Атласные платья, мчащиеся автомобили, таблетки и вечеринки — источник жизненной силы американского гламура. Красные дорожки, необузданная роскошь и элегантность, до мозга пробирающая тебя на контрастных чёрно-белых фотографиях. Такие иконы, как Синатра, Кеннеди, Элвис и Мэрилин Монро, казалось бы, являются маяками хорошей жизни, но за бархатной пеленой таится мрачная и порочная реальность: изобилие сплетен, наркомании, предательства и насилия. В 2014 году нет ни одного артиста, кроме Ланы Дель Рей, который бы так точно охватывал грань одурманивающего блеска и потёртых шрамов.

В 2012 году, в тот самый пик её популярности, исполнительница пластинки «Born To Die» представила себя в свете трагической поп-звезды минувшей эпохи. Её музыкальные видео эпичны; в клипе на заглавный трек альбома — «Born To Die» — она предстаёт перед зрителем сидящей на троне в окружении бенгальских тигров, а в самом конце из обгоревших обломков Ford Mustang'a 1969 года её окровавленное тело выносит модель Брэдли Сойле. В «National Anthem» она играет супругу покойного Джона Кеннеди, роль которого досталась рэперу A$AP Rocky. И пока её коллеги по сцене вдаются в причудливые субкультуры, общаясь с малоизвестными артистами, Дель Рей находит себя в поклонении иконам. «Мэрилин — моя мать, Элвис — мой отец, Иисус — мой самый лучший друг», — поёт она в плавном вступлении к своей короткометражной ленте «TROPICO», срежиссированной Энтони Мэндлером. Ностальгия Дель Рей прошлого века оказалась чрезвычайно успешной. Только четыре альбома 2012 года смогли обойти успех пластинки «Born To Die», которая, к слову, стала платиновой в США и возглавила чарты в 11 странах. Лана продала более 12 миллионов копий своих синглов по всему миру, получила две номинации на «Грэмми» («Лучший вокал в поп-альбоме» — EP «Paradise»; «Лучшая композиция, написанная для кинофильма» — «Young And Beautiful»), а также отыграла полностью распроданный тур по Северной Америке.

Её появление также привлекло висцеральную критику. «The New York Times» резко раскритиковали её эстетический и художественный «образ». Издание «Pitchfork» сравнило её дебютный альбом с «фальшивым оргазмом». СМИ, казалось, помешаны на всём, кроме её музыки: ранние записи, выпущенные под настоящем именем; сборник негативных статей о её жизни; агрессивно раскритикованное выступление на шоу «SNL», которое сделало ей имя и репутацию.

В 2012 году Дель Рей переехала из Бруклина в Лос-Анджелес и примерно через год начала работу над полноценным альбомом, следовавшим за «Born To Die». Выпущенный в июне и спродюсированный фронтменом The Black Keys Дэном Ауэрбахом, лонгплей «Ultraviolence» променял «домашнее» звучание с мелодиями «Born To Die» на скромное фортепиано наряду с тяжёлыми гитарными соло, которое даёт её душевному, низкому и томному вокалу пространство, чтобы проявить себя. В текстах, однако, Дель Рей всё так же бескомпромиссна, особенно в композициях с названиями «Money Power Glory» и «Fucked My Way Up To The Top», которые явно ссылаются на её образ — они нацелены на её бесчисленное количество недоброжелателей. А некоторые из её старых критиков запели совсем другую «песнь». В новом обзоре от «The New York Times» сказано, что ранние высказывания в сторону «Born To Die» были «неточными», и теперь в статье появилась похвала за «ретро-изысканность» и «простодушную откровенность» Дель Рей. «Pitchfork» же назвал её «истоком поп-музыки», добавив: «подобных ей даже и близко не существует». Несмотря на скромные ротации лид-сингла «West Coast», альбом дебютировал с первой строчки в чарте «Billboard 200», продавшись тиражом в 182,000 экземпляров за первую неделю (в два раза больше, если сравнивать с «Born To Die») — завет её растущей армии поклонников. 

Сидя на крыше бруклинского отеля «Wythe», 28-летняя «поп-звезда» больше похожа на типичного подростка из пригорода — джинсы на бёдрах; плотное белое поло с короткими рукавами и бледно-лиловыми горизонтальными полосками. Она сидит в идеальной позе, симметрично и аккуратно скрестив свои ноги. Есть какая-то благодать в том, как она покуривает «Parlament» и говорит «бл*ть», откалывая один из её заострённых ноготков фиолетового цвета. Если это всё — шоу, ну, тогда оно очень хорошо построено. Трещина внешнего лоска и является одной из причин, по которым она смогла написать о серьёзных и автобиографичных темах — своей настоящей любви и смерти, с провокационными, псевдо-комичными и постыдными строками «Моя киска на вкус как Пепси-Кола».

В течение следующего часа Дель Рей размышляет о сексуальном трюкачестве в музыкальной индустрии, о Мэрилин, Элвисе и Иисусе; об острой реакции насчёт её появления на сцене. И слова. Лана — писательница, не просто объект — также и режиссёр своей собственной драмы. Единственный знак её богатства — это броское колье с кулоном-крестом, украшенное бриллиантами и находящееся чуть выше груди. Его блеск напоминает блеск бижутерии в мультфильмах, хотя, это и ничуть не менее реально, как оказалось на самом деле. 

— Когда ты пишешь, с чего всё начинается? С названия, мотива или мелодии?  

 Ну, я затратила много времени,  чтобы написать альбом таким, каким он выглядит в итоге. Я много писала с тех пор, как вышел последний диск, но, по неизвестной причине, 70 процентов того, что я писала, мне не нравилось и казалось мне неправильным. Если мне выпадает возможность прожить что-то, что меня затронет, я начинаю с куплета и мелодии. После этого я делаю процесс свободным, даю волю полёту фантазии. В тех случаях мелодия и слова приходят ко мне одновременно. Но это бывает редко. 

  — Что ты имеешь в виду?  Тот факт, что это происходит — когда композиция складывается сама собой. Помню, как это было с «Carmen»: в очень позднее время я находилась на улице, блуждая прогулочным шагом, внезапно начала напевать «Carmen, Carmen, doesn't have a problem. Lyin' to herself 'cause her liquor's top shelf». И это было в неком лёгком ритме. Всё это просто пришло ко мне в голову. Я думаю, это потому, что я находилась в хорошем месте, поэтому закончить этот процесс было легко.          — Что значит «находится в хорошем месте»?  Чувствовать себя счастливой и ощущать, что всё идет как надо, а лично для меня это становится всё сложнее и сложнее. Думаю, многие считают, что всё хорошо. Постоянное пребывание в Бруклине за последние две с половиной недели помогло мне, я начала понимать, что в дополнение к законченному альбому у меня есть возможность придумать ещё многое. Такого давно со мной не случалось. С тех самых пор, как я записала переиздание «Paradise» к своей пластинке «Born To Die», и оно мне невероятно полюбилось.   
— Скучала по Бруклину?  Скучала. Скучала по здешним людям.   

    — Насколько отличаются люди здесь? Они не отличаются. Я отличаюсь. Атмосфера, по сути, та же. Я встретилась с несколькими ребятами на прошлой неделе, с которыми раньше никогда не виделась, и наше общение было беззаботным. Все типы артистов здесь таковы — пишут днём и зависают в барах по вечерам. Я скучаю по всему этому, мне это нравится. В Калифорнии я такого ещё не видала. Я переехала сюда, ведь моя музыка стала масштабнее, но я, на самом деле, ещё не нашла такой компании, где я бы чувствовала себя комфортно. Но потом что-то поменялось — я увидела мимолётное напоминание звучания Лорела Каньона. Джонатан Уилсон, Father John Misty — мне понравились эти ребята. Я почувствовала, что, возможно, у меня есть что-то общее с ними, я очень хорошо влилась в ту атмосферу.   

  — Давай поговорим об «Ultraviolence». Положение и ракурс снимка с обложки очень похожи на два предыдущих «альбомных» фото. Мне нравится это, я хотела продолжения. На тот момент такое не прослеживалось в моих обложках, и я хотела продолжения истории. Мне также понравилась идея чёрно-белого фото — всё в буквальном смысле стало более открытым. Даже цвета мудрые. 

— Ты хотела продолжение той эстетики, которая наблюдается на обложке альбома, но что же насчёт музыки? Хотела ли ты какого-то продолжения в этом плане?

Да. Но не в плане личной эстетики, а больше в психологическом пути — мудром и музыкальном. Я люблю продолжение.

— Тебе так хорошо удаётся показывать своё креативное мышление различными способами — через музыкальные клипы, слова, тон, мелодии, стиль одежды. Ты планировала такие вещи наперёд, ещё до выхода альбома? Это концепт, который возник из одной идеи? Не знаю. Я училась в Фордхемском университете, когда мне было 18 лет. Я жила между Бруклином и Нью-Джерси, тогда я работала с тем парнем, который был для меня самый известным на тот момент — продюсер Дэвид Кан. И тогда у меня были записи — они отложили их года на два — и всё это время я могла думать о том, что действительно важно для меня, и что я действительно хочу делать, если вдруг у меня появится такая возможность. Я знала, что я хочу сделать жизнь проще для себя, так, если бы я жила в мире, полностью придуманном мной, и что бы не казалось правдой для меня. Независимо от того, как это отразилось бы на других людях. Это, несомненно, распространяется и на названиях композиций, чёрно-белых снимках, цвете волос и прочих подобных вещах. Это не то, что я планировала наперёд. У меня было чувство того, что я хотела — а хотела я то, чтобы мир, в котором я живу, был персонализирован под меня, выстроен по моим предпочтениям.        — Какова связь между насилием и любовью? Мне нравится телесная любовь. Физические прикасания... (пауза). Как я могу сказать это так, чтобы не попасть в неприятности? Мне нравится ощутимая, страстная любовь. И если любовь не физическая — мне это неинтересно. Всё, что я делаю, выглядит столь организованным: тур, концерты через день, и так несколько месяцев, а в перерывах — записи альбома, быть главной во всём этом, ответственной за сведение, мелодию. И иногда я встречаю людей с неким огоньком и энергией. Мы можем быть не похожи в мышлении. Мы можем быть на разных волнах. Но если есть телесная связь и химия, то всё это заканчивается в хорошем ключе, ведь это нечто другое, отличное от того, что я вижу каждый день.   — Кто был последним человеком, который овеял тебя таким чувством? Дэн Ауэрбах, хорошо это или плохо.
— Как ты думаешь, «порочное желание» — правда? Да, но таких желаний в музыкальном плане у меня мало. Зато в жизни их тонны.
— Расскажи. Ну, курение — одно из них. Сахар, кофе. Я пью около 13 чашек в день. Это плохо сказывается на здоровье, но множество прекрасных вещей происходит именно за чашечкой кофе или за сигареткой. Много великих песен было написано так. — Почему ты решила перепеть композицию Нины Симон «The Other Woman»? Я одна из тех личностей, к которым приходят люди, чтобы сменить «привычный ход жизни», но я не главная. У меня были долгие отношения на протяжении семи лет, и они были с главой лейбла, мне казалось, что я и была той самой «сменой привычного хода жизни». Я всегда ждала, что стану той, к кому будут приходить его дети домой, но этого не случилось. Очевидно, я должна была найти другие отношения, я чувствовала, что это будто клеймо. Я была моложе в то время — 24-25 лет. Я ещё задолго до того знала, чего хочу. Я серьёзно относилась к музыке со старшей школы, перестала употреблять алкоголь, когда мне исполнилось 18. К 24 годам, я была очень серьёзной личностью. Я думала, что я писатель, певица. Я думала, что знаю, каким я хочу видеть свой путь. Люди, с которыми я общалась, уже были взрослыми личностями, но они, должно быть, искали кого-то своего уровня, мудрого возраста. Но мне нравится записывать музыку с какой-то отсылкой, словно укутывать её.  

      — Многие исполнители используют непонятные отсылки, чтобы показать свою неповторимость и доказать индивидуальность. А почему ты предпочитаешь таких идолов, как Мэрилин, Элвис и Иисус? Когда я выпустила «Blue Jeans» и «Video Games», я была словно окутана журналистами, которые спрашивали меня о том, почему я такая буквальная и очевидная. Я ссылалась на таких, как Мэрилин, без задней мысли о том, чтобы быть доступной. У меня есть личностные отношения и переживания с восприятием личности Мэрилин, кем она была. Она была одной из немногих женщин —действительно приветливых и заботливых. Я всегда искала таких девушек в качестве подруг. Мне нравится такие девушки — дружелюбные и простые. Я чувствовала, будто знаю её в этом плане. И Иисус — меня растили католичкой, и это просто образ жизни. Духовность и религия были не на последнем месте. Я училась в католической школе до 13 лет. Как и многие, основополагающей частью моего вдохновения были гимны — музыкальные гимны, а не он сам, Боже (смеётся).         — На сцене ты очень много куришь. Чувак, я должна. Я не могу перебороть это.
— Это зависимость? Да, я заядлый курильщик.   — Как долго ты куришь?
С 17-ти лет. Это безумие. Вот почему я больше люблю фестивали на открытом воздухе (смеётся). Потому что на всё про всё у тебя, примерно, минут так 45, а потом и само выступление. Поэтому я должна покурить.     — Есть несколько значений к пониманию композиции  «Fucked My Way Up To The Top». Она о людях, которые не хотели давать тебе поблажки в становлении успешной? Или она о сексе, после которого можно подняться на вершину? Это комментарии, что-то вроде «Я знаю, что вы думаете обо мне», и я намекаю на это. Знаешь, я спала со многими парнями из музыкальной индустрии, но никто не помог мне с моими сделками и записями. Это раздражает. 

    — Что очень ценное, уничтоженное тобой, действительно имеет огромную цену для тебя?  

Наверное, это отношения, в которых я была три последних года. Определённо снесённые, прошедшие через массу депрессий и неуверенности. Это просто непригодные отношения, которые невозможны ввиду моей эмоциональной нестабильности. 

— Ты испытала на себе всё то «исследование» тебя и твоих личных отношений. Как это повлияло на тебя? Хороший аспект в получении такого количества критики всё же есть — это то, что тебе в прямом смысле пох*й на всё это. Это загнало меня в рамки, в которых я ожидала лишь плохие события, но только они, в общем-то, и происходили. Но это не пессимистическое место. Я считаю, что музыка — это всегда хорошо. Вот чего я ожидаю от своей карьеры сейчас. То, что музыка будет замечательной, а все реакции могут пойти  нах*й.