Не так давно открылась  выставка в Историческом музее, которая посвящена исключительно мужской моде.

«Красавец-мужчина. Русский модник середины XVIII — начала XX века» — таково полное название экспозиции. Отдел музея, ведающий одеждой, опять (вслед за прошлогодним «Русским народным костюмом») дорвался до выставочного пространства и предъявил народу вышитые камзолы XVIII столетия, фраки и цилиндры пушкинской поры и строгие сюртуки «серебряного века». А также всевозможные — и крайне разнообразные на самом деле — сопутствующие аксессуары.

Собственно, типов модников за это время кураторы выделили три. Ну, и мы начнем с начала — с XVIII века.

Показанные портреты — их немало — очень разные: и известные, и неизвестные персоны, и известные, и неизвестные авторы. На этом останавливаться не будем — нас в героях этой живописи будет интересовать только костюм.

«Петиметр» (фр. petit maître) — так иронически обозначали в то время светского щеголя, излишне следующего моде. Впрочем, таков оттенок и французского оригинала. Действительно, мода того времени для мужчин — не только для дам — также ориентировалась на внешние эффекты. Вышивка, кружева, яркие цвета, украшения — все это присутствовало.

Сатирический журнал «И то и сьо» (выходил в 1769 году) писал о таких модниках так: «Петиметр значит по-русски вертопрах, или такой человек, который ни о чем больше не думает, как только одеться по правилам моды… В комедиях, на балах, на Каменном острове, в Катерингофе, в Летнем саду и по Дворцовой набережной везде увидишь петиметра.»

«Что бы кто ни сделал и какую бы ни выкинул моду ничто-то от глаз петиметрских не скроется, он все переймет и через минуту будет иметь у себя, ибо он подражает всему без разбора.»

Но рассмотрим полный комплект одежды того времени (habit complet). В него входили кафтан (верхняя одежда), камзол (надевался под кафтан, укороченный камзол без рукавов стал в дальнейшем именоваться жилетом) и кюлоты. То есть короткие штаны.

«Кюлоты» должны напомнить нам по созвучию «санкюлотов» — то есть революционно настроенных представителей «третьего сословия» в Париже во время Французской революции. Действительно, простонародье, в отличие от светских модников, кюлотов в то время не носило, а носило длинные штаны. А вот дворяне — именно кюлоты, длиной как-то, что мы теперь именуем бриджами. И конечно, тут требовались чулки.

Ноги, таким образом, оказывались на виду. И требовали особого внимания. Чтобы придать стройность и объем икрам, некоторые персонажи — опять сошлюсь на российскую сатирическую прессу того времени — подкладывали под чулки «хлопчатую бумагу».

Ну, и конечно, пряжки башмаков вовсю сияли.

Впрочем, удалось заметить и вот такие удобные набойки на башмаки — весьма подходящая вещь для гололеда.

Но вернемся от ног к голове. То, что на ней носили, также имело значение. И тут я вовсе не о шляпах.

Да, именно — речь о париках. Их разновидностей было немало, и это также прописывала мода. Книжка 1767 года L’art du perruquier («Парикмахерское искусство») демонстрирует восемь основных видов париков.

Чтобы парики не мялись, для них существовали специальные футляры.

А что это за материал, из каких парик сделан волокон — даже и сказать трудно.

Парики полагалось пудрить. Для чего также были свои правила и приемы: лучшую пудру, как отмечали профессионалы, делают из пшеничной муки, помаду для парика (чтобы пудра к нему прилипала) — из топленого сала. Чтобы защитить лицо и одежду одеваемого, парикмахеры надевали на него «корне» (cornet) — свернутый особым образом лист картона.

А вот и прочие туалетные принадлежности — о «красе ногтей» тоже думали.

Флаконы для духов тоже были в то время отнюдь не только дамской принадлежностью.

В общем, сборы перед выходом в свет явно должны были занимать немало времени.

Вернемся к одежде. Вышивка была весьма частым приемом ее украшения — что особенно касалось камзолов и жилетов (один из модных молодых людей того времени — а конкретно сын знаменитого гетмана, Андрей Разумовский — умудрился потратить на жилеты около 20 тысяч рублей — что немало удивило его отца, когда тот получил счет от портного).

Вышивка же — и на шелковых бумажниках.

Дальше украшения — носились и большие перстни с камнями, и такие же булавки для галстука. Да и пуговицы, наконец, тоже должны были сиять.

Причем пуговицы могли быть украшены, к примеру, пейзажами или иллюстрациями к литературным произведениям.

Не менее украшенными оказывались часы (в ту пору еще только карманные), табакерки, лорнеты, зрительные трубы.

Отметим и моду на миниатюры — внутри той же табакерки вполне мог оказаться портрет дамы сердца.

Ну, и наконец: манеры также должны были соответствовать правилам хорошего тона:

«Поклон есть знак вежливости и учтивства. (…) Для отдания при входе в покои поклона надлежит с четвертого положения, сзади привести правую ногу на четвертое же положение наперед; потом приведя левую ногу на первое положение наклонить тело и вытянув колена и взглянув прежде наклонения приятным видом на людей, которым кланяешься…»

Вы еще не запутались? А ведь все эти движения надо производить «приятным и вольным образом». Не случайно приведенная цитата — из труда «Танцевальный учитель». И позиции тут тоже танцевальные — вот и схема.

Ну что, господа, хотите в XVIII век? А ведь как бы вы эффектно выглядели. :)

Впрочем, мода через некоторое время поменяется — «как денди лондонский»

к пушкинской поре мужская мода успела претерпеть радикальные изменения — прежней словно отрубили голову вместе с Людовиком XVI. Никаких больше ярких кафтанов, тем более с вышивкой и кружевами. Никаких коротких штанов-кюлотов с чулками. Да и прочие аксессуары меняются.

Французская революция и последовавшая за ней эпоха наполеоновских войн отодвинули Париж с лидерских позиций. Теперь моду для мужчин диктовал Лондон — куда менее склонный к внешним эффектам, но уважающий солидность и респектабельность. Это одна сторона дела. А другая — извечная спортивность англичан (в понимании того времени речь идет об активном досуге), что от одежды требовало прежде всего удобства. Сочетание этих факторов, вкупе с все большим продвижением «третьего сословия» к социальному верху, и дает нам образ на первый взгляд простой и строгий.

Да, и портреты того времени свидетельствуют об исчезновении еще одного важного еще полвека назад аксессуара — а именно парика (пусть даже от собственной шевелюры остается не так много). При этом мода на мужские прически периодически меняется — что портреты той поры также позволяют проследить.

Выше — прическа «à la Titus»: такую носил, в частности, Василий Львович Пушкин (и она требовала, между прочим, особой укладки). Но временами волосы, напротив, слегка удлинялись.

Советы по части аксессуаров тоже вроде бы не позволяют разгуляться. А главным советчиком во второй половине 1820-х годов становится книжка все-таки французская — «Code de la toilette» (автор которой носит эффектное имя Оноре-Наполеон Рассон).

«У хорошо выбритого мужчины более высокие мысли, нежели у небритого» — эту фразу, со ссылкой на Стерна, автор труда по «элегантности и гигиене» выносит на обложку своего творения (отмечая уже в собственно тексте: «большинство мужчин ухаживают за подбородком каждое утро; некоторые денди бреются два раза в день«). Ну, а кураторы выставки не забывают поместить в экспозицию бритвы — вот какими пользовались в начале XIX века.

Ну, и не зря писал уже многократно упомянутый — а куда денешься? — Александр Пушкин: «быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей». Всевозможные аксессуары, флакончики, маникюрные наборы — все это присутствует и на мужском туалетном столике.

Мимоходом отмечу забавную штучку: вот этот флакон соединен со зрительной трубкой. Интересно, куда его брали с собой и что наливали?

Вот и еще совет от месье Рассона: «Не следует приравнивать часы к украшениям. Обилие цепей, печаток, говорит о плохом вкусе. Часы носят в левом кармане жилета. Их толщина не должна превышать толщину двух пятифранковых монет. Одни лишь женщины могут пользоваться часами в корпусах, покрытых эмалью…»

И действительно, по сравнению с часами XVIII века хронометры XIX столетия внешне куда более просты.

Что не значит — дешевы. По свидетельству одного из тогдашних мемуаристов, «приличествовало иметь часы славного парижского мастера Брегета, а эти часы были не дешевые: простейшего сорта стоили не менее 300 франков, а цена богатых часов доходила и до 3000 тогдашних рублей.»

Вернемся к «Code de la toilette». Об украшениях автор сообщает: «Молодым людям позволительно носить лишь одно широкое кольцо английского золота(это, между прочим, не золото, а сплав меди с цинком, ныне чаще именуемый «томпак»), а мужчинам почтенного возраста только одно кольцо с солитером».

Меняются и зрительные приборы: «Театральный лорнет не допускает никакого другого украшения, кроме как его качество, (…) и именно тонкость стекла составляет их достоинство».

Правда, зрительные трубки, хоть и без драгоценностей, все равно элегантны (а иногда их еще и сочетают с часами).

Строже становится и табакерка (здесь — модная в то время техника эгломизе, живопись под стеклом).

Пряжки башмаков (вспомните для сравнения изображение из первой части поста) также менее вычурны.

А вот бумажник может быть ярким (чаще всего он теперь вышит бисером). Но тут как бы предполагается, что это скорее всего подарок, лично вышитый дамой.

Вышивка, однако, может обнаружиться там, где ее на самом деле не видно — например, на подтяжках.

Что же может все-таки хоть немного оживить костюм? Легко догадаться — это жилет. Хотя уже мало похожий на прежние «камзолы», но все же.

Но это все пока мы говорим о «партикулярном» платье. С военной формой все иначе — «камуфляжа» тогда не знали, одевали солдат ярко, чтобы отличать своих и чужих на поле брани. Плюс знаки различия — тут уже по грибоедовскому Скалозубу: «в мундирах выпушки, погончики, петлички».

Но по-настоящему и военные, и штатские могли оттянуться дома. Халат — вот где не будет никаких ограничений по цвету и отделке.

Как угодно можно украшать трубки и прочие аксессуары для домашнего досуга.

А также все хозяйство охотника.

Словом, стиль одежды мужчин парадоксальным образом делится на сдержанный — публичный, и более яркий — домашний.

Но и этот публичный стиль к рубежу XIX-XX веков вновь претерпит изменения. О чем — в следующий раз.

Автор Татьяна
Пелипейко