Книга Коры Ландау «Как мы жили» получила наибольшее число голосов, поэтому начнём с неё. 
Несколько сумбурное изложение сглаживается наличием выдающихся героев и искренними переживаниями автора. В своё время эта книга наделала много шума в академических кругах, в научном сообществе предлагали даже уничтожить имеющиеся экземпляры книги, ходившие в самиздате. Конкордия Ландау безжалостно прошлась по окружению мужа. Благодарная академику Капице за то, что тот вытащил Ландау из тюрьмы в 1938, в следующем предложении Конкордия обиженно назовёт Капицу Кентавром, за то, что тот потерял интерес к ее Дау после аварии. Особенно жестко досталось академику Евгению Лившицу, обвинённому Корой в воровстве идей и имущества Ландау.

Но прежде всего эта книга - крик души любящей женщины. Кора представляется раненой птицей, из последних сих защищающей своё гнездо. Что-то жалкое и одновременно восхитительное в этом отчаянном крике. Кто-то назовёт ее дурой, а кто-то истинно любящей. Кора была атеисткой, отрицая и порицая любую религию, парадоксально, совсем по-христиански, она верила и служила единственному богу - своему Дау. В книге нет биографий ученых и нобелевских лауреатов, которыми была окружена Кора, зато без малейшего пиетета показаны бытовые моменты и нравы научного круга. Книга скандальная, по-хорошему «бабская», о женской доле в высшем обществе. Академики в СССР по сути являлись аристократами страны, и Конкордия Ландау приоткрыла двери в мир советских аристократов. 
 

Как-то неудобно и странно обсуждать таких выдающихся людей как Ландау, с бытовой точки зрения, но с позволения Коры, мы можем посплетничать о личной жизни гениального Нобелевского лауреата и его окружения. Для тех, кто не успел прочесть, немного выдержек из книги:

 

Был такой чудесный бал. Наш курс праздновал окончание университета. Вдруг жгучий пристальный взгляд остановил меня. Передо мной как вкопанный стоял высокий, гибкий, стройный юноша с непокорной, вьющейся шевелюрой и с ослепительно блестящими, огненными глазами. Нас кто-то познакомил. Он не отходил от меня весь вечер. Я танцевала только с ним. Он представился: «Дау».

   — Дау, вы любите танцевать?

   — Нет, я не музыкален, танцевать научился с большим трудом. Уж очень заманчива была цель! Я вообразил, что если буду уметь танцевать, то на любом танцевальном вечере смогу выбрать самую красивую девушку и на глазах у всех буду ее обнимать. Поняв ложность этих объятий, бросил танцевать. С вами танцую — боюсь уведут. Когда я вас увидел — принял за фею!

Жила я в центре. 

— Я бывал в этом доме, живу рядом, в Юмовском тупике, в физтехе. Живу в Харькове уже два года, преподаю в университете и в мехмате. Я очень люблю студенческую молодежь, не пропускаю ни одного студенческого вечера. Почему я вас сегодня встретил впервые? Вы нигде не бываете? Вас невозможно не заметить, Кора, вы очень красивы!

   — Ну, а теперь преувеличиваете вы!

   — Женщины ничего не могут понимать в женской красоте. Ценить красоту женщины могут только мужчины и то далеко не все. Настоящая красота женщин — это очень редкий и очень ценный дар природы, поистине дар божий! Это больше, чем талант!

   — Вы так цените красоту женщины?

   — Да, и этим горжусь! А что может быть прекраснее красивой женщины? Самое интересное в жизни это, конечно, наука, а самое прекрасное это красота женщины. Кора, вы очень, очень красивы!

   — Может быть, для первого знакомства хватит о женской красоте? Уже довольно поздно, а мне завтра рано вставать.

 

Я давно разработал четыре принципа, как должна одеваться женщина: первое — одежда должна быть яркой; второе одежда должна быть прозрачной; третье — одежда должна быть открытой; четвертое — одежда должна быть обтекаемойТы носишь очень правильную длину платья. У тебя едва закрыто колено. Сразу видно — стройные ноги.

   — Ты любишь красивые женские ноги?

   — Нет, я не ногист. И не рукист. Некоторые обожают женские руки. Я чистый красивист. Я обожаю и преклоняюсь перед женской красотой в целом. Женщина должна быть красивая вся. Есть еще мужчины, которые обожают женские фигуры. Эти мужчины называются фигуристами. Есть еще такие странные мужчины, которые обожают женские души. Еще Леонардо да Винчи установил, что для души просто нет места в теле человека, а есть еще эклектики — это мужчины, которым к красоте женщины нужна особая женская душа. Я думаю, что эти душисты и эклектики просто развозят замурение, оправдывая свою лень. Красивую девушку очень трудно найти. А осваивать еще труднее.

 

Когда Анечка с Костей ушли на балет, я лежала и рыдала. Еще один очень стоящий парень хотел на мне жениться. Еще в Киеве один подлец застрелился: я не хотела быть его женой! А Дау — не захотел. Почему? Неужели в браке гибнет любовь? Нет, нет! Дау неправ. Я никогда не смогу его разлюбить! Его никогда нельзя забыть! А он в опасности. Даже Анечка, как пророк, сказала: он в большой опасности. Опасность была велика!

   Здесь я должна остановиться, чтобы объяснить, почему мне было так одиноко, когда Дау не было рядом целый год.

   Согласно философии, которую внушал Дау, я имела право ответить взаимностью желаниям Кости. В этом случае Дау мог только приветствовать мое поведение и радоваться, что я смогла скрасить свое одиночество. Сомнений в искренности представлений Дау о человеческих отношениях у меня не было. Костя, как я писала, был красив, обаятелен, любил меня и мечтал видеть во мне свою жену, чему так противился Дау. Но, к сожалению, я не была вольна распоряжаться своими чувствами. Я бесконечно терзалась, я ничего не знала о Дау! Я его любила, и ни один мужчина мне не был нужен.

   Это ощущение было тем острее, что я не верила в возвращение Дау. В то время ушедший не возвращался. Я не ждала его! Но в тот год я поняла: после Дау никогда никого полюбить не смогу. Испытав силу большой, настоящей страсти, влюбленности, на «эрзац» пойти невозможно!

   Но свершилось чудо!

Подхалимы, сидевшие со мной в одной камере, вваливаясь после допроса, выкрикивали: "Да здравствует Сталин!". А я им цитировал Ленина: "Никто не повинен в том, если родился рабом, но раб, который не только чуждается стремления к своей свободе, но приукрашивает и оправдывает свое рабство, есть внушающий законное чувство негодования, презрения и омерзения холуй и хам".

   Все эти высокопоставленные чиновники, к которым я попал в компанию, очень плохо помнили учение Ленина и совсем не знали «Капитала» Маркса.

   — Даунька, что у тебя с руками? (Руки по локоть были как бы в красных перчатках.)

   — Ты испугалась моих рук? Это мелочь, все пройдет, просто нарушен обмен вещест

— Дау, ты всегда был для меня загадочно непонятен. С первой нашей встречи ты без конца меня удивлял и покорял. Вначале я решила, что ты человек не нашей эпохи. Родился на тысячу лет раньше. Но ты человек не нашей планеты!

   — Нет, я просто счастливчик. Коруша, мне страшно повезло, понимаешь, наш Кентавр сделал эксперимент с гелием. Он считал свои результаты открытием. Но ни один физик-теоретик мира не может объяснить это загадочное явление природы. Капица считает, что это все смогу объяснить я один! Об этом Петр Леонидович Капица написал письмо в Центральный Комитет, и вот я с тобой

Его лоб свидетельствует о том, что он мыслитель. Пребывание в тюрьме не нарушило процесса его мышления. В жизни он был выше мелочей быта, в тюрьме — выше тюремных неудобств. Он нашел в себе силы пренебречь жестокой жизненной ситуацией и творить науку. Он был прежде всего физик, а потом человек. Он мог создать вселенную в собственной душе, пренебречь всем во имя поисков научных истин. Погружаясь в неразгаданные тайны природы, в нормальных условиях забывал обедать, ужинать и спать. Все знавшие его физики говорили: еще не было в мировой науке теоретика, столь виртуозно владеющего математическим аппаратом.

Когда наше правительство решило создать свою атомную бомбу, то Сталин во главе этого дела поставил Берию, заместителем по научной части был назначен П.Л.Капица. Сознавая всю ответственность задания, он, однако, не мог начать работы, потому что на всех важных бумагах должна была стоять подпись Берия, который появлялся весьма редко. Кроме основной работы, у него было много наложниц. В конце концов Капица написал письмо самому Иосифу Виссарионовичу, в котором назвал Берию бездельником, прохвостом и просил освободить его от занимаемого поста, а ему, Капице, предоставить полную свободу действий, если нашей стране нужна атомная бомба.

   Письмо подействовало почти мгновенно. На следующий день со всех постов был снят Капица и даже выселен из специально построенного для него особняка. В опале на даче он прожил 8 лет, до самой смерти Сталина.

   На даче Капицу посещали его друзья: Рубен Симонов, Любовь Орлова, Григорий Александров и многие другие. Сотрудники института тоже не забывали его. Будучи на даче, он узнал, что институт стал носить имя С.И.Вавилова, который ни к созданию, ни к работам данного института никакого отношения не имел. Это была рука Берии. В конце концов Берия от работ над атомной бомбой был отстранен, это очень серьезное дело успешно возглавил И.В.Курчатов.

   Дау всегда восхищался своим директором — как ученым, так и талантливым инженером. Редко, когда два таланта сочетаются в одном человеке. Его способ получения жидкого кислорода вошел в промышленность всего мира, а нашей стране дал огромную экономию.

Кора Ландау с сыном Игорем Ландау

   После смерти Дау я попросила Петра Леонидовича подробно рассказать, как ему удалось вызволить Дау из тюрьмы при Сталине.

   Он рассказал: "Когда мы охлаждали жидкий гелий до температур, близких к абсолютному нулю, он не становился твердым, как все жидкие вещества, а терял свою вязкость, переходя в состояние сверхтекучести. Эксперимент говорил об открытии, но ни один теоретик мира не мог объяснить это явление. Тогда я написал письмо Сталину, что мои руки экспериментатора сделали открытие, а мозг института — физик-теоретик Ландау — по непонятным причинам заключен в тюрьму. Если не освободят Ландау, я прекращаю все работы в институте. А вновь отстроенный институт с дорогим импортным оборудованием только начал набирать темпы работы

Вскоре мне позвонил Молотов. Он просил спокойно работать и сказал, что мне моего Дау отдадут. Только, предупредил он, «это» учреждение любит работать по ночам, поэтому я не должен волноваться, если меня по этому поводу побеспокоят ночью.

   На следующий день, когда я был в своем рабочем кабинете, мне сообщили, что ко мне приехал человек из Госплана. Он вошел в кабинет в плаще с поднятым воротником и в кепке, надвинутой на глаза.

   — Позвольте, почему вы не разделись? Раздевалка у нас на первом этаже.

   Вошедший демонстративно снял плащ и кепку. Он оказался заместителем самого Ежова. (Да, да, кровавого Ежова!) Улыбнувшись, я спросил его: "Вы что, стесняетесь своего мундира?". (Какова реакция! Не просто смело, а отважно смело! Петр Леонидович славился молниеносной реакцией ума и оригинальностью оборотов речи.)

   Потом за мной заехали ночью и повезли на Лубянку. Благодаря звонку Молотова я понял, что уже есть решение об освобождении Дау. Просто в те времена в этом учреждении было принято стращать посетителей, особенно тех, кто осмеливался оправдывать "врагов народа".

   Со мной был тоже разыгран спектакль запугивания, так что к следователю по делу Ландау я попал часа через три. Он подал мне папку, говоря: "Прочтите, за кого вы смеете заступаться". Папку я отодвинул в сторону и сказал решительно: "Я это читать не буду, лучше вы мне скажите сами, зачем талантливому физику, так преуспевающему в своей профессии, менять ее на деятельность шпиона чужого государства?". Домой я вернулся в 4 часа утра".

   Всем нам остается только преклоняться перед смелостью этого благородного человека!

 

Время мчится в вечность, во вселенной все мчится, все находится в непрерывном движении. Только бы нежность и любовь оставались постоянными всегда! В этом лучшем из миров так много человеческого горя! Непонятно, за что чтут богов? Ведь животный мир бог сотворил ужасно, особенно человека. Устроил омерзительно его пищеварение, не по своему подобию. Сам-то изволит жрать «амброзию» и пить «нектар». Эта пища богов или полностью усваивается, или вырабатывает ароматный навоз. Об этом в евангелиях не сообщается. Вот растительный мир у него получился куда удачнее. Жить в неведении, не знать трагедий человечества, как деревья, трава, цветы. Прекрасен кусочек японской поэзии:

Луна посеребрила все вокруг.

О, как бы мне хотелось родиться вновь сосною на горе!

   В нашем мире не все совершенно, так часто прекрасное и истина идут не в ногу. Дау по своей человечности и по своей работе на науку мог олицетворять истину!

   Моя любовь к нему была прекрасна. Это она, моя любовь, подняла меня в небывалую высь, поставила рядом с гением, заставила шагать по кривым дорогам жизни. Шагать с ним в ногу было немыслимо. И я стала петлять.

Правила жизни Льва Ландау:

Меня зовут Дау, я ненавижу, когда меня зовут Львом Давидовичем.

Я никогда и никого не обижаю, и я никогда никого не сожрал.

Когда мне было лет двенадцать, я взял том Канта. Читал очень внимательно и пришел к выводу, что все это — чушь собачья.

Детство должно быть радостное. А если не давать ребенку покоя и с утра до ночи что-то ему вдалбливать, он на всю жизнь останется унылым и безрадостным.

Все, что нудно, очень вредно.

…Каждый должен научиться радоваться жизни.А наша система воспитания такова, что нормой считается не жизнерадостное настроение, а сосредо­точенно-унылое. Дело доходит до анекдота: гарантией благонадеж­ности советского человека является выра­жение лица угрюмое, как у медведя, и одежда самых мрачных тонов. Это называется — делать умный вид.

Истребление зануд — долг каждого порядочного человека.

Можно быть хорошим специалистом, не питая любви к своей специаль­ности. Но это не относится к науке и к искусству. В науке и искусстве, если к ним не лежит душа, можно быть только посредствен­ностью.

Все, что в химии научного, — это физика, а остальное — кухня.

Подобно тому, как все хорошие девушки уже разобраны и замужем, так и все хоро­шие задачи уже решены.

Ни у кого нет такой тещи, как у меня!

У меня не телосложение, а теловычитание. 

Как странно: женщины обычно так следят за своими туалетами, чтобы все было по моде, и так мало внимания уделяют выражению лица, что гораздо важнее всех нарядов.

Иногда мне страшно взглянуть в зеркало: а вдруг там какая-то ослиная рожа с ушами.

[После ареста в 1938 году последовало обвинение] в том, что я немецкий шпион. Я пытался объяснить следователю, что я не мог им быть. Во-первых, быть шпионом бесчестно, а во-вторых, мне нравятся девушки арийского типа, а немцы запрещают евреям любить арийских девушек. На что следователь ответил, что я хитрый, маскирую­щийся шпион.

Когда умер Сталин, я танцевал от радости.

Посадили двух евреев. Сидят они, сидят, потом один говорит: «И зачем они понаста­вили на окна решетки? Ну кто сюда поле­зет?» Замечательный анекдот… В двух словах — вся наша действительность: мы так привыкли жить в неволе, что больше не заме­чаем тюремных стен.

Анекдоты полезны, потому что полезно смеяться.

Какая гадость [яблоко сорта «Слава победи­телю»]! Я его в рот не возьму! Какое мерзкое название! Совершенно подхалимское.

Час от часу не легче… <…> Теплый переулок переименовали! В улицу Тимура Фрунзе. <…> Улицы надо называть просто, не мудрствуя лукаво. Первая москов­ская улица называлась Высокая. Просто, понятно и русскому уху привычно.

Глупостей много, а разумного мало.

Лев Давидович Ландау (1908-1968) — советский физик-теоретик, основатель научной школы, академик Академии Наук СССР с 1946 года. Лауреат Нобелевской премии по физике 1962 года.