Алёна Попова - барышня известная. Она фемактивистка, правозащитница, публичная личность. В этом году она пыталась избраться в Госдуму от партии "Яблоко", но проиграла.

Спустя 3 месяца после завершения избирательной кампании - бывшая сотрудница её штаба, Дарья Серенко, также фемактивистка, опубликовала в своём ФБ пост, в котором рассказала о том, как она, Дарья, и ещё одна девушка, София Сно, работали в штабе Поповой.

Привожу текст Дарьи.

(Если лень читать - то краткое содержание такое: мы пришли к Алёне в штаб и договорились на 100 тысяч каждому за 1 месяц. Документы с нами не подписали. Проработали 3 недели, решили уйти по причине бардака и излишней эмоциональности Алёны. При этом попросили заплатить не за 3 недели, а за полный месяц, т.к. было много сверхурочных, плюс мы взяли на себя ещё дополнительные обязанности смм-щика, которого в штабе не было. Дальше начался конфликт. Алёна сначала ответила положительно и все согласовала, потом начала отрицать договоренность в 100 тысяч в месяц, начала утверждать, что была договоренность на 50 тысяч в месяц на человека (по мнению девушек, эта позиция строилась на переписке об авансе, где и фигурировала сумма 50 тысяч), затем начала требовать соглашение о неразглашении, при этом не платила, затем привлекла юриста, мы тоже привлекли юриста, юристы вроде договорились, потом Алёна отменила договоренность своего юриста, в итоге нам заплатили лишь 50 тысяч на нос, при этом Алёна нас оговаривала, обвиняла в том, что мы шпионили в штабе и т.д. Ну и оценка Алёны, которая транслирует миру не то, что на самом деле думает и делает, а также истерит, скандалит, манипулирует, угрожает и т.д.).

Дарья Сиренко, фото из её ФБ

"Летом 2021 года после работы на предвыборной кампании Лёши Миняйло мы перешли работать на кампанию Поповой. На собеседовании мы (я и Соня) договорились о зп и наших функциях в штабе. Алёна спросила, сколько мы получали у Лёши (а мы были у него начштаба), мы ответили - по 100к в месяц, Алёна сказала - договорились, буду платить вам столько же. Супер, мы приступили к работе.

Работать в штабе было тяжело, но не потому что работа была тяжелая, а потому что постепенно на нас навесили еще две ставки помимо нашей, мы работали с утра до ночи, частично менеджерили работу штаба (ну в штабах часто сверхурочка, это нас не смущало само по себе). В какой-то момент у кампании было два идейно конфликтующих политтехнолога, с каждым из которых мы должны были сверять все свои действия. У Алёны к моменту выдвижения в округе, как нам показалось, не было практически ничего - ни предкампании, ни четкой программы, ни социологии, ни сильного и опытного главы штаба (Лёша Миняйло тут от себя добавляет, цитирую, что начштаба фактически не исполнял своих функций, что мы трижды обращались к нему с вопросом, как у нас устроена работа: мы сами себе формируем пул задач и их выполняем, или он нам ставит задачи и контролирует их выполнение? И ни разу не получили ответа). Первые три недели был только неимоверный хаос и мы в нём, выбегающие со штабистами на обед и обсуждающие происходящее в перерывах (никогда не забуду, как Алёна орала на штаб за то, что она пропустила интервью на радио, хотя она сама забыла сообщить штабу про это интервью, ну, допустим, бывает всякое). Спустя три недели, когда Алёна решила в очередной раз изменить фирменный стиль кампании (риторика кампании тоже частично менялась примерно каждую неделю) мы развернуто и резко сказали, что так, конечно, жить невозможно, и мы увольняемся. 

Уходя, мы попросили зарплату как за месяц, хоть и не доработали ровно неделю до месяца. Попросили мы полную зп, так как помимо всей работы мы ещё взяли ставку смм, так как сммщики увольнялись из штаба каждые три дня, поэтому наша просьба о полной зарплате была справедливой, так как пока мы работали ещё и на этой ставке, штаб экономил на сммщике. Алёна сначала согласовала сумму, сказала, что это справедливо и что нам, на её взгляд, уходя, стоило бы подписать NDA (соглашение о неразглашении). Мы составили обоснование нашего гонорара и отчет о проделанной на трех ставках работе и сообщили, что подписать NDA, в теории, могли бы, но в любом случае не ранее того, как соглашение просмотрит наш юрист (которого у нас ещё не было к тому моменту). К тому моменту у нас лично (и вроде бы у всех остальных тоже) не было никакого трудового договора, хотя Алёна обещала, что договоры у нас появятся сразу после того, как она зарегистрирует избирательный счёт. Тут сейчас будет деталь, выпадающая из последовательного рассказа, но я хочу, чтобы условный читатель её запомнил: за сутки до нашего импульсивного увольнения (шел примерно 21 день нашей работы в штабе) я попросила у Алёны для нас с Соней аванс, так как с деньгами все было совсем плохо. Алёна и сама предлагала мне аванс несколькими днями ранее, я сначала отказалась, а потом решила согласиться, так как денег, честно говоря, совсем не было. Алёна спросила, сколько снять аванс, я сказала, ну, можно половину от зп, тыщ 40-50 каждой. Алёна сказала ок, сниму их и отдам вам наличкой. 

В общем на след день мы уволились, ждём NDA, Алёна в день нашего увольнения создает чат для урегулирования зарплатных и юридических вопросов. В чате она высылает огромное прощальное резкое странное сообщение, в котором почему-то пишет, что мы с Соней нагло подняли себе зарплату в два раза. Что еще вчера речь шла о 50 тысячах, а сегодня, в день увольнения, речь идёт уже о 100 (в тот момент мы вспомнили, что Алена всегда избегала письменного разговора о деньгах и все финансовые договоренности она стремилась проговаривать устно без свидетелей). Мы по наивности подумали, что Алёна чего-то не поняла и вежливо объяснили ещё раз, что вчера мы не увольнялись, поэтому просили аванс - половину, а не полный расчет, а сегодня увольняемся и просим полный расчет, но что мы не против получить его по частям, так как идет кампания, фандрайзинг и мы все понимаем, что выплатить всю сумму сразу может быть сейчас сложно. Алёна говорит, что по 50 к она отдаст нам тогда в ближайшие дни, раз она их уже сняла, а остальную половину зп - примерно через неделю, и мы тогда же можем выходить на подписание NDA. Мы соглашаемся.

Спустя сутки Алёна узнает, что мы общаемся с другими штабистами, уволившимися из ее штаба. Запрета на это никогда не было, нам вообще не проговаривали, какая информация является конфиденциальной, а какая нет. NDA нам ещё не предоставили даже на уровне проекта, мы его не подписали, в силу чего у нас не было ни понимания, что попадает под NDA, ни легальных и моральных обязательств не разглашать что-либо. Почему-то её это очень сильно разозлит и Алёна решит изменить свои договоренности. Она передала нам, что и первую половину денег она не отдаст нам без подписания NDA. Тут мы напрягаемся, обозначаем Алёне, что это срыв её же договоренностей и начинаем искать себе постоянного юриста. Денег на юриста у нас нет.

В закрытой фб-группе “Феминистки” я пишу пост такого содержания:

“Привет, у нас с подругой случился :)ец. Срочно ищем юриста по трудовому праву”.

В нашем чате Алёна начинает нам угрожать судом за то, что мы ищем юриста публично, что это “разглашение” и что после выборов нам понадобится очень хороший адвокат, потому что она нами займётся (увы, это почти всё прямые цитаты). У самой Алёны юрист есть - это юрист её штаба. Ещё Алёна пытается запретить нам рассказывать, что мы уволились из штаба. Довольно странно (а по оценке нашего юриста - и незаконно), ведь нам не предлагали предварительно подписать какие-то соглашения о конфиденциальности и допустили к работе без них, и вплоть до нашего ухода не ставили нашу работу в зависимость от подписания или нет таких соглашений: следовательно, мы не обязывались перед Алёной никаким неразглашением (сверх общих ограничений на личную тайну, неразглашение узнанных нами персональных данных и др. в рамках действующего законодательства). А также таким запретом она фактически лишила нас возможности публично искать себе работу. Юриста мы благодаря моему посту нашли, скинули ему аленино соглашение о неразглашении на проверку и на возможные правки.

Параллельно мне пишут из Бибиси и просят комментарий о моем уходе из штаба (я так и не поняла, откуда у них оказалась эта инфа). Я отказываюсь от комментария и по доброте душевной пишу пресс-секретарю Алёны Лизе Лазерсон, чтобы они не волновались - я отказалась от коммента. Пресс-секретарь благодарит меня, но Алёна в чат с юристом почему-то пишет, что я слила какую-то секретную информацию корреспонденту Бибиси. Опять угрожает судом. Мы воспринимаем это, как попытку запугать. Я недоуменно скидываю Алёне переписку с журналисткой, в которой я прямым текстом отказываюсь от комментария. Алёна считает, что даже отказ от комментария - это комментарий и слив информации))))) я сейчас не преувеличиваю.

Конфликт обостряется еще и тем, что каждый день мы узнаем новые подробности Алёниной картины мира, и она, по-видимому, такова, что человек менее сдержанный назвал бы её состоящей наполовину то ли из нескончаемой лжи, то ли из бесконечного бреда. Каждый день новые алёнины перлы рассказывались нам сотрудниками её штаба. Например, она могла прийти в офис и сказать, что Даша и Соня пытались взломать её соцсети (ведь мы же бывшие сммщицы!). Ещё части сотрудников она говорила, что мы якобы ходили в штаб Вассермана сливать секретную инфу и что ей звонят по этому поводу из штаба Вассермана. Абсурд тут в том, что Алёна, видимо, не понимала и не понимает, что половина штаба сопереживала нам и хорошо и близко с нами общалась, поэтому почти все её подобные ммм тезисы мы узнавали тут же. И они нас изрядно пугали, потому что мы начали понимать, как устроена Алёнина реальность. Мы вспоминали все, что слышали от неё ещё во время работы в штабе - и нам захотелось проверить почти каждый факт, который она говорила о себе и других. Как покажет время, не зря нам этого хотелось, ой не зря)))

В общем юрист посмотрел NDA и сказал, что в таком виде он нам эту бумажку подписывать не рекомендует - она составлена так, что ограничивает нас в правах и штрафы там довольно большие за все подряд, а предусматривались они для одной стороны – для нас, чем ставили по факту в кабальное положение. Учитывая же, что мы всё равно были готовы сделать одолжение – подписать (если согласуем) документ о неразглашении, который нам не говорили подписывать на протяжении всей нашей работы у Поповой и тем более при приёме на эту работу – становилось совсем не ясно, зачем нам эта кабала. Юрист сообщил, что в NDA необходимы правки. Алена дает добро на правки, и теперь два юриста - её и наш - встречаются и ищут компромиссный вариант, чтобы мы могли все это подписать, получить деньги и расстаться. Алёна внезапно сменяет гнев на милость и без предупреждения все-таки передает нам первую половину денег без подписания соглашения. Ура, думаем мы, процесс пошел, сейчас мы расстанемся нормально и мирно. Два юриста через несколько дней составили компромиссный вариант соглашения, мы его одобрили, выслали на одобрение Алёне и принялись ждать. Спустя сутки через Алёниного юриста нам приходит ответ Алёны, что ВСЕ НАШИ ПРАВКИ ОТКЛОНЕНЫ (то есть отклонен вариант, который СОГЛАСОВАЛ АЛЁНИН ЮРИСТ) и что если мы хотим денег, то подпишем то, что дают. Так Алёна второй раз нарушила договоренности причем при свидетелях - наш юрист был очень недоволен, ведь она потратила его время и время своего собственного юриста, а потом еще обвинила нашего юриста в том, что это он нарушил договоренности и все не так понял (видели бы вы эту переписку)).

Мы к тому моменту так разозлились, что решили не подписывать NDA без правок. Мы не обязаны подписывать такое соглашение в конце и сама выдача нам денег, законно причитающихся нам за работу лишь по факту недобровольного подписания нами соглашения на условиях Поповой, по которым спор не уместен, под угрозой, что иначе о нашем поведении может быть рассказано в неприглядном виде - юрист квалифицировал как, при определенных условиях, уголовное вымогательство. Так мы не получили половину нашей зарплаты, но остались свободными говорить то, что посчитаем нужным сказать. Ещё надо сказать, что на тот момент из всех уволившихся (мы общались со всеми) NDA требовали почему-то только с нас.

Алена в ответ на наш отказ подписывать NDA без правок произвела на свет еще несколько заявлений в наш адрес, как по мне, - настоящих угроз (обещание нам и нашему юристу иска о защите чести и достоинства, обвинения нас в вымогательстве и шантаже), сказала, что она заручилась поддержкой подруг-адвокатесс и всех вокруг, а также объявила мне свое предположение, что это я инициировала на неё набег мужского государства и центра Э. Представьте себе степень цинизма происходящего: написать такое девушке, которую мужское государство травило и преследовало четырежды. 

Мы знали некоторых бывших подчиненных и сотрудниц Алёны по разным её другим проектам, спросив их, сталкивались ли они с подобным, мы обнаружили, что мы в своей истории не одиноки и не исключаем, что такое поведение (срыв договоренностей, удержание зарплаты) может оказаться нормальной практикой (разумеется, она не со всеми так себя ведет, но и мы, как я поняла, не первые). Я чужие истории рассказывать права не имею, но считаю, что тут это важная деталь: для меня это выглядит не как случайность, недопонимание или “рабочий вопрос” - это паттерн взаимодействия начальницы с подчинёнными.

Мы вежливо молчали про всё это во время выборов (я несколько раз в твиттере только точечно проговаривалась, но не слишком), чтобы дать Алёне спокойно вести кампанию и не быть обвиненным в том, что мы участвуем в потоплении кандидатки. Правда, Алёна не оценила наш жест и в конце выборов сообщила в чате штаба, что Умное голосование не выдвинуло её ИЗ-ЗА МЕНЯ. Так я узнала, что являюсь серым кардиналом российской оппозиции. Параллельно от сотрудницы штаба Лизы Лазерсон я узнаю, что Алёна уверяла её, что выплатила нам всю сумму.

Тут в конце хочется добавить, что, кроме того, что в штабе был хаос и работать было периодически невозможно (это субъективные оценки, я понимаю, но при этом многие сотрудники штаба такие оценки разделяли, а часть уволилась по тем же причинам, что и мы, человек 5-6), мы ушли ещё и потому, что потеряли доверие к Алёне как к политику. Так как мы писали кучу текстов для кампании, мы изучили её политический бэкграунд, в том числе выдвижение от партий на прошлых выборах, которые многими считаются спойлерными (например, от партии “Гражданская сила” на выборах мэра, где бились Собянин и Навальный, настораживает и фантастический сбор подписей в 2014 году в МГД, когда кроме Каца и Алёны никто не собрал эти подписи, но при этом Алёна и кампанию почти не вела). Также Алёна продвигала нам в штабе легенду, что она “из простой сибирской семьи советских инженеров, сибирский селфмейд”. Я в принципе ненавижу, когда политики врут в лицо, это очень подрывает доверие к происходящему. 15 минут в гугле позволили нам понять, что Алёна либо обманывает нас, либо сильно искажает: отец Алёны очень давно занимается крупными строительными компаниями в Екб, компаниями, которые строят таунхаусы в екатеринбургской рублевке. И вот такого, как нам кажется, вранья по мелочи мы отловили много. Я не против того, что кандидаты могут быть из богатых семей, я всё понимаю про легенду кандидата, но я не приемлю открытое враньё.

Сейчас, когда я уже спокойно рассказываю эту историю, мне передают, что Алёна начинает обвинять меня в травле, сравнивает меня с насильниками и домашними агрессорами. Для меня важно вынести это публично и наружу: мы все видели кейс Дома прав человека в Воронеже, где все годами покрывали друг друга из лучших побуждений, но я считаю, что люди, защищающие права человека, так себя вести с подчиненными не имеют права. Или имеют, но мы, соответственно, имеем право этим делиться как лично, так и публично. Мы в этой ситуации защищаем свои трудовые права, Алёну я воспринимаю как богатую женщину, босса, с кучей ресурсов и связей. У нас с Соней таких денег, связей и возможностей нет. Но у нас есть право всё это проговорить.

ПС в момент написания этого текста несколько дней назад мне написала пресс-секретарь Алёны Лиза Лазерсон со словами о том, что нас неверно рассчитали, потому что Алёна не знала о ставке смм (как говорит Алёна, по словам Лизы). У нас сохранилась переписка из чата, созданного Алёной, где она обсуждает с нами эту нашу с Соней смм ставку (и даже пишет нам, что не очень-то хорошо мы занимались смм), что вынуждает меня предположить, что Алёна либо чего-то капитально не помнит, либо умалчивает".

На пост Дарьи, получивший множество перепостов, поступило...

"ОФИЦИАЛЬНОЕ ЗАЯВЛЕНИЕ 

КОМАНДЫ ИЗБИРАТЕЛЬНОГО ШТАБА 

АЛЕНЫ ПОПОВОЙ"

(Кому лень читать: они договаривались на 100 тысяч, но получили 50 тысяч рублей работы на 1 человека в месяц, потому что проработали не 3, а 2 недели - и даже озвучивали 50 тысяч, а потом начали требовать в 2 раза больше, выплатили 50 тысяч полностью, переговоров с террористами не ведём, документов нет из-за того, что в штабе не было делопроиводителя и договоры подписывали этапами, девочки распускали сплетни про Алёну и штаб прямо во время избирательной кампании, соглашение о неразглашении - распространенная практика, ну и плохо, что выносят ссор из избы).

Мы все, проработав с Аленой Поповой всю кампанию, зная ситуацию с Дарьей Серенко, поддерживаем позицию Алены. Стоит объяснить, почему. 

Устраивать публичную грызню, кажется, стало нормой, которой пытаются подменить новую этику. Лучший способ манипуляции - разбавить факты своими ощущениями и давить на эмоции, и вот уже у стороннего наблюдателя должно сложиться впечатление, что Алена Попова - зло во плоти. Раз уж такое дело, что появился аж документ на пять страниц, нужно, вероятно, представить ряд сухих фактов. Выводы предлагаем делать исключительно самим. 

16 июля состоялось первое общее собрание сторонников кандидата и открытие самого штаба. Присутствовала практически все, кто в дальнейшем вел кампанию, а также люди, которые хотели помогать кампании - волонтеры. В том числе присутствовали Дарья Серенко и Софья Сно. Именно 16 июля было принято за дату начала всех договоров оказания услуг с командой штаба. Из этого правила были два исключения (ими не являлись Дарья и София), которые оговаривались отдельно с Аленой Поповой и финансовым уполномоченным Иваном Ковалевым. Со всеми остальными исполнителями договоры оказания услуг (все договоры на кампании) заключены именно с 16 июля, кроме тех, кто стал оказывать услуги позже.

Тут нужно пояснить: сейчас от Дарьи звучат обвинения в том, что Алена Попова не заключала с сотрудниками трудовой договор. Это важный момент, обусловленный тонкостями избирательного законодательства и практикой ЦИК: с кандидатом вообще нельзя заключить трудовой договор, он несовместим со скоротечностью избирательной кампании в аспекте социальных гарантий, которые несет работодатель перед работниками в связи с трудовым договором. Кроме того, кандидат не может являться работодателем в понимании ТК РФ. Все отношения между кандидатом и исполнителями регулируются нормами избирательного права и ГК РФ. О чем юрист кампании Алексей Рыбин уведомил юриста Дарьи еще при встрече 6 августа. 

20 июля Иван Ковалев начал верстать бюджет и формировать графики выплат всем исполнителям по договорам оказания услуг. Для этого он подходил к каждому, кто имел отношение к кампании, и уточнял, какая сумма вознаграждения за оказываемые услуги согласована с кандидатом. После данные уточнялись с кандидатом и в случае отсутствия разночтения формировался и подписывался договор оказания услуг. Если какие-то разночтения имели место, то они быстро урегулировались путем переговоров исполнителя с кандидатом.

ВАЖНО! К Дарье и Софье финансовый уполномоченный также подходил и уточнял размер вознаграждения. Была озвучена сумма в 100000,00 руб. за оказываемые услуги в месяц каждой. В дальнейшем эта сумма была подтверждена Аленой Поповой и начальником штаба. Дарья и Софья оказывали услуги по агитации и все вопросы решали с начальником штаба. В штабе не было жесткой иерархии, поскольку все, кто помогал кампании, считались и кандидатом, и всем штабом соратниками и партнерами.

21 июля был открыт избирательный счет. 23 июля была начата работа по заключению договоров со всеми, кто помогал кампании. В связи с отсутствием делопроизводителя, было решено разделить заключение гражданско-правовых договоров на этапы до 3 августа, чтобы успеть обеспечить договорами всех помогающих кампании. Все были уведомлены об этих этапах и ни у кого не возникало нареканий. 

Еще до конфликта Алена сама предложила Дарье (подтверждения имеются) заранее выплатить какую-то сумму за оказание услуг, переживая за то, чтобы у всех все было хорошо с финансами и все на кампании были бы счастливы работать, а не выживать. 29 июля Дарья в переписке сообщила, что хотела бы воспользоваться предложением Алены о выплате части денег за оказанные услуги. Алена безусловно согласилась (подтверждение имеется) и попросила саму Дарью рассчитать сумму выплаты. 30 июля Дарья сообщила, что за уже оказанные услуги на 30 число они с Софьей хотели бы «40-50 тыс. рублей» (подтверждение у штаба имеется). Алена согласилась и дала поручение финансовому уполномоченному подготовить выдачу денег из кассы кандидата (деньги в которую снимаются со счета кандидата).

31 июля утром состоялся разговор в чате штаба о смене цвета листовки, результатом которого стало заявление Дарьи о том, что они с Софьей больше оказывать услуги кандидату не будут. Причиной ухода стали разногласия из-за оказанных услуг (несогласие со сменой цвета листовки и постоянный хаос избирательной кампании). Кандидат и руководство штаба при этом сообщили, что готовы отдать Дарье всю сумму, которую Дарья сама обозначила за оказанные услуги на момент 30 июля (подтверждение имеется). 

Далее Дарья и Софья стали обсуждать публично и с третьими лицами то, как работает штаб, хотя понимали, что отношения между кандидатом и его штабом доверительные, не предполагающие выноса информации наружу, т.к. ставка - победа или проигрыш на выборах. Любая информация используется конкурентами. Поэтому всеми на собрании 16 июля было согласовано, что будет соглашение о неразглашении, против которого Дарья и Софья на собрании участников штаба и помогающих штабу не выступили (свидетели все мы, кто пишем этот текст). 

Уже после ухода Дарья и Софья стали требовать у кандидата выплату в два раза больше, нежели сама Дарья считала на 30 июля. Кандидат, несмотря на то, что сумма в два раза превышала оказанные услуги, согласовала со штабом, что выплата может быть сделана, потому что иначе начнется давление на штаб (что в итоге и началось). По составу все происходящее напоминало шантаж кандидата: человек оказал услуги, сам рассчитал сумму за оказанные услуги, а через несколько дней сумма увеличивается в два раза, как будто услуги продолжили оказывать. Алена создала медиационную группу, где попросила Дарью прекратить вредить штабу и кампании, соблюдать согласованные договоренности от 16 июля, подписать соглашение о неразглашении и не вредить кампании рассказами о том, как штаб и лично кандидат отказывается от выплат, хотя выплаты были сделаны 3 августа за период оказания услуг в сумме, которую рассчитала на 30 июля сама Дарья.

Версию о невыплате “половины заработной платы” юрист штаба, штаб и кандидат отвергли, потому что это противоречило расчетам самой Дарьи от 30 июля. Выплачивать в 2 раза больше под давлением штаб и кандидат отказались, сочтя это принципиальным на тот момент вопросом, потому что на кандидата со стороны Дарьи оказывалось давление. Дарья писала и людям, с которыми когда-то Алена работала, сообщая им в личной переписке, что кандидат не выплатила ей половину заработной платы, хотя Дарья уже получила рассчитанную ей же самой сумму. В связи с таким неэтичным поведением Дарьи, руководство штаба настаивало, чтобы было подписано соглашение о неразглашении, даже если кандидат решит все равно выплатить сумму в два раза большую, чтобы прекратить давление. Алена сама настояла на встречи юристов: нашего штаба и представителя Дарьи.

Важно подчеркнуть, что на днях Дарья публично обвинила финансового уполномоченного штаба в том, что через него проходили “черные деньги”. Однако, ни Дарья, ни кто-либо иной, кроме начальника штаба, кандидата и финансового уполномоченного к финансам штаба доступа не имел. Важно также, что в связи с тем, что Дарья и Софья в штабе уже не присутствовали, выплата была произведена наличными из кассы кандидата путем выдачи указанной суммы сотруднику штаба Александру Финиарелю с обязательством передать ее Дарье и Софье, о чем имеется расписка Александра Финиареля. Данная выплата отражена в кассовой книге и учтена в составе затрат при формировании финансового отчета кандидата. Эти деньги Дарья и Софья получили. Таким образом, они продолжают требовать ровно в два раза больше, чем оказали услуг и чем рассчитали сами за день до своего прекращения сотрудничества со штабом. 

В завершение хотелось бы отметить еще несколько вещей. 

Дарья и Софья оказывали штабу услуги по организации агитации. Стоит подчеркнуть, что они пришли и ушли на самом старте кампании, когда только формировалась команда, происходили структурные и функциональные изменения в команде.

Всего в итоге на кампании работали более 250 человек, деньги получили абсолютно все, в том числе Алексей Миняйло, Александр Финиарель, с которыми были заключены договоры. Какие претензии остались у них, нам осталось непонятным. Десятки человек готовы подтвердить, что утверждения вроде “орала на штаб” и “срыв договоренностей” не соответствуют действительности. 

Договор NDA - нормальная распространенная практика в избирательных штабах. Он направлен в первую очередь на то, чтобы защитить внутреннюю кухню от конкурентов, нечестной политической борьбы и элементарного вреда кампании, который наблюдал штаб со стороны Дарьи. Его подписали все, кто работал в штабе. Мы все надеемся, что никто из штаба не мог разглашать никакие внутренние обсуждения в штабе Дарье, нарушая соглашение о неразглашении.

Дарье оказалось некомфортно работать в горячем темпе кампании - пусть так, этого уже не изменишь, кроме того, это рабочий процесс. Но с момента прекращения оказания услуг минуло четыре месяца, с момента прекращения кампании - два. Все это время сотрудники штаба наблюдают намеки в соцсетях и СМИ, а теперь вот такой “разоблачающий пост” причем написанный в таком духе, будто с ним согласны все волонтеры и команда, а это вовсе не так. Мы считаем это неконструктивной позицией: личная обида кандидата на такое поведение соратниц могла иметь место, но не было угроз, кроме как предложения прекратить вредить, получив деньги, и озвучивания своего права на защиту от такого давления, а просить сумму в два раза больше, чем сами же посчитали за день до прекращения оказания услуг - как минимум странно. 

Видя поведение Дарьи в штабе и ее дальнейшие действия, а также будучи свидетелями ситуации изнутри, мы поддерживаем Алену. Более того, многие из нас настроены продолжать и продолжают совместную работу с Аленой над другими проектами.

Команда избирательного штаба Алены Поповой: 

Екатерина Гробман, Татьяна Теплова, Надежда Овсеенко, Иван Ковалев, Владимир Карпов, Елизавета Лазерсон, Юлия Мамочева, Ксения Логинова, Наталия Шавшукова, Эльмира Янгуразова, Анастасия Лалетина, Юлия Аверина, Анна Кузнецова, Любовь Шестакова, Владислав Резков, Платон Рощупкин 24/11/2021г.

Алёна Попова до улучшайзинга (я всё-таки не понимаю, зачем такую красивую внешность надо было превращать в "Оставайся, мальчик, с нами, будешь нашим ко-ро-лём").

Своё мнение высказал и Алексей Миняйло, который после того, как ему не удалось выдвинуться - также работал в штабе Поповой.

Летом, после того, как «Яблоко» кинуло меня с регистрацией в качестве кандидата на выборах в ГД, мы с большей частью моего предвыборного штаба пошли работать в штаб к Алёне Поповой.

Я знаком с Алёной с 2012 года, до этого лета считал её абсолютно «своим» человеком. Никаких слов нет, чтобы описать своё состояние в последние месяцы, когда на фактах стало понятно, что она совсем не тот человек, за которого себя выдаёт.

К сожалению, как бы горько это ни было, я вынужден подписаться под каждым словом. Я много лет работал в некоммерческом секторе и знаю, сколько вреда наносит сектору замалчивание таких историй «чтобы про весь сектор плохо не подумали».

Это даёт карт-бланш манипулировать людьми, унижать их, культивировать чувство вины за недостаточное соответствие высоким стандартам защитника больных детишек, зажимать честно заработанные деньги, а как показал кейс МПД, ещё и н-силовать и х-рассить сотрудниц.

Единственный способ остановить это — говорить. Дарья Сиренко и Софья Сно молодцы, что проделали эту работу, написали чёткий текст и точно изложили все факты.

Алексей Миняйло

Что бы я хотела сказать от себя.

50 тысяч рублей за напряженнейшую работу в штабе во время выборов - сумма нереально крошечная. 100 тысяч рублей - тоже небольшая. 

В любом случае - если цена вопроса в итоге всего 100 тысяч рублей на 2х человек, то Алёне следовало не бросаться лозунгами о "не ведемся на шантаж" - а выплатить их.

Обе стороны должны были подписать договор (не важно - трудовой или не трудовой, какая разница, как его обозвать? да, на избирательных кампаниях подписывают как правило договоры на оказание услуг, но договоры обязательны, причём в первую очередь для самого кандидата), зафиксировать договоренность и дату начала работы (я так понимаю, что в этом и есть основное расхождение - 2 недели они проработали или 3). Также девушкам следовало настаивать на фиксации факта, что они работают ещё и за смм-щика.

Но не подписали и не зафиксировали.

Почему этого не сделали сотрудники штаба - я вполне понимаю: думаю, многие фрилансеры, самозанятые или индивидуальные предприниматели, работающие в сфере консалтинга - оказывались в ситуации, когда ты начинаешь работать, а договора нет. С точки зрения личных финансов - это очень плохо. Повторю - даже 100 тысяч рублей за напряженнейшую работу в Москве на выборах - это очень мало. Есть повод задуматься о том, что у Дарьи и Сони проблемы с умением отстаивать свои интересы, уверенностью в своей компетентности и т.д. Поэтому даже дату начала работы они чётко закрепить не могли.

Почему это не сделали в штабе - тоже понимаю. В штабах - даже очень "блогатых" всё равно часто бардак. Но в данном случае для всё это куда опасней. Особенно для оппозиционного, особенно правозащитника. Факт работы Дарьи и Сони штаб Алёны не отрицает, но при этом договором с ними похвастаться не может. Значит, все сомнения в пользу работников: и по деньгам, и по датам работы.

Подчеркну: кандидат должен платить из официальных денег своей кампании, отвечает за всё это специальное лицо - финансовый уполномоченный кандидата, финуполномоченный обязан следить за тем, чтобы выплаты были официальными и на основании документов. И доводы, что у тебя не было договоров - не канают. Именно финансовый уполномоченный должен делать договоры, если вы не наняли делопроизводителя или юриста - потому что финансовому уполномоченному надо будет платить и отвечать за платежи.

...а что касается, истинного лица Алёны Поповой - то ноу камментс. До этого момента меня лишь удивляло, что амбасадор феминизма с каждым годом всё сильнее меняет свою внешность.

Выводы делайте сами. Мне лично крайне прискорбно, что скандал вокруг Поповой, может привести к проблемам с и так не принятым законом о домашнем насилии, одним из главных лоббистов которого выступает Попова. С другой стороны, если она действительно так вела себя, как пишут бывшие её коллеги - то и нафиг нужны такие феминистки.

Я считаю, что позиция девушек больше похожа на правду (для меня определяющим является именно отсутствие договора у штаба и примерное знание цен на работу сотрудников штабов). А главное - что для общего дела мелочность в отношении 100 000 рублей сейчас очень дорого обходится.

ПС Я ответственно говорю, в штабах практически всегда бардак. Отличаются лишь уровнем заботы об его обуздании. Даже в очень денежных штабах обязательно в итоге кто-нибудь что-нибудь не подпишет, или подпишет и потеряет, или подпишет, но не то. На деньги сотрудников штабов кидают также довольно часто. Ну, или не кидают, но возникают обиды. Ситуация рядовая. Всё зависит от того, как ты её решаешь.

Поскольку в камментах начали песню "надо подписывать бумажки" - повторю (если не читали выше): надо. Но ситуация с неподписанием - очень распространенная. И многие работники сталкиваются с манипуляциями и обвинениями "что же ты не подписал". Ну, так и женщины после изнасилования сталкиваются с таким же вопросом "зачем же ты шла с ним на ужин".