Протоиерей, настоятель храма Святой Троицы в Хохлах, Алексий Уминский дал интервью интернет-порталу о православии "Правмир". В беседе с журналисткой Марией Божович священнослужитель рассказал, как жить в сложные времена и может ли человек один противостоять большому злу. Он также высказался о вере, патриотизме, власти, коллективном мышлении и частых заблуждениях о христианстве. Spltnk изучил интервью и пересказывает главное.

О Пасхе и о том, как радоваться в праздники в сложные времена

Ничего не изменилось и никогда не изменится. Пасха — это свет, который приходит во мраке. "И свет во тьме светит, и тьма не объяла", — это евангельское пасхальное чтение. Не бывало времени, когда Пасха справлялась бы не во мраке Гефсиманского сада, который она рассеивает. Хождение за Христом, соприсутствие Христу обязательно приведет тебя в этот мрак. И никто не хочет за ним в этот мрак. Поэтому и Пасха оказывается странной — как же праздновать, когда кругом мрак? Давайте праздновать Пасху, когда у нас хорошее настроение. Когда все в мире гладенько, прекрасненько, когда нас никто не бьет, не оскорбляет, не оплевывает, не ругает, когда не происходит ничего страшного — вот тогда и праздник, а иначе нельзя радоваться, права не имеем. Это ложь. Ложь, связанная с тем, что человек не очень понимает, что такое быть христианином.

О победе жизни над смертью

Умирающий ребенок умрет. Нищий не найдет кошелька. Бездомному никто не откроет дверь. Он так и останется бездомным. Но это не значит, что Пасха не наступает, что жизнь не побеждает смерть. Потому что это происходит не таким образом. 

Потому что, если в твою жизнь не спускается Христос, как он спустился в ад, Пасха — это просто разговение, прекрасные богослужения, веселые люди, которые собрались в храме и кричат со всей мочи: "Христос воскресе!". И всем хорошо и радостно. Тогда это просто праздник. Как Новый год, только в церковном формате. Все чокаются, обнимаются, целуются, садятся за стол. Это замечательно. Такой Пасхи люди не могут встретить, если у них что-то не ладится. 

Но если в твоей жизни не случается этой встречи в твоем аду со Христом, то какая может быть Пасха вообще?

<...>

Жизнь побеждает смерть, когда в твоей жизни присутствует Христос. Когда смерть твоего сердца, мрак твоей души, созданная тобой самим преисподняя наполняется его сошествием в твой личный ад. Новая возможность каждый раз это принять, этим жить, это сделать центром своей веры. <...>

Это касается твоего личного опыта жизни во Христе. Но это и жизнь мира тоже, который, с одной стороны, лежит во зле, и тьма постоянно надвигается, и смерть пожирает его метр за метром. Но ты знаешь, что, если этого не случилось с тобой, то и с миром не случится. Ты понимаешь, что никто не обойден, что [Христос] для каждого, и для всего мира в том числе. И для любого человека, который еще этого не понял, но обязательно поймет, обязательно к этому придет. Мир по-другому начинает пониматься. Действие Божие начинает видеться даже там, где его как будто бы нет.

О коллективных переживаниях, личном опыте и Христе во мраке

В последнее время у меня сидит эта мысль в голове, что мы настолько привыкли коллективно переживать, настолько привыкли коллективно думать, коллективно страдать, коллективно радоваться. И даже Пасху переживать мы должны всем церковным коллективом как богослужение. <...> Как на концерте ты слушаешь великую музыку в исполнении великого музыканта, весь зал захвачен единым переживанием небесной красоты. А потом концерт кончается. Ты выходишь на улицу. Какой-то остаточек ты еще несешь с собой, а потом наступает новый день. И вот самое для меня обидное, что в нашей христианской жизни оно происходит примерно так же. <...>

Если в этом нет ничего моего личного, то это пройдет, как любое переживание. Да, эмоциональное, глубокое, прекрасное, возвышенное, ты все время что-то чувствовал, а теперь все. Но если это остается с тобой, то ты не боишься идти во мрак. Или даже боишься, но решаешься. Потому что почувствуешь, что сам Христос там у тебя побывал. К тебе пришел, глубоко-глубоко, в самую мразь твою. И как бы страшно ни было дальше жить, как бы ужасно ни было на все это смотреть, в тебе самом появляется такое, с чем ты не расстанешься уже никогда. Пройдет эта Пасха, а в тебе она все равно останется. Неважно, какое время года, Пасха с тобой уже случилась. Она с тобой. И ты снова и снова сможешь ее пережить, а не просто на концерт сходить. Такая Пасха переживается и в тюрьме, и в ГУЛАГе, и на рудниках. Это присутствие Христа в твоем мраке. 

О патриотизме

Христианин не должен никому ничего, кроме Христа. Патриотизм — вещь абсолютно земная. Своя пещера, свой ареал обитания, своя малая родина всегда охранялись, на эту территорию чужим заходить было запрещено. <...> Но родина — это не только твой язык, культура, твои святые предки. Это еще и твоя история, в которой были не только победы, но и поражения, не только добрые дела, но и предательства. Были смутные, жуткие времена, выносились смертные приговоры, людей посылали в ГУЛАГ. Это все делалось от имени родины. Поэтому она в себе несет и боль, и радость. И свет, и тьму. Историю побед и историю поражений. История твоей родины может научить тебя сохранять свое собственное достоинство и видеть, как великие сыны твоей отчизны, когда им предлагали солгать во имя своей так называемой родины, выбирали правду и истину. 

О власти

Власть "похожа на руки брадобрея" — смягчим цитату [Мандельштама] — поэтому с этим миром державным можно быть связанным только маленькими ниточками. Даю лишь то, что действительно должен. Сердце свое, мысли, душу я тебе не отдам. Эта власть поставлена здесь с тем, чтобы она действовала так, как умеет. Но идеально она никогда не умеет. 

О сокрушенности сердца

Несмотря на то, что люди могут привыкнуть к самым странным и страшным условиям жизни, жить под постоянным внутренним прессом очень тяжело. Когда ты живешь во внутреннем угнетении, то такие глубокие переживания, как сокрушенность сердца, покаяние, — тоже под гнетом. Потому что, когда ты сокрушаешься сердцем по-настоящему, в этот же самый момент ты становишься свободен. Это когда в тебе самом рушится такая преграда, которая отделяет тебя от Бога. Вот она взяла — и разрушилась. Сокрушилась. Это и больно, и радостно. А когда ты под гнетом, ты живешь в безвыходности. Выхода нет.

Что делать, когда молитва не помогает

Помогает мерный шаг. Когда ты понимаешь, что, несмотря ни на что, надо идти. Потому что изначально-то вариантов два: спрятаться либо убежать. А если ты и не прячешься, и не убегаешь, то ты выбираешь мерный шаг. Не спеша, потихонечку. И ничего особенно радостного в этом нет, но ты идешь-идешь — и вдруг раз! Где-то солнышко проглянуло. Потом зашло. Потом где-то прогалинка. На твоем пути, пока ты идешь этим мерным шагом, происходят какие-то радостные знаки присутствия Бога в твоей жизни.

Как маленький человек может противостоять большому злу

Большому злу ты помешать не можешь. И не должен. Это ложная позиция, когда кто-то хочет поставить тебя в противостояние всемирному злу. Оно не побеждается противостоянием и яростной борьбой с ним. Достаточно того, что свет во тьме светит. Никакого другого пути нет. <...> И не надо придумывать, что сразу станет светло, и все цветы сразу вырастут, и все деревья заплодоносят — нет. Ну просто твой свет тьма не может победить. <...> Свет не побеждается, вот в чем все дело. Не свет должен победить тьму, а тьма не может победить свет. <...> То же самое происходит с человеком. Человек не может победить. Но главное, что и его не могут победить.