На Лазурном берегу завершился 77-й Каннский фестиваль, на котором победила картина американского независимого режиссера Шона Бейкера «Анора». В ней, помимо американской актрисы Майки Мэдисон, снялись российские актеры Марк Эйдельштейн, Юра Борисов, Дарья Екамасова и Алексей Серебряков. 

В СМИ Каннский фестиваль подают как шикарный гламурный праздник кино: на красной дорожке блистают мировые звезды и многообещающие дебютанты, после показов в залах звучат бесконечные овации, на вечеринках рекой льется алкоголь. Но это лишь одна сторона медали. Для тех, кто приезжает на фестиваль работать, Канн — это не только праздник, но и в первую очередь пахота. Речь, понятное дело, и о кинематографистах, но поговорим сейчас о журналистах. Одной лишь пишущей прессы на фестивале обычно около 5000 человек. Мне как кинокритику удалось побывать на Каннском фестивале шесть раз.

Тут надо заметить, что, в отличие от большинства других кинофестивалей, Каннский рассчитан исключительно на профессионалов: билеты туда купить нельзя. Впрочем, около фестивального дворца всегда стоят толпы людей с плакатами, на которых написано название желанного для них фильма из программы. Удается ли хоть кому-то из этих людей раздобыть приглашение — большой вопрос. 

В зависимости от того, насколько авторитетно с точки зрения Каннской пресс-службы печатное издание или сайт, от которого аккредитован журналист, ему достается один из типов аккредитации. Для журналистов этих типов целых пять. Больше, чем на остальных фестивалях «большой тройки» (в нее входят Канн, Берлин и Венеция). Высшей из аккредитаций, белой, обладают совсем немногие — речь о мэтрах критики, которые ездят в Канн десятилетиями. Для каждого бейджа — своя очередь, и только «белые» проходят без нее вовсе. В общем, В Канне царит жесткая иерархичность, и почти всех это раздражает. 

В последние годы система Каннского фестиваля поменялась, и билеты можно забронировать онлайн (однако и в этом случае шансы попасть на сеанс тем выше, чем круче бейдж прессы). Раньше же абсолютно все очереди были живые, и нередко чуть ли не километровые. Простоять в такой пару часов и не попасть на сеанс, пресс-конференцию или встречу со знаменитостью в одном из кинозалов — обычное дело. Мне в свое время не удалось попасть, например, на пресс-конференцию «Светского общества» Вуди Аллена и «Однажды… в Голливуде» Квентина Тарантино, хотя я и бежала на каждую сломя голову. Впрочем, в крайнем случае всегда можно подождать, когда все закончится и хотя бы краем глаза увидеть Брэда Питта или Леонардо Ди Каприо, выходящих из зала. Как правило, звезды останавливаются на пару минут дать автограф или сделать селфи с желающими — но могут и быстро пройти мимо — у них тоже еще полно работы. Сам зал для пресс-конференций совсем небольшой — неудивительно, что попадают внутрь отнюдь не все желающие.

График работы на фестивале требует отчаянной любви к кино: утренние пресс-показы начинаются в 8.30 утра. После пяти-шести часов сна (нужно ведь еще и тексты успевать писать) порой стоит больших усилий не заснуть в удобном кресле на каком-нибудь даже самом прекрасном и бодром фильме. Сеансы продолжаются весь день и заканчиваются иногда в районе часа ночи. К слову, атмосфера на пресс-показах отличается от атмосферы на официальных премьерах (куда журналисты тоже иногда ходят). В финале показа для прессы могут кричать «бу», а на гламурном смокинговом сеансе другая публика может аплодировать этому же фильму по десять-пятнадцать минут. Так что заголовки СМИ о продолжительности аплодисментов той или иной картине не несут в себе какой-то ценной информации. Разумеется, в присутствии съемочной группы никто фильм освистывать не будет. 

В Канне множество программ, в том числе это и параллельные секции. Например, замечательный «Двухнедельник режиссеров», где порой демонстрируют даже более интересное кино, чем в основном конкурсе. Именно там, кстати, можно было посмотреть один из самых известных фильмов нынешнего обладателя «Золотой пальмовой ветви» Шона Бейкера — «Проект «Флорида»». Атмосфера на показах этой секции, куда особенно сложно попасть, — очень живая. На сцену выходит съемочная группа, после фильма проходят сессии вопросов и ответов с режиссером и актерами. Говорят, однажды во время Q&A на тему картины Гаспара Ноэ «Экстаз» актеры фильма стали танцевать на сцене вог.

Что до вечеринок, то попасть туда сложно, да и силы тусоваться остаются не у всех и не всегда. Легче всего оказаться на традиционном приеме-обеде на горе, который мэр города каждый год устраивает для прессы ближе к концу фестиваля. Там, помимо всего прочего, всегда дарят бутылочку хорошего оливкового масла, однако пронести ее потом во дворец почти невозможно (если, конечно, вам не удастся уболтать охранника). Придется или бежать в дорогущую (в дни фестиваля цены в городе взлетают в 3-4 раза) арендованную квартиру, либо попрощаться с подарком. Проносить во дворец еду и напитки в стекле нельзя. Однажды у меня отобрали даже жалкое печенье, припасенное на самый голодный час в дальнем углу рюкзака. Были и ситуации, когда у журналиста могли попытаться изъять даже лекарство, если оно было в баллончике (за этим, конечно, следовал скандал). В общем, о нормальном сне, отдыхе и питании на 12 дней фестиваля можно забыть. Однако это того стоит.