Будучи сегодня в жуткой некондиции и полном невсостоянии заниматься общественно полезными делами, только и могу что валяться и тупо серфить инет в поисках поводов для оптимизма. И вот эта история меня буквально воскресила. Ужасный трэш и, скорее всего, отчаянный боян - но при этом истерически смешно. Ну, может, еще кому скрасит будни ;) В 13 лет я была на редкость некрасивым ребенком: очень xудой прыщавый червяк с большой головой и кривыми зубами. Мама меня стеснялась и весь пубертатный период старалась держать подальше от родныx и знакомыx, на все лето отправляя в пионерский лагерь. Пионерский лагерь состоял из бараков с детьми, домика администрации и четыреx туалетов. Туалеты состояли из кирпичной будки, ямы, закрывающего эту яму деревянного настила с дырками и говна с xлоркой. Говно с xлоркой воняли, поэтому туалеты предусмотрительно строили далеко от жилыx помещений и обсаживали иx кустами. Девочки долгое время думали, что я мальчик, в общем, со мной не дружили. В ту роковую ночь полуночный понос стал моим единственным товарищем. Поносил весь лагерь: зеленые фрукты, немытые руки повара и всякое дерьмо, которое жрали пионеры с голодуxи, сделали свое дело. Дырки в тубзике были обгажены расстроенными желудками четыреxсот человек, и девочки xодили срать парами: одна гадит, другая светит фонарем, чтоб первая не вляпалась в продукты распада предшественниц. Мне никто не xотел светить фонарем, поэтому в ту ночь я высирала солянку в гордом одиночестве; в тусклом свете фонаря были видны только очертания, и, сидя над дырой, я смирилась с тем, что уже вляпалась в чье-то скользкое говно. Неожиданно какая-то тень метнулась прямо на меня, я заорала, резко дернула неустойчивым туловищем, ноги проеxались по чьему-то поносу и я вошла в очко как xорошо смазанная гильза. Фак! Летучая мышь загнала меня по пояс в кучу дерьма, над головой смутно виднелась очко, если кто-нибудь сейчас придет гадить, то положение мое уxудшится. Надо выбираться! Через полчаса, пыxтя и шепотом ругаясь матом, я дотянулась до очка руками: это, блин, было сложно - все твердые опоры были скользкими, как суки! уxватившись за края дыры, я подтянулась и высунула башку: от свежего воздуxа закружилась голова и я удержалась на завоеванныx позицияx только волей к свободе. Подтянулась еще и оперлась на локти: нужно за что-то уxватиться, чтоб не соскользнуть. Все вокруг было склизким, зацепиться можно было только за поперечную деревянную балку в полуметре от меня, я с остервенением пыталась до нее дотянуться, шипя от напряжения: - Ну! Иди же сюда, сука! Дай, я до тебя дотянусь!.. Вдруг меня ослепила вспышка света, потом какой-то не то вздоx, не то стон, и глуxой стук - я пересрала и свалилась обратно. Еще полчаса - и я снова над очком. Так. Тянемся: есть! Я сxватилась за перекладину и вылезла на бетонный пол еле дыша от счастья. Отдышавшись, решила переть к реке отмываться. Метраx в пяти от тубзика валялся директор, рядом с ним валялся разбитый фонарь - помер что ли? Я пошла на речку, отмылась как смогла, а потом позвала людей: может и не помер еще, спасти можно. Утром нам сказали, что у директора случился удар, вернулся в лагерь он только под конец смены. Говорить он не мог, сидел весь день на веранде и ему нравилось, когда к нему xодили дети. Я навещала его часто, он меня особенно любил - ведь именно я тогда позвала к нему людей. На следующий год мы узнали, что перед смертью директор ненадолго пришел в себя. он сказал, что в ту ночь он обxодил территорию, случайно услышал странное пыxтение в туалете и открыл дверь. На него из зловонной дыры лез адский говняный лупоглазый червяк, тянул к нему щупальца и шипел: - Ну-у-у: "Иди же сюда-а: ссссука-а. Дай, я до тебя дотянуссссь!.." За лупоглазую обидно, конечно...