Ева катастрофически опаздывала. Еще вчера вечером, окрыленная звонком из «МД» - так она называла дизайн-бюро «Мой Дом», которое, к слову, осаждала уже больше года, мечтая там работать, Ева по минутам распланировала сегодняшнее утро. В связи с этим в ее дневнике было сделано несколько записей. Первая из них гласила: « 5 октября, четверг, 17.40 Боже, Боже, Боже, благодарю тебя! Мне позвонили из МД, они ждут меня завтра в 12.00 на собеседование! Поставлю будильник на 7.00. Нужно как следует подготовиться, оставить себе время без спешки доехать на такси, чтобы не давиться в метро. Приеду туда спокойная, уверенная в себе. Не забыть бы документы. И портфолио с моими работами. О Боже, что мне надеть?!» И через 10 минут еще: «Синий шелковый костюм. Черт, юбка там коротковата, могут не правильно понять. Но зато жакет строгий. И мамины бриллиантики в ушах. Ну, держись МД! Серый плащ. Черные туфли. Дождь будет точно, но я в надежде, что не ливень.» Череда неудачных обстоятельств сегодня началась с того, что Ева проснулась вместо 7.00, в 9.15 утра. Повода для паники пока еще не было, но, зайдя в ванную, она обнаружила, что впервые за последние 3 года, прожитые ею в этой квартире, внепланово отключили горячую воду. Неудачные обстоятельства нарастали как снежный ком, он катился вперед со страшной скоростью, его основной целью, видимо, было раздавить Евину карьеру. Она начала греть воду на кухонной плите, при этом была задействована вся более или менее крупная посуда в доме, включая старый эмалированный чайник, доставшийся Еве от бабушки, собственно вместе с квартирой, в которой она жила. Обжегшись пару раз горячей посудой и один раз горячим паром, Ева не в самом бодром настроении вышла, наконец, из ванной. Часы показывали 10.45. От вчерашнего плана выпрямить волосы, чтобы создать утонченный и стильный образ, пришлось отказаться. Сейчас оставалось только мечтать о том, чтобы они поскорее высохли. Они высохли, но при этом выглядели так, будто сушились не простым феном, а, как минимум, воздухозаборниками какого-нибудь реактивного самолета. А именно – совершенно безобразно. Еве было уже не до волос. Кое-как пригладив их, она начала одеваться и красить глаза одновременно. Как общеизвестно всей женской половине человечества, это никогда не доводит до добра. Результатом стали порвавшиеся чулки и размазанная тушь. У Евы дрожали руки, она не плакала только из страха окончательно испортить макияж. В этой дикой суете прошли еще полчаса. Таким образом, ровно в 11.45, вернувшись перед этим пару раз домой (за зонтом и портфолио с работами) Ева ловила такси в начале Проспекта Мира, чтобы в 12.00 быть в центре города. Даже при самом удачном стечении обстоятельств (сейчас Ева мечтала о том, чтобы все машины в Москве таинственно исчезли, кроме такси, которое ей удалось бы поймать) опоздания на собеседование было не избежать. Такси все не ловилось. Простояв так еще несколько минут, Ева в полуистерическом состоянии все же решилась спуститься в метро. К счастью, до него было всего несколько минут ходьбы. Через 15 минут она вышла на Новослободской, на душе полегчало, она практически была на месте. Но одна проблема еще оставалась – от метро до офиса МД было еще 15 минут пешей ходьбы или 5 минут езды. Во второй раз за это утро она стояла у обочины в попытке поймать такси. Таксисты не спешили на помощь Еве, все частники куда-то подевались, она была в отчаянии. У дороги было припарковано несколько автомобилей. Ева периодически бросала на них жадные взгляды. В тот момент, когда ее начали посещать дикие мысли типа «угнать бы одну из них, всего на пять минут, чтобы до МД доехать… я же верну потом… и даже денег дам… может быть»; из кафе напротив вышел мужчина в длинном черном пальто и неспешно направился к одной из вожделенных машин. Ева назвала бы ее «большая и черная». Вообще характеристики, которые она давала автомобилям, отличались оригинальностью и были постоянным предметом шуток друзей и близких. Несмотря на художественный вкус (Ева все-таки была дизайнером) классификация внешнего вида машин имела у нее всего несколько разновидностей. Ими она и оперировала на протяжении всей сознательной жизни и вводить в обиход более глубокие по смыслу не собиралась. Кроме упомянутой выше «большой и черной» машина могла еще могла быть: «уродской» (любая маленькая), «дурацкой» (любая не черная), «шикарной» (все лимузины) и «надежной» (папин Мерс 98 года выпуска, служивший ему верой и правдой вот уже больше 10 лет).