Выдержки из большого интервью для SNC.

Так, ладно. За что ты ценишь меня больше всего?

За что я ценю тебя больше всего? Я не знаю. У тебя прекрасные руки... Зна­ешь, я тебя не ценю, я тебя просто лю­блю. Вот. И поэтому все то, что другим кажется ужасным, мне кажется смеш­ным. А рядом с этой фразой будет сто­ять примечание в скобках? Что-то типа «слышны звуки поцелуев», да? Класс. 

У меня есть хорошие качества?

Безусловно. Ты постоянно подверга­ешь себя достаточно жестокому само­анализу, и его результатами ты не го­това ни с кем вообще делиться. Даже со мной — ты, напротив, будешь де­лать все для того, чтобы я думал, что ты не рефлексируешь ни по какому по­воду. Но я точно знаю, что ты это дела­ешь и что ты настолько жестоко к себе относишься, что тебе самой страшно. И именно это и делает из тебя челове­ка, потому что все остальные твои ка­чества делают тебя роботом.  Ты такой танкист в танке. Вытащи руку из пупка! Вот танк, гигантская мощная машина с двумя двигателя­ми, с массой аппаратуры на борту, с непробиваемой броней — а внутри нее сидит девочка-танкист, беззащит­ная, хрупкая, с косичками, затянуты­ми так, что глаза вылезают из орбит, и она орет во все горло, чтобы перекри­чать шум танка, потому что ей страш­но от этого лязга, и она фигачит ры­чаги вправо и влево, глаза зажмурив. Точнее, глаза ей зажмурить тяжело, потому что они у нее вылезают из ор­бит, но она как-то пытается. И вот это вот сочетание мощи и хрупкости — главное, что в тебе есть. Ты отчаян­ная, ты смелая. Не считая твоих самых главных страхов, с которыми ты не мо­жешь справиться, то в очень многих вещах ты смелая.

Мне кажется, что я недобрая.

Ты просто трусливая. На самом деле ты, как ни удивительно, добрый чело­век. Тебе просто внутри очень страшно быть доброй. Тебе легче быть плохой, чтобы все говорили: «Фу, плохая, злю­ка, ядовитая какая». А если ты раскро­ешься, то доброту твою заляпают паль­цами, соляркой и так далее. Так что, пожалуй, ты все делаешь правильно. Себя надо защищать.     …    У тебя страх паузы, страх пустоты. Де­вочка орет, пытаясь перекричать танк, потому что она боится этого своего одиночества в железной коробке. Все гудит, движется, а она не знает, как это все работает. Она дергает иногда ка­кой-то рычаг наугад, и - фигак! - танк поворачивает направо. И она та­кая оглядывается вокруг: вы все видели, как я повернула направо? Видали, как я управляю танком? Хотя она это так, случайно. И она сама знает, что слу­чайно. Пальнула и - фигак! - попа­ла в мишень. И все такие: «О, как ты здорово стреляешь!» И она такая: «Да, я здорово стреляю!» Но сама про себя: «Блин, да фиг его знает, как я так вы­стрелила. На эту вот кнопку вроде на­жала, ну-ка попробую еще раз. Ой, это парашют, нет, это не то». Ну вот как-то так. Меня надо на видео снимать!

Ты ведь знаешь, что, когда мне плохо, я показательно радуюсь, очень громко смеюсь, веселюсь, тусуюсь. Это главные симптомы того, что мне дико плохо. Погоди, а ты что, уже собрался со мной разводиться?

Ты сказала, что нам надо говорить ми­нимум полчаса. Осталось четырнад­цать минут... А я смогу потом потпра­вить что-нибудь в тексте?

 Свои реплики сможешь, а мои ты должен оставить для истории.

Твоя история уже закончена. Теперь твоя история — детей рожать и дома сидеть.

Ты обалдел совсем, что ли?! С чего вдруг?

Ну а что? В кого ты еще не поиграла?

В жесткую бизнесвумен. 

То есть ты считаешь, что теперь я больше не смогу ни в кого влюбиться?

Сможешь. При чем тут это вообще? Ты сможешь даже, закрыв глаза и нос, переспать с кем-нибудь.

Нет, этого я не смогу сделать. Это невозможно.

Скажи мне, что обижает тебя больше всего? Тебя задевают, на­пример, слова «не нравится — вали»?

Нет. Вообще нет.

А тебя могут вообще обидеть слова не­знакомого человека? В интернете, на­пример?

Могут. Но редко. Для этого нуж­но либо угадать, уловить некие ре­альные вещи, либо это должна быть конструктивная критика. Тогда я могу обратить внимание на какое-то анонимное мнение.

Обычно же ты думаешь, что вокруг просто бегают муравьи, что-то там кричат тебе, глыбе, да? 

Знаешь, я думаю, что мой образ по­могает людям снимать стресс, избав­ляться от комплексов, высвобождать негатив. Я, мне кажется, такая чуть- чуть мать Тереза инстаграма.

Это правда. Ты никого не банишь, а я стараюсь вокруг себя создавать прият­ное мне пространство.

Ты как Ника Белоцерковская — она тоже банит всех, кто пишет гадости.

Я не люблю хамство. А ты любишь.

Почему это? Мне просто нравятся дискуссии, полемики.

Ты мне-то не рассказывай. Ты любишь хамство и моментами любишь даже хамство с отголосками жлобства. Все думают, что ты любишь это всем серд­цем, однако факт нашего супружества говорит о том, что это все-таки не со­всем так. У тебя юмор бывает хамоватым.

А мне кажется, что у меня хороший юмор. Просто злобный.

Понимаешь, я тебя знаю...  Ты просто привыкла к таким людям, ты долго варилась в такой компании, в таком мире. Поскольку ты человек достаточно гуттаперчевый и способ­ный ассимилироваться, то ты реши­ла, что тебе надо все это любить, пото­му что идти все равно больше некуда, а без любви нельзя. Сейчас же тебе естькуда идти, и ты это все любишь уже не так сильно.

И куда же мне идти?

У тебя есть компания моих друзей. У тебя есть я. …. И Ника Белоцер­ковская почему-то общается со мной совершенно не так, как она общается с большинством людей. Да и вообще, Ника представляется мне человеком достаточно деликатным. …

Но при этом мне все равно периодически необходимо быть в активной фазе военных действий, и я знаю это про себя.

Тебе нужно время от времени подзаводить свою боевую машину.                   

Противостояние кризису меня закаливает. Мне нравится это состояние.

Малыш, это так. А самый болезненный для тебя кризис и самый мучительный для тебя стресс- это тишина, пустота и стагнация. 

У меня к тебе есть вопрос. От ка­кого профессионального предло­жения, не окрашенного никакими абсолютно политическими или мо­рально-этическими красками, ты точно откажешься? Я вот просто со­вершенно не понимаю, зачем ты взя­лась репетировать спектакль в театре. Для чего тебе это нужно?

Это безумно интересно, это откры­вает мне новый мир. Плюс есть че­ловек, воле которого я подчиня­юсь, а я всегда мечтала встречать по жизни людей, чьей воле я могу подчиниться.

Так от чего бы ты отказалась?              

Ты ведь знаешь, что я уже не раз отказывалась вести кулинарные шоу.