Сестра Елены Образцовой, Ирина Образцова, рассказывает об отношениях  Елены Васильевны с ее  единственной дочерью и судьбе ее наследства.

У Ленки был счастливый характер: она умела прощать. Прежде всего, конечно, имею в виду ее историю отношений с дочерью: сестра смогла простить ей холодность и многолетний бойкот. Но до конца жизни переживала, считая себя виноватой.

…К несчастью, за любовь к Альгису (второй муж певицы) сестре пришлось дорого заплатить. На нее давило огромное чувство вины: Лена-маленькая — так мою племянницу зовут домашние — не простила матери уход из семьи. Даже сегодня возмущенно твердит: детей не бросают! Но позвольте, на момент развода ей исполнилось уже пятнадцать лет. Не грудным младенцем была, а вполне сформировавшейся личностью. Да и бросать ее сестра не собиралась, о разводе не думала.

Она честно рассказала мужу и дочери, что полюбила Альгиса, и попросила ей помочь, то есть поддержать, попытаться всем вместе справиться с чувством. Но Слава и Лена-маленькая решили по-своему. После ее признания вышли из комнаты, а потом просто перестали общаться с Леной. Понимаю, для них ее слова прозвучали как гром среди ясного неба. Но объявлять бойкот — не разговаривать, отказываться от встреч, не принимать подарки… Не могу этого понять. Как дался развод самой Лене, она никому не рассказывала. Но по тому, как она резко похудела, я догадывалась, насколько ей больно.

Племянница даже сегодня, после смерти матери, продолжает ковырять старые раны. Не скрою: отношения у нас довольно прохладные. Когда Лены-большой не стало, на даче были уничтожены все фотографии Альгиса. А ведь раньше они были расставлены повсюду. И при его жизни, и после. Сегодня о них напоминают лишь выцветшие квадраты на обоях да следы от гвоздей. Откуда столько неприязни к человеку, с которым сестра счастливо прожила долгие годы? Возможно, это просто банальная ревность.

Лена-маленькая утверждает, что именно ее отец Вячеслав Макаров сделал Образцову тем, кем она стала. Самоотверженно взял на себя ребенка и быт, предоставив сестре возможность заниматься исключительно творчеством. Это, мягко говоря, неправда. Слава Макаров — кандидат наук, он тоже всегда много работал: в теоретическом отделе Института общей физики РАН, в «Бауманке», где преподавал физику. Когда я разбирала архивы Марьяны (старшей сестры), наткнулась на детское письмо племянницы. Она пишет тетке: «Папа на работе, мама в театре, я сижу одна…» Конечно, сестра часто подолгу отсутствовала — выступала по всему миру. Но тем самым она хорошо зарабатывала: ее дочь никогда ни в чем не нуждалась.

Слава не был ангелом. И никогда не был «добреньким». Он довольно строго воспитывал маленькую Лену. Запомнила такую сценку. Я была у сестры в гостях, когда племянница вернулась из школы. Скинула пальто, разбросала сапоги, зашвырнула куда-то портфель. Увидев это, Макаров вскипел: «Немедленно за дверь! Зашла, разделась, аккуратно все развесила. Снова оделась, вышла, зашла. И так десять раз». Что девочка и сделала. Но теперь строгости забылись. В своих гневных обвинениях дочь сестры «забывает» сказать, что Слава не такой уж бедный и несчастный: после развода он недолго оставался одиноким, женился второй раз, у него родился ребенок. К слову, только тогда, видимо, почувствовав себя ненужной, Лена-маленькая стала общаться с матерью, приняла ее помощь.

Племянница — человек довольно специфический. Ей скоро пятьдесят, но она до сих пор эльф — играет в ролевые игры толкинистов. Эльфы — самые умные и вечно молодые, им никто не указ. Так Лена-маленькая, видимо, себя и ощущает, руководствуясь по большей части только собственными желаниями. Вначале училась в МГУ на факультете журналистики. Бросила. Потом поступила в «Гнесинку». Уехала в школу Монтсеррат Кабалье, с которой сестра была очень дружна. В Испании отлично выучила язык, подрабатывала гидом. Там же нашла мужа Джорди, красавца-каталонца, Лена-большая называла его «наш мучачо». У них родилась малышка Элиа. Джорди — очередной Ленин супруг. От первого брака у нее есть сын Саша, которому сейчас двадцать восемь лет.

Внука сестра обожала! Когда тот жил в Испании, Лена посылала ему всю пенсию, около тысячи долларов. Но Саша не стремился ничем заняться. Сейчас он вернулся в Россию и по-прежнему живет одним днем. Не стал даже получать водительские права. Съездил пару раз на занятия, потом отказался: «Слишком рано вставать». Несмотря на то что сестра предлагала устроить его на работу, возможностью не воспользовался.

Вернувшись в Москву, Саша поставил руки в боки:

— Ну, тетя Ира, будете меня уму-разуму учить?

— Это твоя жизнь, я тебя видела двадцать лет назад и, может, еще двадцать не увижу. Поступай как знаешь.

— О! Вы единственный адекватный человек! — обрадовался внучатый племянник.

Только после смерти Лены внук взялся за ум: сейчас он работает в фирме своего отчима Джорди. Сестра бы порадовалась.

Сразу после поминок племянница забрала ключи и от подмосковного дома. Они были у Любы Рощиной, которая последние двадцать лет считалась правой рукой сестры. Помогала с бумагами, заказывала билеты, писала электронные письма, следила, чтобы Лену никто не «доставал», особенно в день концерта. Люба помогла привести в порядок нотный каталог и фонотеку, перепечатывала Ленины стихи. Им всегда было о чем поговорить, ведь Люба — математик с ученой степенью.

Сегодня Лена-маленькая не приветствует приезды Рощиной на дачу. Иногда Люба пробирается туда тайком, чтобы покормить и приласкать собак. А ведь сестра умерла у нее на руках: в последние дни Люба вместе с певицей Олей Балашовой были рядом неотлучно. От Любы я и узнала о смерти Лены: она позвонила через час после того, как сердце сестры остановилось.

Через пару месяцев после похорон Фонд Елены Образцовой обратился к мэру Москвы. Иосиф Кобзон и Валентина Терешкова лично передали ему письмо за подписями многих деятелей науки и культуры с просьбой сделать из квартиры на Патриарших прудах музей. Но Лена-маленькая наотрез отказалась ее продавать. Напротив, переехала туда сама — будто назло (Саша живет в однокомнатной квартире матери). Создается впечатление, что детская травма по-прежнему дает о себе знать. А между тем квартира большая и содержать ее дорого. Сестру освободили от квартплаты, так как она была «гертруда» — имела звание Героя Социалистического Труда. А ее дочери никаких льгот не полагается.

Насколько мне известно, маленькая Лена собирается взять фамилию матери — Образцова. По документам всегда была Макаровой, зачем вдруг такая рокировка? Непонятно. Мы никогда не ссорились, но держим дистанцию. Не знаю, почему она не идет на сближение. Мне кажется, тем, кто продолжает дело сестры, хранит ее память, стоит объединиться. Тут не место каким-то недомолвкам и конфликтам. Хочется, чтобы в Культурном центре Елены Образцовой на Невском проспекте продолжала кипеть жизнь, чтобы там выступали молодые актеры и певцы.