«Артисты — существа крайне эгоистичные, им вообще не следует иметь детей!»

–Первые детские воспоминания… Какими же разными они бывают у людей! В моем случае это такая картинка: мне четыре года, я стою и плачу. Только что мама шлепнула меня по попе. Видимо, за какой-то проступок, но я не понимаю за какой. А рука у мамы тяжелая, бьет больно… (Смеется.) Наша мама — очень авторитарная женщина, воспитывала нас с братом и сестрой строго.

— А что же папа? Он тоже был с вами строг?

— Ну, папы в нашей жизни было очень мало. Он был вечно занят и думал прежде всего о себе самом. Нам сильно не хватило его внимания и любви… Артисты — существа крайне эгоистичные. Как-то в интервью я сказала, что, по-моему, им вообще не следует иметь детей! Но это не значит, что я не люблю родителей. Просто они были слишком молоды, когда мы появились на свет, увлечены карьерой, часто отсутствовали дома, а мы по ним очень скучали.

— Судя по тому, что я читал про Адриано Челентано, он очень эпатажный человек. Взять хотя бы историю, как однажды он репетировал танец для фильма прямо посередине дороги, из-за чего образовалась огромная пробка...

— (Смеется.) На самом деле, отец — это большой ребенок. Восемь лет назад у моего брата Джакомо родился сын Самуэле. Когда меня спрашивают: «Чувствует ли ваш папа себя дедушкой?» — я отвечаю: «Он ощущает себя скорее внуком». Когда папа играет с Самуэле, не поймешь, кто из них младше.

— После замужества Клаудиа Мори ушла в тень мужа… Это он так захотел?

— Нет, это ее личный выбор — полностью посвятить себя мужу. Для мамы папа — как сын. Ради него она готова на любые жертвы!

— Вы ушли из родительского дома в 18 лет и какое-то время ночевали на вокзале. Кому и что вы хотели доказать?

— Как я уже говорила — мама довольно авторитарна, несмотря на все хорошее, что она делала для семьи. И это было очень тяжело. Однажды я почувствовала, что нуждаюсь в большем личном пространстве. Мне хотелось заниматься искусством, а родители были против. И ушла в никуда. Шесть месяцев жила на улице с бездомными. Побрилась налысо. (Смеется.) Я всегда была этаким бунтарем. Мне необходимо было разобраться: чего же я хочу?

— О чем вам тогда мечталось?

— Ни о чем. Разве что о том, чтобы скорее умереть. Мне было тяжело и физически и морально. Я не могла соотнести себя с миром, с людьми. Не могла найти свое место в жизни... У меня вообще непростые отношения со смертью, всегда чувствую ее присутствие. Она где-то неподалеку, и я часто думаю о ней. Восемь лет назад, когда мне исполнилось 36, показалось, что все важное в моей жизни уже произошло, и я решила умереть. Приняла 40 таблеток снотворного и запила их водкой. Но вовремя приехали врачи, и меня успели откачать. Мне очень помогли тогда друзья и родители, окружили заботой и вниманием. (Задумалась.) После этого случая я начала по-настоящему ценить жизнь. Мне она стала дорога в каждом проявлении. Я хочу сказать всем, кто может оказаться в такой же ситуации: жизнь слишком коротка сама по себе, чтобы ее еще и искусственно укорачивать. И не забывайте о людях, которые любят вас.

— Вам было шесть лет, когда отец снял вас с братом Джакомо и сестрой Розитой в своем фильме «Юппи ду». Что вы помните о тех съемках?

— Лучше всего я запомнила, какой неожиданно красивой на съемочной площадке появлялась моя мама. И Шарлотта Рэмплинг, которая снималась в фильме, тоже выглядела потрясающе! Я смотрела на них обеих с восхищением. Видимо, я с детства — настоящий эстет. Для меня красота — и внутренняя, и внешняя — это самое главное в человеке. Еще я помню, как хулиганила на съемках. Я ведь была совсем маленькой, и мне все казалось игрой! Помню, когда папа командовал «Мотор!» — я тут же кричала «Стоп!». И все останавливалось. (Смеется.) Я проделывала это снова и снова, пока папа не отвел меня в сторону и не сказал: «Детка, каждый раз, когда выключается камера, утекают наши денежки!» Ведь отец выступал еще и продюсером фильма. И я перестала так шутить.

— А с папой вы вместе записывали песни?

— Нет, в свое время это сделала моя сестра Розита — его любимица. (Смеется.) Я не хочу, чтобы меня знали только как дочь Адриано Челентано. Уходя из дома, я отказалась от какой-либо материальной поддержки со стороны семьи и с тех пор живу на то, что зарабатываю сама. Мне важно, чтобы люди меня запомнили как Розалинду. Зачем пользоваться заслугами отца?! Хотя от фамилии я не отказываюсь. Раньше очень расстраивалась, когда замечала, что людям интересно прежде всего то, что я его дочь. А теперь я уже привыкла. Кроме того, и родители признали мое право на собственный голос в искусстве. Когда отец выпускал альбом в прошлом году, он звонил, чтобы узнать мое мнение. Он уверен, что в отличие от многих других я буду объективной. Мне это приятно. (Смеется.)

Розита Челентано

— Мировая известность пришла к вам в 2004 году после выхода фильма Мэла Гибсона «Страсти Христовы», где вы сыграли роль Дьявола. Как это вы не побоялись взяться за такую роль?

— Да так, не побоялась. Ведь в каждом из нас есть что-то от Бога, что-то от дьявола. Это просто роль, в которой я показала то плохое, что есть в человеке. А вот родители — очень религиозные люди — меня отговаривали… Но когда папа посмотрел готовый фильм, сказал: «Ты — маленький талант!» Думаю, даже когда мне будет три тысячи лет, я для него все равно останусь маленькой. (Смеется.)

— Это правда, что вы снимались в фильме бесплатно?

— Да. Я отказалась от гонорара потому, что хотела доказать, как мне важна эта работа. Но когда съемки закончились и американцы уехали, я отправила Мэлу на память одну из своих картин. А он в ответ прислал письмо, в котором благодарил за подарок и приглашал приехать в Америку поработать. К посланию прилагались записка: «Я понял, ты — ангел, но не падший!» — и чек на 4 тысячи евро. Я до сих пор его не обналичила, храню как память. (Смеется.)

— Если вам понравился американский стиль работы, почему же не поехали в Америку?

— Долго жить там я бы не смогла. Мне кажется, люди там все — притворщики. А это для меня опасно, я могу сорваться.

— Характером вы больше похожи на отца или на мать?

— На отца. Мы оба — бунтари, самостоятельны в своем выборе, делаем только то, чего хотим.

— Однажды вы сказали, что боитесь любовной привязанности к кому-либо. Почему?

— Я одиночка. Любовь, как отношения между двумя людьми, — это очень важное и великое событие в жизни, а все масштабные вещи меня пугают.

— Наконец, все-таки вы в Москве...

— Я здесь уже в пятый раз. Впервые побывала лет двадцать назад. Мы тогда прилетали с друзьями из-за Владимира Маяковского. Мне нравится творчество этого поэта, и я решила узнать о нем побольше.

— Это не в подражание Маяковскому вы побрились ­наголо?

— (Смеется.) Я видела фотографии, где он лысый. Но он побрился в последние годы жизни, а я в восемнадцать лет.

Это мой способ избавляться от грустных мыслей. Так что прямых параллелей нет... А Россия мне очень нравится. Порой кажется, что в прошлой жизни я обитала здесь. Люблю все русское: танец, кухню, литературу. Любимый писатель — Федор Достоевский. Я даже хотела переехать жить в Санкт-Петербург. Уже квартиру для аренды подыскивала. Но потом из-за срочной работы в Италии пришлось отказаться от этой идеи. Кончилось тем, что я купила картину с видом города и увезла домой.

— Розалинда, а когда же к нам приедет ваш отец? Ведь уже много лет Адриано Челентано остается одним из любимых артистов в России...

— Папа не любит самолеты и для него каждый перелет - это подвиг. Но он знает, что в России его ждут. Папа непредсказуемый человек, может решить отправиться к вам в один день, и тогда его уже ничто не остановит!

О романе с Моникой Беллуччи:

- Мы любили друг друга очень сильнo, когда мы были молодыми, но я отстранилась. "Я знаю, как это будет: ты зaхочешь детeй и мужa когда-нибудь и я убью себя. Или я на одну ночь", -сказалa я ей. Я много думала о ней. Когда мы встречаемся сегодня, мы ностальгирyем. Мы сделали правильный выбор, у нее есть мужчина и дети, а у меня - мужчины и женщины,- откровенничает Розалинда Челентано.

источник www.celentano.ru