Про детство: «Детство было советское и без безумств. Надевала то, что шила мне мама. Помню, я носила дубленку, которую, начиная с детского сада и заканчивая девятым классом, мне все время поднастраивали. Вширь я не раздавалась, но была очень высокая, и меня даже обзывали «тел:)шней». О влиянии фильмов: «Все кругом одевались так некрасиво, - еще даже не началась перестройка, - а в черно-белых фильмах Висконти, Антониони, Хичкока были неземные женщины и мужчины, даже отрицательные герои. Я стала носить униформу — белую рубашку, узкую черную юбку-карандаш и туфли на шпильке, если холодно, то черный свитер. Сумочку носила кожаную, переделанную из мужской папки. И сейчас все это мне было бы не стыдно надеть».

О фильме «Последняя сказка для Риты»: «Я не хотела сдерживать свое творческое безумие, но меня, конечно, ограничивал бюджет (фильм снимался целиком на мои деньги), и все декорации мы сняли практически в одном павильоне, даже уличные сцены. По жанру эта лента — современная сказка, что давало простор делать не «как в жизни», а как «над жизнью». Я хотела экранизировать свой личный сон, превратив его в кино. Вместе с художницами я разрабатывала эскизы павильонов, костюмов, лично работала реквизитором. Я даже не знаю профессии в кино, которой теперь не владею». О сверкающих людях: «В детстве сверкающей женщиной мне казались все мои учительницы музыки, хотя одна была усатая и статная, а вторая худая и нервная, вся унизанная кольцами. Когда я в первый раз попала в Париж и зашла в офис Chanel, все дамы там мне казались ослепительными и недостижимо элегантными, так что я сразу бросилась в магазин (разумеется, не Chanel, потому что у меня тогда не было таких денег) и купила себе простое черное платье. Сейчас меня восхищают творческие люди, а более всего — гении. Они-то и есть самые сверкающие. Земфира, например».