Антонина Рафаиловна Нестеровская родилась 14 марта 1890 в Петербурге в обедневшей дворянской семье. Также, как и её родная сестра Лидия, Антонина поступила в школу Императорского балета, а в 1906 году была принята в труппу Мариинского театра в качестве артистки кордебалета с жалованьем 600 рублей. Солистка балета Татьяна Лескова называла Нестеровскую  «балериной у воды». Этим термином в XIX веке обозначали танцовщиц, стоявших в последней линии кордебалета – у самого задника с изображением озер и рек. Тем не менее, Антонина, благодаря ли знакомству с Матильдой Кшесинской (две балерины познакомились в 1910 году) или поддержке мужа Гавриила Константиновича, иногда танцевала небольшие сольные партии. Так, Нестеровская солировала в балете «Дочь Фараона», премьера которого состоялась 18 января 1862 года в Петербурге, а ныне – забытом; танцевала мазурки и испанские танцы, но больше ценилась как характерная танцовщица.

(Антонина Нестеровская) 
В сезоне 1907-1908 Нестеровская много гастролирует: Харьков, Киев, Баку, города России. В течение трех сезонов 1909 – 1911 она танцевала в кордебалете труппы Дягилева в Париже, Брюсселе, Монте-Карло, Будапеште и Берлине. В Мариинском театре Нестеровская проработала 7 сезонов и ушла в 1913 году. Она была очень маленького роста, хорошо сложенная, круглолицая и слегка курносенькая. Всегда одетая «по моде и к лицу» Нестеровская представляла собой архетип пикантной маленькой балерины начала ХХ века. Вот как описывает Матильда Кшесинская артистку: В этом году, весною, у меня начала бывать Нина Нестеровская, которую я очень полюбила за её жизнерадостность, остроумие и веселость. Я была с ней ласкова и очень баловала. Она вышла из скромной семьи, красивой жизни не знала, но, будучи по натуре очень наблюдательной, присматривалась, как я живу, как принимаю, все запоминала и всему научилась у меня в доме…

(Матильда Кшесинская)

(Особняк Кшесинской в Стрельне)
В 1911 году на вечере Кшесинской Антонина знакомится с князем Гавриилом Константиновичем Романовым. Князь Гавриил, родившийся в 1887 году, как и его брат князь Иоанн, первыми пострадали от реформы императора Александра III, приказавшего в целях экономии государственного бюджета, чтобы лишь дети и внуки царствующего государя носили титул великих князей. Последние получали из императорской казны в год 280 000 золотых рублей, что обеспечивало им безбедную жизнь.  Князю Гавриилу же был пожалован «лишь» миллион золотых рублей, и на большее он не мог рассчитывать. Следуя по стопам своего отца, князь Гавриил Константинович выбрал военную карьеру, традиционную для Романовых. По крови и по положению он был близок к последнему императору, проводил много времени в его семье, часто встречался с Великой княгиней Марией Павловной и её братом Дмитрием Павловичем…

(Гавриил Константинович)
Молодая, прелестная Антонина Нестеровская не была ровней Гавриилу Константиновичу. О замужестве мечтать ей не приходилось – непреодолимым препятствием было её невысокое происхождение.  На памятном вечере, когда произошло их знакомство, Нестеровская участвоввала в капустнике, на котором пародировались звезды. Его организовала по случаю своего дня рождения Матильда Кшесинская. Даже на старости лет Кшесинская, вспоминая этот праздник, называла его «самым удачным и грандиозным». Перед входом на её дачу в Стрельне были вывешены афиши, возвещавшие о небывалом совместном выступлении Павловой, Кшесинской, Преображенской и Гельцер. На спектакле саму Кшесинскую изображал барон фон Готти. Он настолько вжился в роль, что, подобно самой Матильде Феликсовне, лежал на кушетке и ел бутерброды с черной икрой. Екатерину Гельцер пародировала Антонина Нестеровская: «Катю Гельцер изображала Нина Нестеровская. – писала в своих воспоминаниях Кшесинская. – Она весь день попивала коньяк и немного «перехватила» - для храбрости, как она всех уверяла». Вечер продолжался до самого утра, и Гавриил Константинович был совершенно очарован Антониной, ставшей его спутницей на следующие 40 лет.

В 1912 году князь Гавриил Константинович, Антонина Нестеровская отправились вместе с Матильдой Кшесинской и Великим князем Андреем Владимировичем на Ривьеру на ходившем тогда поезде «Петербург – Монте-Карло».  Ривьера слыла знаменитым местом отдыха для аристократов ХХ века, и от того еще больше нравилась Нестеровской и Кшесинской. Но идиллия Антонины и Гавриила длилась недолго: надо было возвращаться в Петербург. Когда наступила Первая мировая война Гавриил отправился в действующую армию, участвовал в боях и наступательных операциях, чуть не утонул при переправе. Эвакуированный в Петроград в 1914 году, он поступил в Военную академию, которую закончил в 29 лет в звании полковника. Тем временем, роман с Нестеровской бурно и публично обсуждали. Они долгое время жили вместе, и императрица Александра Федоровна даже хотела помочь им обвенчаться в 1916 году, не смотря на мезальянс. Балерины в то время считались подходящими для светских утех, но никак не для высокосветских браков…

(Александра Федоровна)
Однако сам брак последовал нескоро. Ольга Константиновна, королева Греческая, родная тетка Гавриила Константиновича, ходатайствовала перед императором, но тот отказал: «что не может разрешить нам жениться, так как это может послужить предлогом для других членов Императорского Дома просить о том же». В своих мемуарах Гавриил пишет: «Перед самой революцией, когда дяденька был у себя в Крыму, я как-то пришел к матушке и просил её разрешить мне обвенчаться с А. Р. Матушка была в это время нездорова и лежала в постели у себя в спальне. Она дала своё согласие, но потом жалела об этом и считала, что дала его в минуту слабости, тем не менее она не считала возможным взять его обратно». После Февральской революции Гавриил и Нина быстро обвенчались. Их свадьба состоялась в церкви Святой царицы Александры в Петрограде 9 апреля (22 апреля) 1917 года (на Красную Горку).

В августе 1917 года Антонина спрашивает Керенского: «Как уехать?», "О нет, - получила она ответ, - все не так страшно. Немцы сейчас не пойдут, голод всюду одинаков, а большевики сплошная ерунда, их не много, они не имеют поддержки в народе"….В 1918 году большевики издали декрет о том, что в течение трех дней все Романовы должны явиться в комиссию для получения инструкций по поводу высылки их из Петрограда, Гавриил, страдавший туберкулезом, вдобавок лежал больной инфлюенцей:
"В этот момент с лестницы раздался звонок. Я сама вышла навстречу.
- Кого вам надо?
- Гавриила Романова, - ответил один из солдат, предъявляя мне бумагу. Когда я читала эту бумагу, у меня помутилось в глазах: это был ордер на обыск и арест Гавриила Романова, подписанный Урицким".

(М.С.Урицкий)
Она отбивала его многажды. Он был болен (туберкулез, температура). Его арестовали только в третьем обыске, она упросила, чтобы уехать в ЧК с ним. Там пробилась к Урицкому - бессмысленно. Добивалась врачей, перевода из Гороховой в больницу. Она действовала через жен, сестер, любовниц - большевиков, врачей, Максима Горького, любых знакомых, кто хотя бы имел какие-то связи.

"Мы с мужем сидели, глядя друг на друга глазами, полными слез, не будучи в силах примириться с предстоящей разлукой и тем несчастьем, которое выпало нам на долю. Никогда не забуду этих минут! И теперь - этот леденящий кровь ужас! Тюрьма. Может быть, ссылка. А может быть, и расстрел! Мы сидели, держа друг друга за руки... Безысходное горе томило нас. Как тяжело было сознавать эту убийственную действительность и беспомощность...Нас буквально оторвали друг от друга. Мужа увели. Я бросилась за ним вся в слезах, в последний раз обняла его и благословила. Постояв минуту на месте, ничего не видя из-за слез, я бессознательно пошла к выходу. На улице я увидела автомобиль. С двумя вооруженными солдатами проезжал мой муж. Автомобиль едва не задел меня. Я стала бежать за автомобилем, что-то шепча, крича и спотыкаясь. Вдруг автомобиль остановился. Я бросилась и еще раз обняла моего мужа...".

Антонина собирала ему подушки, перины, передавала в тюрьму, врывалась в ЧК - опять к Урицкому. "Третьей двери, к сожалению, не было, в две предыдущие меня уже не пускала стража". Добивалась, чтобы к мужу пускали доктора. "Мысль об освобождении мужа не давала мне покоя ни днем, ни ночью. А дело в этом направлении не подвигалось... К кому обратиться? Что делать?"…Только женщины могли, пользуясь своим братством - а точнее, сестринством - помочь ей. "Большая, чудная квартира в богатом доме. В квартире с утра до ночи толпится народ. Меня просили подождать и, видимо, забыли обо мне. Наконец вышла жена Горького, артистка М. Ф. Андреева, красивая, видная женщина, лет сорока пяти. Я стала ее умолять помочь освободить мужа. Она сказала, что не имеет ничего общего с большевиками, но что ей теперь как раз предлагают занять пост комиссара театров и, если она согласится, то думает, что по ее просьбе будут освобождать заключенных. Во время этого разговора вошел Горький. Я обратила внимание на его добрые глаза. Он поздоровался со мной молча. Ушла я от них окрыленная надеждой... Время идет. Я ослабеваю с каждым днем, не ем, не сплю и, просыпаясь каждое утро, с ужасом думаю: жив ли мой муж?".
Истории известно письмо Горького Ленину в Москву (20 ноября 1918 года) о Гаврииле Романове.
"Дорогой Владимир Ильич! Сделайте маленькое и умное дело, - распорядитесь, чтобы выпустили из тюрьмы бывшего великого князя Гавриила Константиновича Романова. Это - очень хороший человек, во-первых, и опасно больной, во-вторых.Зачем фабриковать мучеников? Это вреднейший род занятий вообще, а для людей, желающих построить свободное государство, - в особенности. К тому же немножко романтизма никогда не портит политики... Выпустите же Романова и будьте здоровы. А. Пешков".

(В.П Ефанов. Горький и Ленин в Горках, 1938)
Последние дни были лихорадочны. Слухи, что Ленин дал разрешение, ожидание что вот-вот и изо дня в день освободят, убийство Урицкого - председателя Петроградского ЧК, ответ - что будут расстреляны заложники - великие князья, мольбы к Глебу Бокию, заместителю Урицкого, через его жену, тюремные свидания. Жены, жены помогли ей. Жена Глеба Бокия бесконечно ходатайствовала за нее. Против жен нельзя устоять. "День прошел, как сон. Одна мысль не покидала меня: завтра в 6 часов вечера будет решена судьба мужа... Шатаясь беру трубку и слышу: "Антонина Рафаиловна, ура! освобожден!".Дальше - клиника, квартира Горького, хождения - разрешения на выезд и въезд, которых никто не собирался давать, и, наконец, "11 ноября 1918 года в 5 часов утра я с больным мужем, моя горничная и бульдог, с которым мы никогда не расставались, поехали на вокзал... Вагон наполнился солдатами, и мне все казалось, что эти солдаты подосланы, чтобы убить моего мужа... Поезд тронулся...". Их долго не выпускали через границу и наконец: "Больного мужа усадили в ручную тележку. Дошли до моста, на котором с одной стороны стояли солдаты финны, а с другой - большевики".

А дальше? Жизнь, жизнь, жизнь вместе, во Франции, до 1950 года, когда Антонина ушла. Через год князь женился на другой, на 15 лет младше. Из его братьев не уцелел никто.