Вы, кажется, работали в журнале «Столица»?

Нет, я год работала директором питерского корпункта «Коммерсанта», потом они меня позвали в Москву на должность выпускающего редактора. В газете для каждого дня недели был свой выпускающий редактор. Надо сказать, что выпускающим редактором, по-моему, я была абсолютно отвратительным, не понимала в этом ничего. То есть хороший заголовок на первой полосе у меня был, по-моему, один раз. А учили меня Максим Ковальский и Кирилл Харатьян. На этой должности я продержалась недолго, она мне не очень нравилась. Потом я стала завотделом «Общество». Потом начались какие-то очередные пертурбации, и в какой-то момент Сережа Мостовщиков позвал меня в «Столицу». Я пошла в «Столицу», и надо сказать, что после «Тупых» это был второй уникальный год в моей жизни — год немыслимого хохота и веселья.

СТо есть буквально «Тупые и еще тупее»?

После того, что мы вытворяли с группой «Тупые», я была уверена, что ничего подобного в моей жизни больше не повторится. Но я получила это во второй раз в «Столице», где проработала меньше года. Сама «Столица» всего год просуществовала. В январе 1998-го ее закрыли. Для меня это были несколько месяцев безудержного веселья, безумия и хохота.

ССимпатичный был проект.

Когда «Столицу» закрыли, я ушла вместе с Мостовщиковым и почти всей командой. Это было, кажется, первое громкое закрытие среди новой прессы… Потом я что-то писала в «Московских новостях», стала фрилансером и больше никогда не служила в газете или в журнале.

СВы стали спичрайтером. Писали речи для представителей власти?

Это было не совсем так. В 1999 году наша троица друзей: Александр Тимофеевский, Таня Толстая и я попали в штаб Сергея Кириенко во время его  кампании по выборам в мэры и выдвижения СПС в Думу. Мы были в спичрайтинговой группе. С этого, собственно, началась эта работа. Потом мы поработали у Михаила Витальевича Маргелова, который сейчас сенатор. Затем, в 2003-м были спичрайтерами у Чубайса — в составе той же троицы.

СТо есть вас с Анатолием Борисовичем связывает очень длительное знакомство?

Да, мы дружили восемь лет, до того как, собственно говоря, нас настигла «стихия чувств».

СА в общественном сознании существует более романтическая версия. Якобы вы познакомились чуть ли не на съемках фильма «Два дня». Или познакомились раньше, а в фильме отразили коллизию.

Это бред сумасшедшего. На самом деле мы познакомились в 1999 году, как раз во время кампании Кириенко. До этого я видела Чубайса один раз в 1996 году. Он приезжал в ИД «Коммерсант». Помню, тогда Лариса Юсипова, которая была завотделом культуры, мне говорит: «Как ты считаешь, что будет, если сейчас, когда Чубайса поведут к начальству, мы с тобой выскочим из-за угла, поцелуем его и сразу убежим?»

СИ что вы ответили на столь заманчивое предложение?

Я сказала: «Ничего не будет. Нас с тобой просто уволят, Лара». Поэтому мы видели только край Чубайса, как сейчас помню, мы выглядывали из-за стенки.

СТо есть тогда ваш муж был настолько секси, что сотрудницам газет приходили в голову такие прекрасные идеи?

Не в этом дело. А вообще мне кажется, хотя, может быть, я не права, что Анатолий Борисович обладает большой мужской харизмой, которая действует на женский пол, поскольку он человек властный, энергичный и умный. И это издалека видно.

СНо, продолжая метафору, вы все-таки как-то выскочили из-за угла и его поцеловали. Почему понадобилось так много времени, чтобы вы осуществили свое намерение?

В 1999 году я его увидела в первый раз живьем на совещании вместе с Егором Тимуровичем Гайдаром. Потом была избирательная кампания 2003 года. Это было время, когда у нас была политика, было невероятно интересно. Были драйв и кайф, при этом мы работали по 18-19 часов в сутки, иногда больше. Я помню, как однажды в половине второго ночи мы с Татьяной Толстой получаем очередное срочное задание, и, чтобы уточнить это задание, мы звоним одному из сотрудников, Леониду Гозману, а он что-то жует. Я ему говорю: «Вот, Гозман, ты жуешь, а две несчастные женщины в ночи должны сидеть и писать». Он говорит: «Так ты думаешь, я где жую? Я тоже на работе». Так тогда происходила жизнь. С политиками, в частности, с Чубайсом мы общались много, а по окончании той кампании продолжили общаться и дружить. Потом у нас завелась такая практика: мы всей своей троицей — я, Толстая и Тимофеевский — несколько раз в год встречались поболтать. Сейчас я понимаю, что нам троим страшно хотелось политинформации, а Чубайсу страшно хотелось наших культурных докладов. При этом никто не получал того, что хотел. Ну, вернее, мы-то получали, нас было трое и мы его мучили. Это, собственно, был развернутый ответ на ваш вопрос о длительности нашего знакомства. Мы знакомы очень давно.

Фото: Юлия Майорова

СВ таком случае не могу не задать кумушкинский вопрос: как дружеские отношения переросли в большое чувство?

Вам персонально я бы ответила, а широкую аудиторию посвящать в подробности личной жизни не готова.

СИмеете полное право. Но скажите хотя бы, фильм о прекрасном чиновнике и экзальтированной сотруднице музея к вашему знакомству с нынешним мужем имеет отношение? Откуда вообще возник сюжет фильма «Два дня»?

Я вообще это уже тридцать раз рассказывала, но по неведомой для меня причине мне не верят. Думаю, потому, что у критики сложилось определенное мнение. Я даже знаю людей, которые это мнение сформировали. А история была очень простая: картину должна была снимать не я, а Сережа Урсуляк.

Обновлено 30/05/14 14:03:

Да, Ксения Соколова вопросы задает. Вообще, интервью интересное очень, ссылку дать не могу, вырежут, но на Снобе прямо на главной висит