Чтение автобиографий и биографий людей прошлого и настоящего сродни какому-то проникновению в другую жизнь и ощущению причастности к описываемой личности, всегда занимает любопытного читателя. Чем жили и как чувствовали люди, находясь наедине со своими мыслями, в своих дневниках и письмах? Были ли они честны или приукрашивали действительность в угоду времени или своему положению? А иные может, пытаясь остаться в истории, воздвигали себе памятник не по размеру? Другие же может, настолько открывались, что цензура не могла допустить подобной откровенности и мы видим теперь лишь тень личности, а не ее саму?

Предлагаю обсудить героев, наши мысли о судьбах людей прошлого и настоящего, тем более нет ничего более интересного, чем узнавать других людей.

Мы выбрали в голосовании автобиографию Лили Брик, но я думаю многие прочитали остальные предложенные варианты книг, поэтому сегодня я коснусь их всех.

Лиля с младшей сестрой

Автобиографии Лили Брик "Пристрастные рассказы" так туманна и смутна, как и сама героиня этих рассказов о себе. Я честно признаюсь, что не смогла понять и разгадать Лилю Брик. При прочтении остаётся ощущение, какой-то театральной недосказанности, не смотря на удивительную откровенность, я ни капли не узнала саму Лилю. Только какой-то картонно-шаблонный образ женщины, имеющей влияние на всех, кто попадается на ее пути. Что я точно узнала из ее автобиографии - так это то, что Маяковский ее любил. Это факт.

Хороша она была для любви такого человека или нет, мы никогда не узнаем, у меня осталось впечатление какой-то тайны, скрытой до сих пор. Но то, что поэт ее любил - бесспорно. Сам Маяковский предстает в этих воспоминаниях, как человек - оголённый нерв, без кожи и оболочки. Он называет Лилю - Кисой, а себя - Щеном. И действительно дежурит верным псом этой женщины. Щен предан, послушен, привязан. Что-то невыносимо трогательное есть в этой привязанности. Как будто сравнивая себя с собакой, Маяковский уходит от мира здоровых человеческих отношений и ступает на инстинктивно-первобытный путь, путь чувств и эмоций, безграничное животное обожание человека-хозяина.

Мне, не лирику, а скорее физику по мировоззрению, признаюсь, не большой любительнице поэзии в жизни, явилась, как откровение, почему-то именно в автобиографии Брик, поэзия Маяковского. Его "Облако в штанах" и "Флейта-позвоночник" - это какие-то глубочайшие недра человеческих эмоций, истинная нагота чувств,  которой прежде никто не видел. Я читала их сама по несколько раз в день, пока читала книгу, я слушала актеров на Ютубе, читающих эти стихи, пытаясь за словами разгадать лучше поэта, понять его душу и раз за разом, слушая и повторяя, невольно выучив их, я поражена его талантом. Где были мои глаза раньше?

"... У меня в душе ни одного седого волоса,
и старческой нежности нет в ней!
Мир огромив мощью голоса,
иду — красивый,
двадцатидвухлетний.

Нежные!
Вы любовь на скрипки ложите.
Любовь на литавры ложит грубый.
А себя, как я, вывернуть не можете,
чтобы были одни сплошные губы!

Приходите учиться —
из гостиной батистовая,
чинная чиновница ангельской лиги.

И которая губы спокойно перелистывает,
как кухарка страницы поваренной книги.

Хотите —
буду от мяса бешеный
— и, как небо, меняя тона —
хотите —
буду безукоризненно нежный,
не мужчина, а — облако в штанах!..." (с)

Он ранимый и чувственный, как бестелесная душа, прятался за частокол рубленных фраз глубочайшего смысла, отгораживая себя от людей по ту сторону.

Маяковский, Мейерхольд, Шостакович, Родченко

Самое трогательное в воспоминаниях Брик - это описание отношений Маяковского с собакой-найденышем, которую он отыскал где-то  и приютил блохастым щенком. Сердце разрывается, читая эту историю настоящей дружбы и жестокости людей.

И вроде бы я читала автобиографию Лили Брик, а пишу почему-то только о Маяковском.

А какова же сама автор книги? Я так и не поняла. Я увидела только довольно скрытную, намеренно поверхностную натуру, не стесняющуюся своей приземленности. Надеюсь, кто-то из прочитавших понял ее лучше и поделится своими впечатлениями о Лиле Брик. 

Осип Брик, Лиля Брик, Маяковский

Я лишь поделюсь строками из воспоминаний Фаины Раневской о встрече с Брик: "…Вчера была Лиля Брик, принесла «Избранное» Маяковского и его любительскую фотографию. Она еще благоухает довоенным Парижем. На груди носит цепочку с обручальным кольцом Маяковского, на пальцах бриллианты. Говорила о своей любви к покойному… Брику. И сказала, что отказалась бы от всего, что было в ее жизни, только бы не потерять Осю.
Я спросила: «Отказалась бы и от Маяковского?» — Она, не задумываясь, ответила: «Да, отказалась бы и от Маяковского. Мне надо было быть только с Осей». Бедный, она не очень его любила…"(с)

Параллельно с этой книгой, я читала биографию Александры Колонтай Ваксберга - "Валькирия Революции".

Эту книгу я буду рекомендовать всем, кто хочет понять, каким образом  революция собственно и случилась. Эта книга расскажет больше, чем любой сухой учебник истории и наполнит воображение картинами прошлых событий, настолько полно, что вы сможете почувствовать себя современником тех далёких событий и даже захотите прокричать сквозь время: "Остановитесь! Что вы делаете!"

Автор несколько скептически и пренебрежительно относится к героине, но очень точен и бережен с собранной информацией, в деталях и своих оценках, с которыми вы можете не согласиться, но которые безусловно интересно узнать.

А я подумала, какой прекрасный фильм можно было бы снять об этой неспокойной женщине. Но это работа для кинематографистов будущего, а мы сейчас лишь слегка коснемся ее биографии.

Урождённая дворянка, любимая дочь отца, красавица, никогда ни в чем не нуждающаяся, благодаря положению семьи и хлопотам родственников, но очевидно настолько своенравная и избалованная, что решила жить только по ею заведенным правилами. На мой взгляд, героиня летала в таких высоких облаках, лишь бы быть чем-то занятой, лишь бы не быть, как все, лишь бы избежать, убежать от скуки традиций и правил, тем самым, играючи и несерьёзно, оказалась замешана в самом кровавом и губительном периоде истории России.

Александра в детстве

Я долго пыталась найти объяснение ее характеру и подумала, что большую роль в ее становлении как личности, сыграло то самоубийство молодого ухажёра в ее 15-16 лет, когда он получил отказ. Эта травма, на поверхности как будто забыта, но так и  не пережита, определила дальнейшую судьбу Колонтай. Мне кажется, то с каким упорством она избегала семейных отношений в традиционном плане, то с какой интенсивностью она погружалась в мысленную утопическую борьбу за счастье  всего человечества, сформировано ее страхом, ее чувством вины за жизнь того мальчика. Не случайно, среди всей этой революционно-любовной агонии на страницах ее дневника, врывается фраза- воспоминание  лет через тридцать после смерти молодого человека о нем, как о чем-то тяжёлом и никогда на самом деле не забытом.

А ее жизнь предстает полной разочарования в последней трети жизни. И здесь не столько разочарование о неудавшейся женской доле: потери привлекательности, отсутствию благополучной семьи, радости в детях, внуках, окружении и комфорте, здесь какой-то крутой надлом от понимания всего того ужаса собственного выбора, и невозможности ни повернуть все вспять, ни даже открыто честно объяснить свои чувства и мысли. По иронии судьбы, женщина, которая своими речами вдохновляла тысячи людей, не могла сказать и слова правды о себе самой. Конец своей привольной и яркой жизни  Александра Колонтай жила в вечном страхе перед демонами красного террора и сталинского времени, ящик с которыми она случайно приоткрыла, играючи в молодости. Теперь, одинокая пожилая женщина тщательно редактировала дневники своей молодости. Остаётся только догадываться о подлинных чувствах этой несчастной, наверняка осознавшей весь свой путь и оценивший его, но не смеющей теперь честно рассказать о нем.

Печальная судьба смелой и яркой женщины, любившей только свои мечты.

Евгений Шварц и он же в семье родителей

Совсем другое впечатление произвел на меня дневник Евгения Шварца "Живу беспокойно". Его мысли, переживания, надежды и чувства близки и понятны читателю своей простотой и лёгкостью. Евгений Шварц, обладая тонким чувство такта и чувством прекрасного, вкусом, часто недоволен собой, своей производительностью, своими работами. Как любой творческий мыслитель, он испытывает чувство бесцельности и тщетности, но наряду с этим и минуты, как будто беспричинного для окружающих, но истинного счастья и удовлетворения от владения миром или кусочка мира, замеченного им нечаянно, и преобразившегося в мгновение прекрасного в душе.

Мне понравилось, как даже в этих дневниковых заметках, Шварц отражает постоянный интерес к людям, явлениям, ищет созвучность, сопричастность, правду. Как он, описывая свое чтение стихотворения об Италии и совершенно не находя отклика на него в душе, видел его всего лишь плоскими строками в старом сборнике, пока не поймал себя на мысли о сходстве пейзажей в далёкой Италии и родном Крыму. И сразу в его сердце пророс объемный росток, уже вполне осязаемой красоты, из обыкновенных слов.

Или, как он написал короткое резюме к прочтению писем жены Толстого:

"За эти дни прочел я письма С. А. Толстой[82] . Огорчился. Если брать слова ее – она виновата. Много она наговорила нехорошего. А брать дела – они, кроме хорошего, ничего никому не сделали. Но народ кругом (кроме Льва Николаевича в иных случаях) придавал словам огромное значение, спорил с больной безжалостно и не считал добрыми дела, не подтвержденные верой."(с)

Вот, казалось бы пара строк, а ясно, что Шварц видит и ценит людей поступками, а не тысячей слов и их последующих интерпретаций. 

Евгений Шварц со своим питомцем

Наверно, поэтому бессмертные, краткие, но точные, прямо из сердца, строки его призведений мы до сих пор цитируем: "...ведь никакие связи не помогут сделать ножку маленькой, а сердце большим..."(с)

И все творчество этого великого  драматурга, подарившего нам пьесы на всеми любимые фильмы-сказки: "Золушка", "Снежная королева", "Сказка о потерянном времени", "Обыкновенное чудо", "Марья-Искусница", "Первоклассница" и другие, пронизано удивительным чувством прекрасного и доброго, и в то же время фатального, неотвратимого в жизни человека. Волшебный мир его пьес буквально переносит тебя в сказку и заставляет почувствовать, как от твоего выбора сможет меняться само сказание. Так же как и реальная жизнь. 

кадр из кф "Золушка"

​​​​​​Кадр из кф "Обыкновенное чудо" по пьесе Шварца "Медведь"

кадр из кф "Марья-Искусница" 

кадр из кф "Первоклассница"

Хочется сказать Евгению Львовичу искреннее спасибо за мое счастливое детство. Каждое его произведение стало фундаментом формирования личности миллионов детей по всей России.

"Чуковский" Лукьяновой.

Эту биографию я почти осилила, с большим трудом, подчас пропуская целые куски, стараясь схватить только суть.  Она очень подробная, начиная с детства писателя. Буду рекомендовать только истинным поклонникам творчества и личности писателя. И хотя я всегда любила Чуковского, я многого не знала о нем. Не знала о трудном детстве, о печати безотцовщины в дореволюционной России и что эта печать накладывала на человека, не знала о том, что он практически занимался самообразованием, так и не закончив вовремя учебное заведение, не знала, какое влияние он оказывал в литературном мире советского периода, скольким людям он помог.

Чуковский, обладая врождённой любовью к языку, культивировал ее чтением, письмом, изучением иностранных языков. Он мог стать философом. Все задатки у него были, он был глубок, внимателен, но время в которое он жил и обязательства сделали его хоть и прекрасным, но фельетонистом и детским писателем. Впрочем, в этом он преуспел и является самым печатаемым детским автором России и по сей день.

Чуковский и семья

Чуковский, сын бедной прачки, не знавший отца, создал себя сам, начиная буквально  с изменения имени и заканчивая всем тем наследием, что оставил нам. В своих философских размышлениях о самоцельности искусства Чуковский опередил время мыслью, что "писать нужно бескорыстно, за это больше платят" (с). Так он и учил поколения новых писателей. 

Острое, оставшееся с писателем на всю жизнь, переживание собственного ущербного детства, наполненное препятствиями и трудностями из-за отсутствия в семье отца, рано сделали Чуковского философом и психологом детских душ. Сам он стал не только прекрасным отцом своим четырем детям, но и литературным отцом для миллионов советских и российских детей. Я знаю, что многие современные мамы считают его стихи пугающими и несовременным, но уверяю вас, что Чуковские речитативы в стихах прекрасно развивают не только детское воображение, но и чистую речь. Лучшего логопеда детям от полутора до пяти и придумать сложно.

И, наконец,  моя любимая биография Нины Берберовой "Чайковский". Нина Берберова, блестящий литератор, если кто ещё не знает ее, рекомендую прочитать ее автобиографию "Курсив мой". Эта женщина в свое время очень сильно повлияла на мое мировоззрение. И я благодарна ей за то чувство свободы и ясности, которое оставила во мне ее книга. А раз уж  я начала что-то рекомендовать, то не могу не добавить книгу ее первого супруга - литературного критика Ходасевича - "Реквием". Эту работу по праву можно считать памятником серебряному веку. Прочтите обязательно, чтобы узнать все о наших поэтах серебранного века, проницательными глазами умного человека.

Ходасевич и Берберова

Но вернёмся к Чайковскому.

Наиболее точная и полная биография композитора, бережно собранная автором Ниной Берберовой. Эта биография подтверждает нам, что истинный талант рано или поздно, с помощью и без, проявляется в человеке, естественно, как из сухих безжизненных семян вдруг прорастает цветок, которого никто не ждал увидеть.

Чайковский в семье родителей. Крайний слева восьмилетний мальчик.

Он рос, крайне чувствительным и ранимым ребенком, сильно привязанным к матери и был способен расчувствоваться от звуков музыки, впервые услышанной где-то дома настолько, что пугал свою мадемуазель Фанни.

Петр Ильич, чья семья относилась к его увлечению музыкой в детстве без должного внимания, будучи уже довольно взрослым человеком, занялся ею наконец всерьез. Это то, что влекло его, то, что не отпускало и являлось частью его, с самого раннего детства.

В юности

Все переживания, ипохондрии и искания композитора прекрасно уживаются, переплетаясь в его творчестве, образуя необыкновенно трогательную и  попадающую сразу в глубину души, музыку, которая волнует человечество до сих пор, на всех сценах мира.

Нина Берберова очень деликатно и тактично касается личной жизни Чайковского. В сущности, для меня, простого поклонника творчества Чайковского, его ориентация, как и ориентация любого другого человека, не имеет никакого влияния на мое отношение и любовь к его творчеству. 

Я знаю, что споры об этом не утихают до сих пор, и кто-то обвиняет Берберову в стремлении прославиться в эмигрантских кругах, подхватив сплетни о композиторе, там же, в эмиграции, и распространив их. Я этому не верю. Я доверяю профессионализму писательницы,  проделанной ею работе, и не сомневаюсь, что она не опустилась бы до грязных сплетен ради собственной мимолетной славы. Многие считают, что нужно рассматривать творчество композитора вне его личной жизни, чтобы не пятнать личность великого человека никакими подозрениями и сплетнями. Но будем честны, любое  творение человека напрямую связано с его внутренней, личной, любовной, глубоко переживаемой жизнью, буквально произрастает из этой почвы. Невозможно отделить творчество от личности творца, так же как отделить душу от тела.

Чайковскому помогали, его поддерживали, любили. 

Надежда Филаретовна фон Мекк, друг Чайковского, жена магната, меценатка, покровительница композитора, помогающая ему деньгами на протяжении долгого периода его творческой жизни.

Надежда Филаретовна фон Мекк.

Переживающий о своем социальном образе, Чайковский задумывается, чтобы стать "как все". Ему нужна семья.

Антонина Ивановна - жена Петра Ильича, которая, подобно пушкинской Татьяне написала Чайковскому первая, как раз в тот момент, когда композитор писал оперу "Евгений Онегин" и это стало ему своего рода знаком. Этот брак, без любви, и наверно, казавшийся сначала взаимовыгодным, был неудачным. 

Чайковский с супругой Антониной Милюковой.

Не прожив вместе и нескольких месяцев, по обоюдной договоренности, они расстаются и Чайковский вынужден теперь содержать жену пожизненно.

Чайковский творит, более не нуждаясь в месте в консерватории, отнимавшем много его времени, не без материальной помощи своей покровительницы фон Мекк. Он честолюбив и одновременно чувствителен к внешнему мнению. Он франт, он привык путешествовать по-королевски, одеваться и вести образ жизни преуспевающего человека, жить на широкую ногу. При этом, фактически живя на деньги фон Мекк, и не смотря на огромное содержание присылаемое ею, Чайковский постоянно нуждается в деньгах, влезает в долги.  Убегая от своих переживаний, Петр Ильич увлекается вином. Он творит, чувствуя, что ему не долго осталось жить, и стараясь, как можно больше и лучше писать. Его пугает старость и смерть. Он не религиозен, и поэтому с ужасом осознает те темные бездны, открывающиеся перед любым смертным, лишённом веры.

Его письма к своему племяннику, Бобу, мальчику, которого он боготворил с детства, наполнены такой тоской и глубокими переживаниями, что невольно пожалеешь его, одинокого и не имеющего личного признания и счастья.

Тяжелым испытанием для него стал разрыв с Надёжной Филаретовной фон Мекк, которая спустя 12 лет дружбы, переписки и покровительства Чайковскому, разочаровалась в нем, и разорвала, одним днем, эту дружбу. И содержание соответственно. 

Теперь композитор жил только заработанным им самим. Он неплохо зарабатывал, разьезжая по России и загранице с "Пиковой дамой" и другими популярными работами, но его последняя шестая симфония не получила, рассчитываемое им признание.

А здоровье, подорванное нервами и алкоголем не выдержало, и Чайковский скончался, навсегда оставив в мире только свои творения, ту волшебную трогательную музыку, без которой уже невозможно представить наш мир, которую любим мы и весь свет вместе с нами.

Петр Ильич Чайковский

На этом я закончу, а вы девочки, пожалуйста, делитесь своими впечатлениями и мыслями о героях вышеназванных биографий. Чья жизнь вас вдохновила, чья удивила, а чья даже может изменила вас? 

Буду рада читать ваши отзывы.

А я предлагаю выбрать следующую книгу для лета:

«Поправки» Джонатана Франзена – большой американский роман, в котором найдётся всё: отношения детей и родителей, мужа и жены, депрессия и одиночество, радость и горе. Франзена недаром называют «американским Львом Толстым»: через историю одной большой семьи Ламбертов со Среднего Запада он показывает нам Америку 1990-х с её внешним благополучием и повышенной внутренней тревожностью. А когда семья, где все, кажется, только тем и занимаются, что портят друг другу жизнь, всё-таки собирается за рождественским столом, мы вздыхаем: совсем как у нас. Нет счастливых семей, у каждой своя длинная и не всегда безоблачная история.

«Продажная тварь» Пола Бейти – роман, заполучивший Букера в 2016 году. Книга скандальная и взрывооопасная, хотя и совсем небольшая. В ней рассказывается о попытке молодого человека восстановить рабство и расовую сегрегацию в пригороде Лос-Анджелеса. По мнению жюри конкурса, Бейти «снял все социальные табу» и «обернул серьёзную литературу в юмористическую шаль». Жёсткая лексика, трудная тема, однозначный 18+.

"Щегол" Донна Тартт. Теодор Декер, сидя в убогом номере голландской гостиницы, раз за разом прокручивает в голове события многолетней давности, которые изменили его жизнь навсегда. Обычный день не предвещал ничего плохого, но взрыв в музее лишил Теодора главного человека – мамы. То, что случилось потом, бессмысленно описывать: это нужно читать, причём чем вдумчивее, тем лучше. «Щегол» Донны Тартт – не самое лёгкое чтение, но оторваться от него сложно. Книга о том, что внутри каждого человека – целый мир, что произведения искусства способны о многом рассказать. А ещё о том, конечно, что трудно перестать жить прошлым, если оно ранило в самое сердце

«Тонкая работа» Сары Уотерс – отличный исторический роман, передающий атмосферу викторианского Лондона. Бедный квартал, вторая половина XIX века. Сью Триндер, сирота, выросшая среди воров и мошенников, не знает, что судьба странными узами соединила её жизнь с юной наследницей богатого имения, живущей замкнуто и уединённо. И едва порог дома переступает неотразимый Джентльмен, начинаются приключения, захватывающие дух своей непредсказуемостью

«Чернобыльская молитва» – четвёртая книга знаменитого художественно-документального цикла «Голоса Утопии» Светланы Алексиевич, лауреата Нобелевской премии по литературе 2015 года «за многоголосное творчество – памятник страданию и мужеству в наше время».
«Совпали две катастрофы: космическая – Чернобыль, и социальная – ушёл под воду огромный социалистический материк. И это, второе крушение, затмило космическое, потому что оно нам ближе и понятнее. То, что случилось в Чернобыле, – впервые на земле, и мы – первые люди, пережившие это».