Лени Рифеншталь – полное имя Берта Хелена Амалия Рифеншталь, (Berta Helene Amalie «Leni» Riefenstahl) – родилась 22 августа 1902 года в обеспеченной семье в Берлине. Родители следили чтобы девочка разносторонне развивалась – она хорошо училась в лицее, брала уроки игры на фортепьяно, занималась плаванием, каталась на коньках, несколько позднее увлеклась танцами и театром. Танцы ставшие ее первой страстью, привели к длительным ссорам с отцом, который никак не мог представить свою дочь танцующей на потеху толпе. Только когда после очередной ссоры Лени ушла из дома, строгий отец сменил гнев на милость. В начале 1920-х годов Лени Рифеншталь несколько лет обучалась танцу под руководством лучших европейских танцовщиц. В 1923 году в Мюнхене состоялось ее первое сольное выступление, затем она с успехом выполняла свою программу в различных городах Европы. Несчастье поджидало ее в Праге, где она сильно травмировала колено. Это положило конец ее карьере танцовщицы.

В 1924 году Лени Рифеншталь посмотрела фильм «Гора судьбы» знаменитого немецкого режиссера, создателя жанра «горного фильма» Арнольда Фанка.

Она написала ему письмо; они встретились и Фанк, очарованный красотою просительницы, а потом ее талантом и одержимостью, сделал Лени главной героиней своих фильмов. Действие зачастую проходило высоко в горах, и уже вскоре молодая актриса карабкалась по скалам и горным вершинам. Работать приходилось без страховки, и только каким-то чудом ее актерская карьера прошла без особых увечий – а уж на такие мелочи как синяки и ссадины отважная «скалолазка» просто не обращала внимания. Она быстро добилась успеха, к концу 1920-х годов ее имя было известно далеко за пределами Германии. Но что для нас еще более важно – именно в это время состоялось первое знакомство Лени Рифеншталь с фотографией. Когда через три четверти века ее спросили, как она пришла к фотографии, Лени ответила, что обязана этим именно Арнольду Фанку. «Он был потрясающим фотографом», – рассказывала она, – «Он показал мне как снимать и как кадрировать фотографии. Я научилась этому просто наблюдая за его работой. И затем я начала фотографировать сама, бессознательно подражая ему».

В 1930-х годах Лени увлеклась режиссурой. Ее первый фильм «Голубой свет» вышедший на экраны в 1932 году имел большой успех в Европе и Соединенных Штатах. Но даже в случае провала он навсегда остался бы в истории кинематографа как первый фильм, в котором одновременно продюсером, режиссером и исполнителем главной роли была женщина; как первый фильм, снятый исключительно вне павильона, на натуре; как первый игровой фильм со съемками в церкви во время службы. И пусть все последующие ее работы будут сильно отличаться от этой, но в новаторстве, в стремлении всюду быть первой она никогда себе не изменит.

В 1932 году Лени присутствует при выступлении Гитлера в Берлинском Дворце спорта: «У меня было почти апокалипсическое видение, которое я никогда не смогу забыть», – рассказывала она о своих впечатлениях в мемуарах, – «Казалось, что земля предо мной неожиданно разверзлась и вырвался огромный столб воды, настолько мощный, что достиг небес и сотряс землю». В апреле 1934 года английская газета «Daily Express» писала, что Рифеншталь прочитала «Mein Kampf» во время съемок «Голубого света». «Книга произвела на меня громадный эффект. Я стала убежденным Национал-социалистом с первой страницы», – цитировала ее «Daily Express», – «Я почувствовала, что человек написавший эту книгу без всяких сомнений поведет за собой Германию. Я была счастлива, что такой человек наконец-то появился».

Гитлеру в свою очередь очень нравились фильмы с участием Рифеншталь – сверхчеловек, покоряющий горные вершины, это именно тот образ, которым он восхищался, с которого вся Германия должна брать пример. Мужественному духу должно было соответствовать красивое и сильное тело – и в этом мнения Гитлера и Рифеншталь тоже совпадали. Поэтому, когда в 1932 году Лени написала ему восторженное письмо, Фюрер согласился встретиться с ней. Короткая встреча сыграла решающую роль в судьбе молодой женщины – она стала главным режиссером партии Национал-социалистов. Ее первым заданием стал документальный фильм 1933 года «Победа веры» о 5-ом съезде партии. Фильм – «не фильм, собственно говоря, а смонтированная хроника», как она охарактеризовала его позднее – не пользовался особым успехом, но, несмотря на это, Гитлер настоял, чтобы следующий съезд снимала тоже она. По словам Рифеншталь, она пыталась отказаться, но никаких других свидетельств этого не существует и нам придется поверить – или не поверить – ей на слово. Фильм снятый на 6-ом съезде НСДАП получил название «Триумф воли». И на сегодняшний день это один из лучших документальных фильмов всех времен и народов – и, без всякого сомнения, лучший пропагандистский. Лени смело экспериментировала с новыми техниками съемки, находила необычные ракурсы, очень свободно обращалась с хронологической последовательностью событий, стараясь ухватить их внутренний ритм и настроение. В ее распоряжении было 30 камер, столько же операторов и около сотни помощников. Для снятия панорам одну камеру закрепили между флагштоков, впервые использовались движущиеся камеры, для чего на операторов надели … роликовые коньки. «… Мне благоприятствовали во всем, мы смогли даже проложить круговые рельсы вокруг выступающего Гитлера», – хвасталась она в одном из интервью. Монтаж фильма занял почти полгода, Лени спала по четыре часа в сутки, но результаты того стоили – пропагандистский успех фильма был ошеломляющим. В фильме нет закадровых комментариев – они и не нужны, каждый кадр фильма говорит сам за себя. Думается немного нашлось зрителей не понявших автора или понявших ее не правильно и лучшее свидетельство этому невероятно возросшая популярность Национал-социализма после выхода фильма. У Гитлера появились миллионы новых сторонников в Германии, да и по всему миру. И пусть Рифеншталь никогда не вступила в партию, но мало кто из членов НСДАП сделал больше ее для торжества нацистской идеологии.

В последующем Лени пришлось немало извиняться за свое печально знаменитое детище: «В то время мы считали, что одним из посланий был мир. Эта мысль проходит через весь фильм. Другие политические цели не упоминаются. Там нет ни слова об антисемитизме или расовой теории. Единственное послание "Триумфа воли" – это работа и мир. Поэтому я никогда не считала, что сделала что-то плохое. Будь этот фильм вредным, французы никогда не дали бы ему золотую медаль за два года до начала войны. … До войны ему дали все международные премии», – начала она за здравие, чтобы как обычно кончить за упокой: «Но после войны его запретили, потому что сочли за пропаганду. Мне доставались лишь оплеухи».

После «Триумфа Воли» и не столь удачного 26-минутного фильма «День свободы! – Наш вермахт!» ей предложили снять фильм об олимпийских играх, которые должны были состояться в Германии в 1936 году. Как и раньше ей предоставили полную свободу, и она очень удачно этим воспользовалась. Съемок подобного масштаба мировой кинематограф еще не знал! А после него последовало два года монтажа – тоже небывалый случай. Из нескольких сотен часов исходного материала она смонтировала две серии «Праздник народов» и «Праздник красоты» под общим названием «Олимпия» продолжительностью более трех часов. Премьера состоялась 20 апреля, в день рождения Гитлера, затем Лени с фантастическим успехом провезла фильм по всей Европе.

Еще более торжественного приема Рифеншталь ожидала от Америки, но пока она плыла туда на пароходе, в Германии случилась «Хрустальная ночь» – в ночь с 9 на 10 ноября 1938 года по всей стране состоялись массовые еврейские погромы. И едва она вступила на американский берег, ее окружили журналисты: «Что вы думаете о преследовании евреев? Одобряете ли вы разрушение синагог в Германии? Вы антисемитка?» – сыпалось со всех сторон. Она затравлено озиралась, но видела вокруг себя далеко не приветливые лица. «Leni go home!» – кричали надписи на транспарантах. Думала ли она тогда, что это только первая ласточка? Что еще не раз ей придется отвечать за преступления собственного народа и за свою собственную идеологическую всеядность?

В 1939 году Рифеншталь оканчивает курсы фронтовых корреспондентов, какое то (очень непродолжительное) время работает на фронте, но реалии войны привели её в ужас. Она поехала в Испанию снимать художественный фильм «Долина» о судьбе танцовщицы-цыганки поверившей злодею-маркизу, а потом спасенную героем-пастухом. Вокруг нее в прямом и в переносном смысле рушился мир, миллионы – в том числе ее соотечественники, родственники, даже родной брат – гибли на фронтах войны, в лагерях, на улицах, в своих домах, а самый талантливый немецкий режиссер-документалист снимала добрую романтическую историю, сказку о вечной любви и торжестве добра. Кто знает, может это и есть ее самое большое преступление? По крайней мере, мне это кажется гораздо более страшным, чем создание документальных шедевров, пусть даже и служивших преступной идеологии. Расплата не заставила себя ждать. В 1945 году ее арестовали и обвинили в пособничестве нацизму. Была ли она и в самом деле так удивлена? Большинство ее оправданий абсолютно бездоказательны, каждый волен сам выбрать, верить им или нет. Она утверждала, что была в отвратительных отношениях с нацистской верхушкой за исключением Гитлера, но не осталось в живых ни единого человека способного это подтвердить. В ее полную неосведомленность о преступлениях Третьего Рейха трудно поверить при всем желании – она не могла не знать о еврейских погромах из-за которых ее в 1938 году вышвырнули из Соединенных Штатов. Не могла не видеть, как горят книги, как уничтожается так называемое «дегенеративное искусство», в том числе и ее любимые экспрессионисты. Она видела, как немецкие солдаты расстреливают мирное население в Польше, даже написала (опять таки по ее собственному утверждению) жалобу на действия военных в соответствующую инстанцию. Видимо на этом она посчитала свою миссию выполненной и … забыла об этом, во всяком случае, когда ей показывали доказательства преступлений нацистского режима, она была «искренне» поражена.

Рифеншталь провела три года в лагерях для интернированных, два года в сумасшедшем доме, пережила несколько (по некоторым источникам чуть ли не тридцать) судебных процессов. И хотя суд снял с нее обвинения в пропаганде и поддержке фашистского режима, хотя ее признали просто «попутчиком», но клеймо «пособницы нацизма» осталось на ней на всю жизнь. И не только пособницы: «В то время (речь идет о 1987 годе – А.В.) берлинцы называли ее не иначе как "Reichsgletscherpalte" – труднопереводимое слово, приблизительно означающие "ледниковая подстилка германского рейха", – поскольку они не сомневались, что она была любовницей Гитлера», – писал в своей автобиографии знаменитый немецкий фотограф Хельмут Ньютон. Ответственность художника за идеологию, которую несет его творчество, вопрос очень сложный и не предполагающий однозначных «общих» решений. Можно приводить десятки, если не сотни примеров деятелей искусства которые верой и правдой служили преступным режимам, предавали их, переходили на сторону других, зачастую не менее преступных, но закончили свою жизнь в почете и уважении. А вот с примерами художников, понесших кару за преступления воспетых ими режимов, дело обстоит далеко не так просто и Лени Рифеншталь в этом смысле скорее исключение из правил. И хотя эти соображения («А судьи кто?»), конечно, не снимают с нее вины, но и в очередь «за камнями» вставать как-то не хочется. В 1955 году Лени Рифеншталь прочитала «Зеленые холмы Африки» Эрнеста Хемингуэя и ее охватило непреодолимое желание посетить Черный континент. Первая экспедиция чуть не закончилась трагедией: во время путешествия по Кении ее машина попала в аварию, Лени вылетела через лобовое стекло и сильно поранилась – казалось, что она не выживет. Но ей предстояло пережить еще не одну катастрофу. Позднее ей попался на глаза снимок «Нуба из Кордофана» одного из основателей знаменитого агентства «Magnum Photos» английского фотографа Джорджа Роджера и она загорелась идей познакомиться с героями этой фотографии. Но это оказалось не так просто, она потратила немало времени, чтобы узнать, где находится Кордофан. Узнав, что это провинция Судана она направилась туда и … узнала что «нубийцев без одежды», которые изображены на фотографии, больше не существуют. Но она не перестала искать и в конечном итоге удача улыбнулась ей.

«В 1962 году я открыла племя Нуба. Племя едва насчитывает десять тысяч человек, но это отдельная лингвистическая общность, совершенно отрезанная от внешнего мира и защищенная от влияния цивилизации. Это были самые счастливые люди, которых я когда-либо встречала. Их смех невольно располагал к ним, а смеялись они беспрестанно. Они были добры, у них не было дурных мыслей, они не знали ни краж, ни убийств. Они жили в абсолютной гармонии с природой. Я называю их "людьми с другой планеты". Они приняли меня в свою среду и любили меня так же сильно, как я любила их. Я выучила их язык, и то время, которое я провела с ними – самые счастливые дни в моей жизни». Но злой рок не оставлял ее. Она хотела снимать фильм, но из-за возникших проблем ей пришлось ограничиться фотографиями – хотя в конечном итоге это оказалась удачей и для нее и для нас. Нубийцы ходили без одежды, а суданские законы строго-настрого запрещали фотографировать обнаженных людей, в один из приездов Лени чуть не арестовали. Несмотря на разрешения, выданные ей в Хартуме (столица Судана), местные власти зачастую чинили ей всевозможные препятствия. Часть пленок, которые она переправляла в Европу с различными оказиями, оказались уничтожены. Было от чего впасть в отчаяние! Но и это еще не все: вернувшись в Германию, она долго не могла опубликовать фотографии; обивала пороги журналов «Stern», «Bunte Illustrierte» и «Quick», но кто захочет иметь дело с «ледниковой подстилкой германского рейха»? Наконец ей удалось опубликовать некоторые снимки в трех выпусках журнала «Kristall». Позднее она с большим успехом демонстрировала свою работу группе операторов ВВС в Лондоне. «Фотографии тоже могут быть художественными», – говорила Лени, защищая фотографию от предубежденных деятелей кино, – «Я люблю фотографии, потому что их можно рассматривать подолгу». Среди прочих зрителей присутствовал актер и режиссер Кевин Броунлоу, впоследствии написавший в предисловии к альбому ее африканских фотографий: «Даже если бы единственным деянием Лени Рифеншталь была бы поездка в Африку и возвращение оттуда с фотографиями, она бы заслужила свое место в истории». Во второй половине 1960-х годов в жизни нубийцев произошли важные перемены. Во-первых, суданское правительство запретило им ходить обнаженными – и кто знает, может быть, фотографии Рифеншталь сыграли в этом не последнюю роль. Во-вторых, несколько неурожайных лет вынудили молодых мужчин искать работу в городе, откуда они принесли «одежду, венерические болезни и деньги». Когда в 1967 году Лени вернулась, она не нашла столь милой ее сердцу красоты и невинности: «Когда я показала им фотографии, где они были еще без одежды, они внезапно смутились», – рассказывала она, – «Им внушили, что это нехорошо». Многие на ее месте опустили бы руки, но Лени решила отыскать более далекое племя нубийцев, называемое Кау – и сделала это, несмотря на все трудности. Это оказалось сенсационной находкой: племя сильно отличалось по своим обычаям от всех известных африканских племен. Никакие другие племена во всем мире не были так искусны в раскрашивании своих лиц и тел: «Аборигены Новой Гвинеи по сравнению с ними примитивны», – писала она с восторгом, – «Нубийцы Кау настоящие художники».

Между тем признание Лени Рифеншталь во всем мире росло. Ее фотографии с Кау печатали ведущие немецкие и мировые журналы, в 1973 году в свет вышел фотоальбом «Нубийцы — люди с другой планеты», в 1976 — «Нубийцы из племени Кау». В 1975 году она была награждена золотой медалью за лучшие достижения в фотографии. Президент Судана награждает ее высшим суданским орденом и дарует ей гражданство. Лени Рифеншталь стала первой (опять, уже в который раз – первой!) иностранкой, удостоенной такой чести. Но долго почивать на лаврах ей не пришлось. Вскоре после выхода в свет ее первого альбома была опубликована статья знаменитой американской писательницы Сьюзан Зонтаг «Магический фашизм» («Fascinating Fascism», 1974). Зонтаг – где-то справедливо, где-то не очень – обвиняет Рифеншталь во лжи насчет ее нацистского прошлого, но что для нас гораздо более важно, вешает на ее фотоальбом ярлык «фашистская эстетика». По ее мнению, восхищение первозданными ценностями, культ красивого и сильного тела и некоторые другие мотивы ее африканских фотографий плавно перетекли из «Триумфа воли» и «Олимпии». В доводах Зонтаг конечно есть крупицы истины, с ними можно согласиться, но тогда придется с тех же позиций оценить многие из публикаций о первобытных народах «National Geographic» и других изданий. Смею предположить, что ярлык «фашистской эстетики» в понимании американской писательницы очень подойдет многим кино- и фотоповествованиям о дикой природе. Во всех случаях, очень сомнительно, что «Нубийцы» получили бы эту характеристику, если бы не прошлое их автора. Статья сильно ударила по репутации Рифеншталь – и без того далеко не безупречной.

В 1974 году в возрасте 71 год Лени Рифеншталь впервые в жизни совершает погружение с аквалангом. Она прошла курс обучения, но перед сдачей экзамена узнает об ограничении по возрасту. Как обычно Лени вышла из этого положения с честью: она просто подделала документы, снизив свой возраст на 20 лет! Можно только представить себе изумление тренеров, когда на вечеринке по поводу успешной сдачи экзамена она раскрыла свой настоящий возраст! После этого в течение трех десятилетий она совершила более 2000 погружений, естественно, с камерой для подводной съёмки, выпустила два фотоальбома «Коралловые сады» и «Чудеса под водой», а также документальный фильм «Подводные впечатления».

В 2000 году Лени Рифеншталь со своим бессменным оператором и любовником Хорстом Кеттнером (кстати сказать, он был на 40 лет младше ее) вернулись в Судан, чтобы встретиться со своими друзьями нубийцами, узнать, как они пережили многолетнюю войну и начать компанию по сбору денег для них.

Экспедиция закончилась неудачно во всех отношениях: Лени узнала, что большинству из героев ее фотографий не удалось пережить войну, а те, кто выжили, сильно изменились; кроме того, ее вертолет потерпел аварию, у Лени было сломано несколько ребер и повреждены легкие. Но она выдержала и это. Только на пресс-конференции в следующем году, на вопрос журналиста, кому она завидует, ответила: «Тому, у кого ничего не болит. За последний год я перенесла пять операций, и страстно завидую любому человеку, который может свободно двигаться». И добавила: «Не помню, чтобы что-либо другое вызывало у меня зависть». Лени Рифеншталь скончалась вечером 8 сентября 2003 года в своем особняке в городке Пекинг на берегу Штарнбергского озера в Баварии. Она умерла без мучений, «у нее просто остановилось сердце», – сообщил Хорст Кеттнер, не отходивший от неё до последней минуты. Смерть не изменила отношения к ней, хотя может быть, и добавила немного масла в огонь. Она так и не сумела отмыться от своего «нацистского прошлого», даже те, кто говорил о ней как о талантливой художнице, не забывал добавлять: «несмотря на ее работу в пользу нацистской пропагандистской машины» (цитата из автобиографии Хельмута Ньютона). Анри Картье-Брессон говоря о Джордже Роджере, не преминул отметить, что его фотографии нубийских племён «намного человечнее» чем у Рифеншталь – скорее всего великий фотограф тоже не мог простить Лени ее прошлого. По меткому высказыванию одного из критиков «свои последние 50 лет она провела в постоянном стремлении вырвать перо из рук Истории и самой написать историю собственной жизни». Это сражение она проиграла … но, выиграла множество других – и может быть не менее важных.