят, что фотокорреспондент и не собирается их фотографировать, они сами скажут, что ему нужно делать. — Фотографируй нас! — сказали фотографу «Российской газеты» два члена Совета Федерации. И они развернулись к нему вместе со стульями, на которых сидели. Космическая деликатность фотографа господина Завражина состояла в том, что он несколько раз передернул затвор фотоаппарата и поблагодарил сенаторов за любезность (которую он им оказал). — Не «спасибо», — практически хором ответили они ему, — а ты у нас в Совете Федерации бываешь? — Бываю, — вздрогнул фотограф. — Ну вот, туда фотокарточки и принесешь.

Скажите, — спрашивали Дмитрия Рогозина, — вот вы говорили, что ваше движение «Родина» — это такой коллективный Путин… — Я? — удивлялся Дмитрий Рогозин. — Такое говорил? — Ну да. — Да нет, я говорил, что мы — спецназ Путина. — Да нет, — перебивали его журналисты, — говорили, что и коллективный Путин тоже! — Прямо так и сказал? — Прямо так. — Господи, чего только я ни говорил! Андрей Исаев, упомянув о том, что «некоторые законы и в самом деле были приняты практически единогласно», вспомнил, что особенно важен один из них, — «это ваша инициатива, которая была нами оформлена, — о создании дополнительных пенсионных накоплений граждан». — Могу сказать, что проголосовали за этот закон практически все фракции. Блок «Справедливая Россия»… — помялся, не удержавшись, Андрей Исаев, — …их не оказалось на месте, поэтому они не проголосовали… Но в душе они тоже, видимо, были «за».

Вопрос, где Геннадий Зюганов, больше всего обрадовал Владимира Жириновского. — Он болен! Тяжелая болезнь. Может, с летальным исходом, — мечтательно улыбнулся лидер ЛДПР. — Я с ним связывался, — пробормотал Борис Грызлов. — По телефону он разговаривает. — Еще пока, — успел добавить господин Жириновский. Лидер ЛДПР Владимир Жириновский проанализировал современное состояние русской литературы: — Пелевин показал уже всего себя и теперь сидит тихо. Еще есть Распутин, но тоже исписался. Ну а кто еще может показать современника? Остаюсь только я.

Стоя у киоска, господин Жириновский тщательно выбирал себе подарок. — Вот это у вас что? — подозрительно спросил он двух продавщиц. Те настороженно переглянулись: — Художественная литература. — Новинка? — уточнил он, ткнув пальцем в книгу Стендаля «Красное и черное». — Конечно! — без тени смущения хором сказали продавщицы. Из всех четверых покраснел только я. Журналисты пытались докричаться до министра экономического развития Германа Грефа, который стоял высоко на ступеньках лестницы, ведущей со второго этажа в фойе, что он будет делать с инфляцией. — А что такое инфляция? — с искренним любопытством переспрашивал Герман Греф, и на этом вопросы к нему вообще заканчивались.

Министру обороны хорошо было в Сочи. Густо ионизированная атмосфера «Бочарова ручья» расслабляюще действовала на господина Иванова. Если бы это было не так, мне ни за что не удалось бы выяснить у министра ряд важнейших подробностей результатов только что завершившихся под Астраханью учений объединенной системы ПВО четырех стран (России, Армении, Белоруссии и Таджикистана). — Что на вас произвело самое сильное впечатление? — спросил я министра. — Самое сильное? — задумался господин Иванов. — Арбузы — это понятно, сезон в разгаре… А килька! Потрясающая, невероятная там килька! Я этот вкус с детства помню! Этот нежный вкус кильки… Он выжидательно посмотрел на меня, словно сомневаясь, в состоянии ли я поддержать этот разговор. — И икры, конечно, попробовали? — Только не просто икры. Вы знаете, как надо есть икру?! — возбужденно заговорил Сергей Иванов. — Берешь кусочек черного хл:), тонкий срез огурчика… но не такого, не из теплицы (поморщившись, он кивнул куда-то направо), а такого!., с пупырышками, живого… И на него — тонким слоем… икорочку… черную… Я уж не стал расстраивать министра вопросом о степени боеготовности систем ПВО перед угрозой атаки более чем вероятного противника. Это было бы слишком жестоко сейчас. После встречи Владимира Путина с депутатами Госдумы я спросил у вице-премьера Дмитрия Козака, правда ли, что, как сказал Владимир Жириновский, пока выступали депутаты, в правительственной ложе смеялись над ними. — Да нет, он в переносном смысле имел в виду! — рассмеялся Дмитрий Козак. — Мы не смеялись в ложе! В переносном-то, конечно, смеялись. Водитель, который садится за руль, уже преступник, — сказала Галина Плотникова, начальник отдела ГИБДД. — Только не хочет этого понимать. Бизнес должен приносить удовольствие, а не только прибыль, — задумчиво сказал господин Медведев. — Да ведь и прибыль в удовольствие, — потупился господин Куснирович. Не платите взяток! Никогда не платите! Оно того не стоит! — восклицал на саммите деловой консультативный совет Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества президент Перу Алехандро Толедо. — Но почему? — с недоумением крикнул кто-то из зала на чистом русском языке.

Владимир Путин беззаботно улыбался президенту Швейцарии и говорил о том, что швейцарские инвестиции в экономику России выросли за год в четыре раза, и что он надеется на то, что «и нашим компаниям в Швейцарии будет предоставлена такая возможность». Услышав перевод, Мишлин Кальми-Ре звонко рассмеялась. Этот, можно сказать, девичий смех казался дерзким и вызывающим в Представительском кабинете. Что-то тут так звонко, по-моему, до сих пор не смеялись. Очевидно, приступ здорового смеха у Мишлин Кальми-Ре вызывала одна только мысль о том, что российские инвестиции в Швейцарию могут за год увеличиться тоже в четыре раза Дмитрий Рогозин обещал вернуть награбленное народу. Для этого к каждому олигарху вскоре подойдут кое-какие люди. — И привинчивая глушак к пистолету, — закрыл тему господин Рогозин, — скажут тихо и проникновенно: «Отдай!». — А если не отдаст? — спросил я. Дмитрий Рогозин замолчал. Эта мысль, по-моему, не приходила ему в голову