В 2007 году бегло, как-то невзначай мы, ученики 11 класса, прошли  "Доктор Живаго" Пастернака.  Именно этот роман, зажатый в программе между Булгаковым и Шолоховым, я дочитать так и не успела. "Чем закончилось?" - спросила я родителей. Они пожали плечами. "Мы не проходили!" - сказала мама. В 80-е они его действительно не проходили. Так и осела эта история. Недочитанный "Доктор Живаго" и данность, что родители его и не проходили вовсе. Потом дочитала. И узнала про травлю. И почему-то вся эта история очень сильное впечатление произвела. Человек, который сотворил нечто великое. Система и люди вокруг, которые видят в этом угрозу и личному благу, и общественному строю. А еще травля, многолетняя и беспрецедентная. Но больше всего впечатляет то, что за этой травлей стояли и близкие люди. А еще то, что многие вроде и сами понимали, ЧТО они делают, но не останавливались.

Пастернак никогда не был в доску "своим". В целом он был аполитичен, его стихи тоже. А значит славы Есенина и Маяковского в 20-е достичь ему было просто невозможно. Аполитичность стихов, нежелание восхвалять революцию отталкивало от него не только читателей, но и других поэтов и писателей. «Вы любите молнию в небе, а я — в электрическом утюге» - говорил ему Маяковский. Но все равно в 30-е годы для него наступила личная "оттепель". Его печатали, Бухарин признавал его "лучшим поэтом Советского Союза". Но она продлилась очень и очень не долго. Большой террор не коснется Пастернака. Но его попытки защитить "своих" и его аполитичность навсегда поставят самого поэта под удар. 

                                        Александр Фадеев

Пастернак водил дружбу с Александром Фадеевым. Фадеев входил в число организаторов и идеологов Российской ассоциации пролетарских писателей (1926–1932). Тогда и познакомились. В 1946-м он стал генеральным секретарем Союза советских писателей и выпустил роман «Молодая гвардия», но роман подвергся жесткой критике на страницах главной советской газеты «Правда» за игнорирование роли партийного руководства в партизанской борьбе. Он роман переделал. Новая версия была выпущена в 1951 году и стала советской классикой. И Пастернак часто обращался к Фадееву за помощью. Отношения явно были близкие. Но приближенный к власти Фадеев довольно быстро стал критиковать друга. 4 сентября 1946 года в своем выступлении на президиуме Союза писателей Александр Фадеев осудил Пастернака за  «чуждый советскому обществу идеализм», а также за его «уход в переводы от актуальной поэзии в дни войны». В 1948 году именно Фадеев настоял на уничтожении тиража сборника «Избранные произведения» Пастернака, увидев в стихотворении «Зимняя ночь» вызов партии.

«Фадеев лично ко мне хорошо относится, но, если ему велят меня четвертовать, он добросовестно это выполнит и бодро об этом отрапортует, хотя и потом, когда снова напьется, будет говорить, что ему очень меня жаль и что я был очень хорошим человеком» - писал Пастернак.

Но до 1958 года, когда травля Пастернака достигла апогея, Фадеев не дожил. 13 мая 1956 года Александр Фадеев застрелился из револьвера на своей даче в Переделкино.  В своей предсмертной записке Фадеев написал: «Не вижу возможности дальше жить, так как искусство, которому я отдал жизнь свою, загублено самоуверенно-невежественным руководством партии и теперь уже не может быть поправлено». 

Запущенный сад

Не хотел он жить в безвестности,
Так как славы возалкал.
Поэтому и путь словесности
Эту личность привлекал.

Презирая околичности,
Прямиком он шел в Гослит.
Но, увы, у этой личности
Был в идеях дефицит.

Он считал, что это временно,
Что идея, мол, придет:
Ярким замыслом беременный,
Он родит бессмертный плод.

Не растрачу, дескать, прыти я
На пустячные дела,
Если дар самораскрытия
Мать-природа мне дала.

И родил он «Сад запущенный» —
Том неконченных поэм,
С интересами текущими
Не увязанный ничем.

Были с ним довольно вежливы,
Но сказали все кругом:
Хорошо бы было, ежели
Вы писали б о другом.

Поглядели бы вы где-либо
Не на садик и на пруд,
Вы на стройку поглядели бы,
На людской горячий труд.

Но ушел он, демонически
Подкладным пожав плечом,
Ибо труд был органически
Не присущ ему ни в чем.

Это издевательский фельетон, написанный Яном Сашиным в 1947 году. Ян Сашин поэт, писатель-сатирик и журналист. В годы ВОВ был корреспондентом "Красная звезда". После печатался в "Крокодиле", "Новом мире", "Литературной газете".  А еще на его стихи писали песни. Например, известный "Сиреневый туман".  Он был талантлив. И его творчество отлично сочеталось с эпохой. 

                                     Ян Сашин

В 20-е годы Пастернак заводит дружбу с Константином Фединым. Только в отличие от Пастернака за следующие двадцать лет он выстроит блестящую карьеру. В 1935 году выходит роман «Похищение Европы», в котором Федин рассказывает о победе социалистического мира над капиталистическим, а в 1940-м выходит «Санаторий „Арктур“», где он повествует о загнивании западноевропейской буржуазной интеллигенции. Как вы понимаете - это идеально сочеталось с повесткой.

 Константин Федин

К 1956 году Федин уже обладатель Сталинской премии. Он почитаем, признанный классик! Именно он поставит подпись под решением не публиковать "Доктора Живаго". В 1958 году Федин был избран академиком АН СССП по Отделению литературы и языка. В этом же году именно Федин будет отговаривать Пастернака принимать Нобелевскую премию. Именно он после личного разговора с Ольгой Ивинской написал официальное письмо, где предупреждал: «Я считаю, Вы должны знать о действительном или мнимом, серьезном или театральном умысле Пастернака, о существовании угрозы или же о попытке сманеврировать ею». Намекая, что Пастернак покончит жизнь самоубийством.

До конца жизни он так и не отклонился от линии партии. Он был одним из подписавших "Письма группы советских писателей о Солженицыне и Сахарове". В 1968 году его выдвигали на Нобелевскую премию, но Шведы кандидатуру отклонили.

 25 октября 1958 года выходит выпуск "Литературной газеты"  полностью посвященный Пастернаку и его роману.

«Пастернак получил «тридцать сребреников», для чего использована Нобелевская премия. Он награждён за то, что согласился исполнять роль наживки на ржавом крючке антисоветской пропаганды… Бесславный конец ждёт воскресшего Иуду, доктора Живаго, и его автора, уделом которого будет народное презрение».

Сразу после этого в "Новом мире" публикуют текст письма, написанного еще два года назад, в котором объявлялось, что роман «Доктор Живаго» журнал печатать не будет.  А на собрании партийной группы Правления Союза писателей проходившем, также 25 октября 1958 года Николай Грибачев и Сергей Михалков выступают с требованием лишить Пастернака гражданства и выслать из страны.

     Николай Грибачев

Сергей Михалков

Грибачев был известен участием в массовой кампании "Борьба с космополитизмом", которая по своей природе носила антисемитский характер. В 1973 году Грибачев и Михалков также подписывают Письмо группы советских писателей о Солженицыне и Сахарове. Оба обладатели Ленинской премии, нескольких Сталинских премий, они являлись иконами советской литературы.

После распада СССР издаются только детские книги Грибачева. Он умер в 1993 году.

Михалков прожил до 2009 года.  А в 1995 году он в своей автобиографии писал следующее:

"…Рухнул „Союз нерушимый“, похоронив под своими обломками, казалось бы, незыблемые структуры партийно-государственного аппарата с его равнодушной к судьбе человека правоохранительной и карательной системой, прогнившей экономикой, „развитым социализмом“ и призрачными коммунистическими идеалами…"

Владимир Семичастный

Самый знаменитый эпизод травли поэта - доклад первого секретаря ЦК ВЛКСМ Владимира Семичастного. Он выступил с ним 29 октября 1958 года на торжественном заседании, посвященном сорокалетию комсомольской организации. Полный текст его доклада на следующий день опубликовали в "Комсомольской правде". Этот доклад в целом показывает градус, с которым партийная машина принялась за дело. 

«Как говорится в русской пословице, и в хорошем стаде заводится паршивая овца. Такую паршивую овцу мы имеем в нашем социалистическом обществе в лице Пастернака, который выступил со своим клеветническим так называемым произведением. Он настолько обрадовал наших врагов, что они пожаловали ему, не считаясь с художественными достоинствами его книжонки, Нобелевскую премию».

«Иногда мы — кстати, совершенно незаслуженно — говорим о свинье, что она такая-сякая и прочее. Я должен вам сказать, что это наветы на свинью. Свинья — все люди, которые имеют дело с этими животными, знают особенности свиньи, — она никогда не гадит там, где кушает, никогда не гадит там, где спит. Поэтому если сравнить Пастернака со свиньей, то свинья не сделает того, что он сделал. А Пастернак — этот человек себя причисляет к лучшим представителям общества, — он это сделал. Он нагадил там, где ел, он нагадил тем, чьими трудами он живет и дышит».

«А почему бы этому внутреннему эмигранту не изведать воздуха капиталистического, по которому он так соскучился и о котором он в своем произведении высказался. Я уверен, что общественность приветствовала бы это! Пусть он стал бы действительным эмигрантом и пусть бы отправился в свой капиталистический рай! Я уверен, что и общественность, и правительство никаких препятствий ему бы не чинили, а, наоборот, считали бы, что этот его уход из нашей среды освежил бы воздух».

Конечно, его выступление было принято с овациями. Мы уже никогда не узнаем, сколько из присутствующих в зале не одобряли этого в душе, а сколько хлопали по велению души.  Но в 1989 году Семичастный дал интервью журналу "Огонек", где признался, что накануне его вызвал Хрущев и сказал, "что в докладе Пастернака надо проработать".

А еще через десятилетие Семичастный выпустил свои мемуары, где писал;

"Надо сказать, что книгу Бориса Пастернака «Доктор Живаго» я, как и все присутствовавшие в зале, тогда еще не читал. Была она издана в Италии, и в нашей стране ее прочесть было нельзя. Поэтому судить о содержании книги я не мог и осуждал Пастернака за факт незаконного, тайного издания книги за границей.

Вопрос о Пастернаке не был очередным капризом Хрущева. К этому его вынудили обстоятельства: «оттепель» разморозила либеральных критиков устоев Советской власти и политики КПСС в области идеологии. Их надо было одернуть. И расчет Хрущева оправдался.

Пастернак — не Маяковский. Что мог знать о Пастернаке молодой строитель, шахтер, тракторист, комбайнер? Молодым работягам, да и не только им, было непонятно, за что враждующий с нами Запад платит огромные деньги поэту Пастернаку. Им объяснили: книгу свою он переправил за границу тайно. В ней он отрицательно относится к Октябрьской революции, за что и получил Нобелевскую премию. Следовательно, вся история вокруг Пастернака — это политическая акция против нас. Так оно, в сущности, и было".

Потом был отказ от Нобелевской премии, "покаянное" письмо, которое писал не Пастернак, но по видимому сломленный уже не мог отказаться, продолжение травли, оскорбления, ухудшение здоровья. 

«Я пропал, как зверь в загоне.
Где-то люди, воля, свет,
А за мною шум погони,
Мне наружу ходу нет…».

Эта погоня закончилась через тридцать лет. В восьмидесятые его произведения начнут печатать. Советские люди наконец-то смогут прочитать "Доктора Живаго" и сделать СВОИ выводы. 9 декабря 1989 года медаль Нобелевского лауреата была вручена в Стокгольме сыну поэта. 

Последние 30 лет по всей стране открывались музеи Пастернака, мемориальные доски, издавались его книги и воспоминания о нем. Он получил как международное признание, так и признание в своей стране. Многие его критики уже забыты, некоторых помнят... Чьи-то произведения еще живут, чьи-то обесценило время и даже Сталинские премии их не спасли. 

Та эпоха ушла. Но к сожалению,  некоторые формулировки мы уже слышим сегодня, или что-то очень схожее. Ну и приемы используются все те же. Давайте все же "читать Пастернака"...