Сначала немного об этом предпринимателе: Герман Львович Стерлигов (18 октября 1966, Загорск, Московская область) — российский политический и общественный деятель, предприниматель, один из первых в России мультимиллионеров. Организовал в 1990 году первую в стране товарную биржу под названием «Алиса», преобразованную в 1993 году в холдинговую компанию «Алиса» с 84 дочерними компаниями в России и за рубежом (Нью-Йорк, Лондон). В 2004 году оставил свой бизнес и вместе с семьёй уехал из Москвы, правительством Московской области ему было выделено 37 гектаров в одном из населённых пунктов Можайского района Московской области, занялся сельским хозяйством и животноводством. С конца 2008 вновь вернулся к делам, организовав в Москве Антикризисный расчётно-товарный центр и став его генеральным директором. Активы центра в 2009 году были арестованы. Герман, вы эпилируете подмышки? Что?! О?кей. Изменим формулировку. Вы являетесь «председателем Общества любителей древней письменности»? Да. Ваш офис находится в Доме Пашкова? Да. Это Румянцевский музей. Помещение принадлежит Библиотеке им. Ленина. Это одно из самых престижных мест в центре Москвы. Как вам удалось получить этот офис? Господь управил. Мы слышали, вы не посещаете церковь. Я – православный человек. Но в церковь не хожу. Церковь – это бесовский дом. Лжепат­риарх Кирилл – еретик и пес смердящий. Почему?! Он искажает вероучение. Он декларирует, что спасающая благодать есть в разных ­конфессиях. А она есть только в право­славии. Как же вы пришли к этой мысли? Я восемь лет читаю Священное Писание. Там все сказано. Как сюда попал, так и читаю. А как вы сюда попали? Всем, что я сейчас имею, всему тому хорошему и настоящему, к чему я пришел, я обязан Славе Суркову. Вот как?! Я искренне благодарен этому человеку. Безо всякого подкола. Он изменил мою жизнь от ужасной к замечательной. Он показал мне возможность, как можно жить по-человечески. В 2004 году я стал кандидатом в президенты. Но Сурков снял меня с дистанции. За что? Когда Сурков еще работал у Ходорковского директором по связям с общественностью банка «МЕНАТЕП», я кое в чем перешел ему дорогу. А Слава обиделся, он злопамятный. И вот – спустя почти 10 лет отомстил. На свою президентскую кампанию я потратил все деньги и много назанимал. Надо было отдавать. Я оказался фактически разорен. Тогда я продал все, что у меня было, включая дом в Жуковке. Взял беременную жену, дочь и палатку – и мы переехали сюда. С этого места – поподробнее. Как отреагировала на сообщение о переезде ваша жена? Конечно, ей это не понравилось. Но она моя жена. К тому же деваться ей было некуда. Но есть родители, друзья... Я – ее муж. Она сделала так, как я сказал. Но ведь то, что вы предложили, звучало чудовищно – для женщины, которая мно­го лет прожила на Рублевке, ни в чем себе не отказывала, останавливалась в лучших отелях мира. Она могла отсудить у вас детей. Объявить вас сумасшедшим. Почему сумасшедшим? А кто расклеивал лозунги «Вы поместитесь в наши гробики без диеты и аэробики»?! А, было дело... Это шутка была – мы с братом прикалывались. Дали рекламу, что делаем гробы для российской диаспоры в Австралии. Нам тогда звонили бесконечно – гробы хотели купить. Я тогда понял, насколько далеки от психической нормы большинство моих соотечественников. В отличие, видимо, от вас, Герман, оплота здравомыслия. Почему вы выбрали это место? Потому что отсюда происходят мои предки. Я взял у приятеля японский фургон, погрузил вещи, и мы приехали. Я увидел дуб и разбил палатку – армейскую, мы в таких жили, когда я в армии в Монголии служил. В рекордно короткие сроки был построен дом «под ключ». Этот? Нет, не этот. Тот дом сожгли. После поджога нам опять пришлось жить в палатке. Я прожил здесь четыре года безвылазно. Без ­электричества и любых других удобств. К чему было сложнее всего привыкнуть? К сортиру на улице. Расскажите про ваш быт. Вы моетесь? Да. Хозяйственным мылом. Гели, шампуни, дезодоранты используете? Нет. Еще чего. Что я, баба, что ли?! Зубы чистите? За восемь лет – ни разу. Это вредно. Портится эмаль. У меня всегда – еще в той жизни – очень плохие зубы были. Что я только не делал! А теперь пергу жую – это такое вещество, которым пчелы соты запечатывают. Экологически чистое. И с зубами все нормально. Вот понюхайте, пахнет от меня? Нет. Это сказала Ксения Собчак. И в этот момент на ее груди засиял виртуальный орден Мужества. Скажите, Герман, а как ваша жена все это переносит? Моя жена говорит, если бы ей предложили, или мы тебя расстреляем, или будешь жить опять на Рублевке, она сказала бы: стреляйте! А ей не хочется просто хорошо выглядеть? Как Ольга Слуцкер, например. Посещать лучшие салоны красоты, спа, детокс... Ей не хочется. Это вы за нее решили. А на хрена бабе нужен муж-чмошник, ­которого жена не слушается?! Понятно. Ваша жена – кремень. А вы? Вас не посещают соблазны? Вы ездите за ­границу, видите девушек молодых... Соблазны есть постоянно. У меня секретари красавицы. Я держу только красивых девчонок. Это стиль фирмы. Стиль работы. Герман, вот мы беседуем с вами и не можем понять: почему вы выбрали такой радикальный путь? Почему нельзя было остаться в Москве, снять квартиру в хрущевке, начать все с нуля? Или на худой конец дом с лампочкой и септиком построить? Я не хотел с нуля, надоело. Я давно хотел все бросить и жить в лесу. Но не мог. Много раз в жизни я сидел на кухне, выпивал – и думал, как же отсюда вырваться? Желание вырваться есть не только у людей, которые разоряются, но и у преуспевающих, просто вырваться невозможно. Столько всяких цепочек, ниточек, кандалов, что легче из тюрьмы сбежать. И как вы это порвали? Слава Сурков порвал. Дай Бог ему здоровья. Эта земля вам принадлежит? Нет. То есть это самозахват? А если вас выгонят? Да кому нужно нас отсюда выгонять? Земля в России никому не нужна! А если выгонят, на другое место перейдем. На что живет ваша семья? Я продаю баранов. У меня остались богатые друзья, они покупают моих овец. Вы занимаетесь бизнесом. Мы слышали, ваша компания «Антикризисный расчетно-товарный центр» признана банкротом. Банкротом?! Эти убогие так решили. Я создал благотворительный бизнес для всего мира. Глобальную систему расчетов, альтернативную банковской. Я хочу отменить банковскую систему, у меня не получилось за прошлый год. Сейчас мы систему перестраиваем. Я переехал на Лубянку, мы там открыли офис по продаже золота. Мне ФСФР отказала в лицензии на золото. Я хотел биржу сделать, через биржу с тыла зайти. С тыла мне не дали. Где вы взяли на все это деньги? Деньги у меня были в одном месте закопаны под дубом, но не под этим. Я не мог до тех денег добраться шесть лет. Это около 15 миллионов евро. В золоте. Вы закопали деньги, после того как разорились после президентских выборов? Да. Я просто долго не мог до них добраться. А когда добрались, не потратили ни копейки на улучшение бытовых условий? При чем тут быт?! Я же сказал – я создал мировую платежную систему. Я хотел изменить глобальные правила игры. Как? Альтернатива банкам, новая расчетная система. Физические расчеты золотом с использованием интернета – это очень удобно. Чем же? Есть пластиковые карты. Их можно в любую минуту вырубить – по разным причинам, начиная от уголовного дела против держателя. Вы можете спросить любого следователя. Сколько лет пользуемся картами, не вырубали ни разу. Сажают или убивают, как правило, вообще один-два раза в жизни. Золотые слова! А у вас сейчас есть золото? У меня всегда есть золото. Из замшевого мешочка Герман Стерлигов высыпал на стол несколько крупных золотых монет. «Половина, треть, четверть тройской унции» – гласили надписи. А что значит Anticrisis Settlement Centre? Это моя структура. «Международная резервная система». Эта cистема существует, просто она не нужна никому. И не будет нужна, пока не будет дефолта доллара или евро. А он будет? Разумеется! И вот тогда моя система станет единственной альтернативой хаосу, в который погрузится ваш мир. Желание спасти мир у вас не менее стойкое, чем идея о вредности зубной щетки. Скажите, что бы вы изменили в России, если бы все же стали президентом? Если бы я стал президентом, у вас двоих точно были бы проблемы. Какие? Вы всегда выглядели бы так же хорошо, как сейчас. Первый закон, который бы я ­издал, – указ о безусловном запрете абортов со смертной казнью для врача. То есть смертную казнь вы бы ввели? И кого бы стали казнить? Ворожей. Колдуний, экстрасенсов всяких. Зачем?! В Священном Писании сказано: не оставь ворожей в живых, это заповедь Божья. Грех – не убить колдунью. Отлично. Кого еще? Еще :)асов! Апостол Павел писал: «Да будет кровь их на главе их». Помните Содом и Гоморру? Там проблема с педерастией была. Милостивый Господь, у которого все нормально с терпимостью, сжег дотла напалмом два города – и детей, и взрослых. Эти люди осуждены, они сами себя осудили. Кого еще убьем? По Священному Писанию – все. Чем я умнее Бога? Я с Богом спорить не буду. Хорошо. С нравственной доктриной определились. Вернемся к вашей законотворческой деятельности. Итак, вторая минута президентства? Начало программы расселения мегаполисов. Это означает предоставление всем, кто теряет работу в городе, возможность завести собственное хозяйство, то есть выделение земли безо всякого оформления. Как у вас? Да. Нужно, чтобы оформление заключалось в одной подписи в амбарной книге. Кредиты для этого не нужны. Я своим рабочим бесплатно даю лопаты. Я же не даю им лопаты в кредит, это идиотизм. Жителям страны надо давать средства производства, чтобы они работали. А людям пытаются всучить их в кредит – землю, технику, стройматериалы. Это останавливает жизнь. У вас телевизора, радио нет. В масштабах страны вы это тоже считаете вредным? Отказ от телевидения должен быть добровольным. За это несет ответственность руководитель государства. При том телевидении, которое существует, девочки могут вырасти блудницами, а мальчики – извращенцами. Это очень опасно для детей. Я сейчас за страну не отвечаю. А если бы меня выбрали президентом в 2004 году, с меня бы за них Господь спросил. Дети – точка отсчета. У них не должно быть дурного примера. Дурной пример – все, что противоречит Священному Писанию, то есть богоборчество. Во главу угла нужно ставить не права человека, а права детей. А вам не кажется, что вы поставили в очень трудное положение своих собственных детей? Когда они вырастут, им придется столкнуться с социумом, никаких знаний о котором они не имеют. Они не будут жить в этом социуме, как я не хочу жить в нем. Может быть, у них будет лучше дом, септик, больше овец. У них будут хорошие трактора, машины, оружие. Я забрал их из школы. Но мои дети путешествуют. Если мы проходим море, дети едут на море. Если пустыню, они едут в Эмираты. Но в поездках ваши дети видят совсем другой мир – удобный и красивый. Они, наверное, с наслаждением в ванне плещутся... Они залазят в ванную, балдеют. Все сверкает, зеркала, мебель. Они поохают час, два, день. Через три дня начинается скука. Париж, Лондон... Они сюда возвращаются, у них лошади, стрельба, машины, рабочие, друзья, гости. У них взахлеб все. Кое-какими достижениями прогресса вы пользуетесь? На самолетах летаете? Я не делаю только то, что вредно моим детям. Мы перестали летать в Англию – там поставили рамки, которые раздевают людей. Девочка заходит, она вся голая на глазах у мужиков. Это для православного человека унизительно! Слушайте, а вам не тяжело жить с таким грузом отрицания очевидных вещей? Для меня очевидные вещи – православные истины. Ваши очевидные вещи – это ваш бордельный мир, который вам нравится. Слушайте, не обманывайте себя! Вы ездите в Москву в офис в Доме Пашкова, чеканите монеты, имеете судебные разбирательства, даете интервью на «Эхе Москвы» под брендом «овцевод». Вы тоже живете в этом бордельном мире, только в искусственно созданной, довольно кошмарной резервации, которую к тому же у вас могут отнять в любой момент... У меня и жизнь могут отнять. Это все временно. Не хочу вас обидеть, но в резервации живете вы. Вы живете под камерами, за проволоками, привязанные на мобильную связь. У вас требуют всякие справочки, документики. Вам пишут законы в Думе, и вы их исполняете. Вы – рабы! И тащитесь от этого. А вы тащитесь от говна, в котором живете? Я пробовал ту жизнь и эту, а вы пробовали только ту, – поэтому я могу судить, а вы – нет. Возможно. Но у нас есть глаза. То, что вы сделали, – действительно попытка стать свободным. Обрести свободу можно, разбогатев, – что вы однажды и сделали. Во многом благодаря фантастическому стечению геополитических и иных обстоятельств. Спустя 10 лет вы сделали попытку повторить трюк и вновь оказаться number one – но она законо­мерным образом провалилась: 90-е, эпоха безумств, овчарки Алисы на логотипе Первого канала, бартера и гробиков – закончилась навсегда. И тогда вы поступили нетривиально: вы обрели власть – покруче кремлевской. Просто получив в безраздельное пользование огромный кусок говна. В своих говнопределах вы царь и бог, вы распоряжаетесь всем – овцами, людьми, даже временем. Вы ни от кого не зависите – потому что вы никому не нужны. Вы устанавливаете законы – и у вас никто не спрашивает разрешение на «калаш», потому что по говну до вас даже ментам не доехать. Вы говорите, ваши мечты сбылись. Но может, есть какая-то заветная мечта, самое сокровенное желание? Я хочу обрести вечную жизнь. А есть вечная жизнь? Если ее нет, на нет и суда нет, а если она есть, вам кирдык, девки. Почему? По кочану. В ад потому что попадете. А вы в рай? Расскажите, как там у вас в раю? Мы, похоже, вряд ли об этом узнаем. Узнаете, узнаете! В священных книгах писано, что когда грешник умирает, то прежде чем отправиться на адские муки, он обязательно видит рай. А вам, дурам, повезло. Вам еще до смерти рай показывают. 14:00. Дорога обратно. Чистилище Хозяин избы встал и распахнул дверь. За два часа картинка снаружи не изменилась ни на пиксель – дети по-прежнему играли в песке, по-прежнему куда-то удалялась спина Поли­ны, перечеркнутая «калашом». – Послушай, а может, мы правда умерли? – очень тихо спросила Собчак. Живыми или мертвыми – надо было валить. Ни минуты не кол:)сь, я приняла предложение хозяина воспользоваться анг­лийской кобылой – от мысли опять тащить­ся по говну тошнило в буквальном смысле. Моя более осмотрительная подруга предпочла пешую прогулку. Когда брейгелевская кавалькада тронулась в путь, серый дождичек словно по заказу сил зла превратился в ливень. – Волосы хоть прикрой! Замочишь! – обратился к бредущей по говнам Собчак с жеребца Герман Стерлигов. И если бы он тотчас не пустил вороного в галоп, то услышал бы ответ настоящей леди: – Сделавши аборт, по волосам не плачут. Текст: Ксения Соколова. Фото: Иван Куринной. Источник - журнал GQ