1 апреля Владимиру Познеру исполнилось 85 лет. Достойные годы для достойного интервью.

Как вы относитесь к титулам:

Ну не знаю. Они мою жизнь не меняют. Наверное, это признание проделанной работы.

О грузинском языке. Вы по-грузински говорите?

Всего несколько фраз.

А вы себя чувствуете грузинкой?

На этом вопросе Этери Георгиевна заволновалась. Ее смущение было заметным.

Нет, наверное. Я родилась в Москве, воспитание было русское. Хотя мне кровь не переливали. Папа-грузин мне всегда говорил: "Я грузинский забыл, русский не выучил".

Не позже какого возраста можно начать заниматься фигурным катанием, чтобы добиться больших результатов?

Среднестатистически, 5 лет, не позднее и не ранее, чем 3,5.

Вы начали в 4,5 и, скажем, выдающихся успехов не добились. Почему?

Наверное, стечение обстоятельств. У меня были травмы в одиночном катании. Я росла, теряла координацию. Мне предложили пойти в танцы. Меня это оскорбило и унизило. Я восприняла танцы как возможность заниматься любимым делом. Мне пришлось их полюбить. Все равно, конечно, я смотрела на одиночниц и завидовала им, хотя понимая, какого роста я в итоге стала…

Какого роста?

Где-то, наверное, 1,76, я не меряюсь. Я всегда хотела быть маленькой, средней. Так удобней намного.

С какого возраста должны заниматься дети?

Познер долго говорил, но Этери явно показывала, что очень хорошо относится к малолетнему чемпионству во взрослом спорте. Время таких уже подходит.

О Жулине и его позиции о женском катании:

Он вообще как-то размышляет… Если у половины спортсменок нет тела, то не смотрим?! Я с этим не согласна. Я читаю про себя, что мы что-то сдерживаем, но как мы сдерживаем?! Иногда шутя говорю, дайте мне это средство, которое сдерживает, может быть, я им воспользуюсь. Потому что в этом сезоне Алина менялась и росла. Прямо превратилась в такую по фигуре маленькую женщину. Наверное, это усложнило наш путь, потому что нам хотелось доказать, что мы не случайные чемпионки…. Ничего такого нет [о словах Жулина про искусственное сдерживание роста тела тренерами], за исключением, наверное, что постоянные нагрузки сдерживают формирование тела. То, что есть, все равно выйдет наружу. Мы, когда отпускаем их в отпуск, никогда не знаем, что к нам придет. Когда нагрузки падают, организм направляет свою энергию в рост чего-то.

О словах Родниной про маленьких девочках на чемпионате России:

Я абсолютно не согласна с Родниной. У нее столько заслуг, что можно кланяться ей до конца жизни, но она не действующий тренер. Наверное, неправильно так рассуждать.

Что касается Юлии Липницкой: весь мир восхищался ею, и свою долю любви она получила. Она на какой-то период отложила коньки, потому что это безостановочные нагрузки, это тяжело, от тебя постоянно что-то ждут и психологически очень тяжело выдержать вот это ожидание новых программ, побед. Она прошла свой путь, который хотела пройти. С помощью мамы, с помощью меня, всех вместе. Думаю, она счастлива за то, что у нее была возможность оказаться на вершине успеха и показать, наверное, свои лучшие программы.

Зачем мы допускаем маленьких девочек, которые не отбираются на взрослые соревнования? Подождите, вообще-то наше женское катание спрогрессировало, когда их стали допускать. Сотникова в 12 лет выиграла чемпионат России, а потом олимпийской чемпионкой. Женя Медведева, мне кажется, там ей было 14 лет, довольно-таки рано она взошла на подиум взрослый, и было понятно, что эта девочка удержит и взрослый подиум тоже.

А то что мы будем сдерживать… Хорошо, сейчас 12-летняя девочка [Алиса Лью] стала чемпионкой США с тройным акселем, а сейчас уже прыгает четверной лутц – самый сложный четверной прыжок. Они допускают, потому что это прогресс. А мы будем сдерживать и бояться пощекотать нервы взрослым? А может, мы здесь им пощекочем, а там они будут знать с чем бороться. Им неизбежно надо с этим сталкиваться. Почему их сдерживать, тем более, они уже с августа месяца выходят во взрослое. Этот чемпионат России датируется 2019 годом и в 2019 году они выходят во взрослое.

О нагрузках. Не наносим ли мы вреда впоследствии?

Я не вижу никаких проблем не делать это в 20 лет [о гибкости тела], за исключением, как показывает практика…. Они начинают отвлекаться на все вокруг. Подростков 14-15 лет ничего не отвлекает, они голодны до результата. Как только они достигают его, сразу себя жалеют. Это мешает. В 20 лет я бы уже не стала изучать новые элементы, поскольку тело не настолько гибкое. Любое изучение элементов – некий травматизм. Когда ты изучаешь элементы в подростковом возрасте, все проще – и по голове, и психологически, и травмы быстрее заживают, а микротравмы все равно происходят.

О расовом факторе в спорте:

Познер: Есть виды спорта, в которых явно просматривается преимущество людей определенной расы. В фигурно катании не начинает ли просматриваться то же самое в отношении людей с Востока, в особенности Японии и не только. Есть ли это?

ЭГ: Ну, наверное, есть. Генетически они более координированы. Что-то есть у нас своё, что-то есть у них. Они не такого высокого роста, не так сложно им бороться с весом. Они все сухие. Им легко. То, что они научились делать к 12-13 годам, им легко пронести это дальше.

Об азиатском менталитете:

Познер:Вы сказали: «Они воспитаны так, что не задают вопросов, даже в собственных мыслях. Наш спортсмен начинает в голове сам с собой обсуждать задание тренера, надо его делать или не надо, особенно, если это задание связано с повтором, значит, тренеру не понравилось. Возникает внутренний конфликт, и он мешает в работе. У восточных людей этого нет. Им сказали сделать, они идут и делают». Это менталитет что ли?

ЭГ: Я думаю у них это заложено и плюс воспитание. Какое-то доверие что ли. Если взять Элизабет Турсынбаеву, с которой мы восстановили четверной сальхов, то она особо не задавала вопросы на тренировках. Я говорю: «Лиза, надо идти на прыжок». В ответ: «Хорошо». С нашими спортсменами так не получилось бы.

Сначала нужно убедить родителя, и еще не факт, что убедишь. Какие-то родители считают, что они и без этого прекрасны. Это такая некая борьба: мячик бросаешь, он к тебе обратно приходит. Говоришь: надо сделать, а тебе в ответ: а зачем, а я не сегодня, а я завтра...

Познер: Получается, у наших мальчиков и девочек разный менталитет. Ведь девочки-то вроде бы делают?

ЭГ: Девочек [наших] сложнее, на самом деле, подводить, чем девочек с Востока, для того чтобы они зашли в какие-то прыжки, что-то пробовали, повторяли.

Когда мы видим, что нужно перекатать программу и говорим об этом восточной девочке, она соглашается. Если это касается нашего спортсмена, то есть вероятность, что он перекатает так, что мы еще пожалеем, что дали это задание.

Рецепт, как произвести на свет чемпиона-одиночника:

Я пришла к тому, что надо взять совсем маленького ребенка, попытаться менять его менталитет и отношение к прыжкам. Если мы берем поколение, которое выросло. Система ФК менялась, сейчас все старое поколение не соответствует современным требованиям. Даже Плющенко поменялся… попытался выучить новые черты во вращении, но это было уже очень сложно для него. Изменить уже сложившегося спортсмена…Чтобы чем-то отличаться, нужно выходить с четверными, с тройными акселями. И для них [сложившихся спортсменов] это, знаете, коронованный прыжок. Они боятся морально зайти в него, а чувство страха в прыжке – это и есть огромный риск травматизма. Вот пьяного человека сбросить со второго этажа, он встал, пошел, отряхнулся, даже не вспомнил. Это как раз человек без страха. А тот, который испугается - переломает себе все. Тройные теперь надо учить ради четверных.

О принципах:

Во-первых, это требовательность, надо вынуть мозг за плохую тренировку. Надо ругаться и каждый раз доказывать, доказывать.

Я просто хочу, чтобы спортсмен приходил неудовлетворенным домой или вообще не хотел возвращаться домой, а остаться на еще одну тренировку.

Второе: родители должны ходить на тренировки ребенка и быть рядом с ним.

В-третьих, они не должны его жалеть. Человек всегда ищет, где легче, а ребенок пойдет туда, где его жалеют.

ЭГ: Абсолютно.

Об ушедших учениках:

Познер: Получается, довольно жестко. То, что от вас уходили, выдающиеся, в том числе, Питкеев, Липницкая, Медведева… вот эта ваша жесткость, как вы думаете, не сыграла в этом роль?

ЭГ: Наверное, эта жесткость сыграла роль, когда спортсмен уже что-то завоевал и решил, что теперь он может тренироваться по-другому, и к нему надо обращаться по-другому. Мол, не надо меня по фамилии называть, если я плохо что-то сделал, а по имени... Начинается конфликт, потому что я считаю, родной мой, ты как шел к медали, вот только таким способом и пойдешь дальше. Если я начну тебя жалеть, уменьшать нагрузки – вот сегодня ты устал, отдохнешь недельку, потом ты выйдешь и у тебя всё получится. Почему ты должен взять недельку отдыха, почему для тебя нужно позвать отдельного хореографа. Почему ты не можешь больше заниматься в зале вместе со всеми? От того, что у тебя медаль? Как только сошел с подиума, все, ты никто. Ты должен доказать обратное на следующем старте. Пока ты не докажешь обратное, ты опять никто. У тебя есть прошлые медали, но это никак тебе не поможет в будущем.

О Тарасовой: 

Я у нее покаталась, наверное, полгода. И приняла решение закончить. Мне кажется, она даже не вспомнит, что я у нее каталась. В тот период ей было не до меня, потому что она тренировала Климову – Пономаренко, подводила их к Олимпиаде. Как раз эти полгода она их вела.

О США:

Я поехала зарабатывать деньги. Я попробовала здесь и как раз я уехала с российским балетом на льду. Мы приехали и возникла проблема на паспортном контроле, из-за которого иногородних спортсменов не пустили. И мы месяц ждали их в Америке. Естественно, все контракты были расторгнуты, и мы просто остались в Америке ни с чем, без денег, но и с полным нежеланием возвращаться. Когда мы поняли, что ничего не получается с российским балетом, в общем как бы нам помогло несчастье найти работу. Тогда [1995 г.] в Оклахоме произошел взрыв. Мы в это время жили в здании для нищих. Нам выделили целый этаж. Это был заброшенный 7-й этаж, нам стелили матрасы, но там не было ни туалета, ни душа. Взрыв произошел в здании напротив. Пока я там бродила, произошел взрыв и как будто что-то на меня навалилось, а потом тишина... и крики. Пока я оттуда выбиралась, видимо, весь российский балет увезли в другую квартиру. Я бродила и когда закричали «Bomb, Bomb», я присела за камнем и так меня нашел пожарник, который подчищал там все улицы, который помог мне потом найти работу. Он мне сказал, чтобы я за ним ходила, и мы потом нашли российский балет, но там уже не было места. И он забрал меня к себе, в свою семью.

Возвращение из США:

Пока там было все плохо, для меня был момент, когда я должна была себе доказать, что могу наладить жизнь, зарабатывать, тренировать. Кстати, финансово в Америке работать очень выгодно. Они молятся на русских, считают, что это лучшие специалисты.

Но у меня было ощущение, что я будто бы не живу. Стою на перроне, а поезда все проезжают и проезжают мимо, а это все не мои. И я ждала, когда я начну жить. Вроде все налажено, но это что-то не начиналось. Я поняла, что мне нужно вернуться.

Во-первых, огромная семья, я пятый ребенок. Я не могла понять – этого ли мне не хватает. Хотя не могу сказать, что я воспитана так, что мы не можем жить друг без друга. Сейчас, работая в Москве, друг друга даже и не видим. Но все равно мне чего-то не хватало.

Я понимала, что меня здесь никто не ждет, но нужно было пройти через все самое ужасное и гадкое, пытаясь устроиться и начать с нуля. Если я пойму, что я получила это всё сполна, тогда я вернусь.

У меня в Америке очень много друзей. Это единственные друзья. За исключением ребят, с которыми я работаю, – это моя команда. А так в России у меня нет друзей, а в Америке сохранились, и они какие-то настоящие. Хотя сначала там я не могла понять: все улыбаются, а по сути всем на тебя абсолютно все равно. Я к этому не могла привыкнуть. В России мы либо улыбаемся, либо друг друга не замечаем. Наверное, это честнее. Мы по-другому воспитаны.

Об американской системе тренировок:

Они очень ценят лед, они за него платят. Родители заставляют своих детей – так принято – отдавать деньги самим за лед, за уроки. Каждая минута в цене. У меня была спортсменка, с которой я не знала, что делать. Она очень высокая, я боялась, что просто сломаю ее. Она выходила, и я у нее спрашивала: как у тебя дела, как в школе. А она мне смотрела: извините – время, урок.

А наши… Они наоборот: пять раз уйдут со льда, конёчки перевяжут медленно. Солдат спит – служба идет. Они не ценят этот лед. То, что достается даром, не принято ценить.

Об успехе:

Познер:Есть одна победа, которая вам особенно дорога?

ЭГ: Наверное, самая сложная медаль, это себе доказать – это привести Алину опять на Чемпионат мира.

О допинге:

Я абсолютно согласна [с Авербухом о допинг-проверке Алины], потому что, чтобы сдать анализ нужно не менее 100 мг. Но после стресса… ей не удалось сто, и она дальше ждала. Более того, спортсменам желательно пить воду и есть фрукты. Естественно она этого не делала после короткой, чтобы не пошел вес. Я не знаю, почему она не сделала этого после произвольной. И здесь надо ещё суметь расслабиться, ведь еще и баночку не ты держишь.

...Мне жаль, что фигуристка Шаботова и часть её поколения считают, что надо выпить правильный допинг, а не посвятить себя тренировкам.

...У каждой сборной есть препарат, который утверждает ВАДА. У нас это был мельдоний, который помогает восстановиться, восстановить сердечную мышцу. Мы за год не написали это письмо в ВАДА и автоматически этот препарат был назван допингом [после письма американцев]. В течение года мы должны составить письмо-предупреждение для ВАДА, чего не сделали. В сентябре месяце нам сказали, что с 1 января мельдоний объявляется допингом. Нам была известна конечная дата, до которой можно было прокапаться. Я не знаю, почему некоторые федерации не предупредили об этом своих спортсменов, и они продолжали капаться. Все равно спортсменам нужно давать витамины, которые помогают справиться с усталостью.

О победе:

У Ирины Винер была фраза, что побеждает тот, у кого хвост чище. Наверное, она имеет в виду, что путь к победе и есть твой хвост. Здесь я с ней согласна. И Алине сколько раз я говорила, что, наверно, сверху где-то распределяются медали.

На Олимпиаде мы сидели и немного отмечали, мимо шел какой-то кореец и увидел на нашем столе две медали – лежали у Алины. Он остановился и говорит: «Как? Это ты две медали взяла? Ты должна понимать, что боги с Олимпа решили тебя за что-то вознаградить».

О патриотизме:

У [канадцев] другая система. Кто платит, того и тренируют. Я стараюсь своих спортсменов приучить, что ты не можешь прийти на тренировку и сказать «я не хочу», «давайте завтра»... Я всё время говорю: «Посмотри на карту, посмотри на размер России. И если ты – это лучшее, что может выдать наша страна на международные соревнования, а ты скажешь «не сегодня» ….

О дочери:

Она всё еще катается. Путь с ней сложный. Она хочет кататься. Учитывая ее тугоухость, наверное, это то, в чем она может пока себя проявить.

Игра Первая!

Среди женщин – лучшая:

Нет, не могу назвать.

Среди мужчин -Бойтано.

Среди пар – Бережная-Сихарулидзе

Танцы – Пападакис

Игра Вторая! Марсель Пруст!

– Когда вы лжете?

– Нечасто.

– Чего вам не хватает?

– Здоровья моей дочери.

– О чем сожалеете?

– (долго думает, мотает головой) Стараюсь не сожалеть.

– Предпочитаете заход солнца или восход?

– Заход.

– Собака или кошка?

– Собака.

– Горы или море?

– Море.

–  Что вы не терпите в других?

– Ложь в глаза.

– А что вам не нравится в себе?

– Я не умею забывать, следовательно, не могу простить до конца.

– Что для вас деньги?

– Средство для жизни.

– Что скажете Всевышнему, если встретитесь с Ним?

–  Господи, прости.

Я бы хотела поздравить Вас с днём рождения и сказать, что для меня это огромная честь встретиться с легендой.

Полное интервью здесь:

 https://www.1tv.ru/shows/pozner/vypuski/gost-eteri-tutberidze-pozner-vypusk-ot-01-04-2019

P.S. После интервью я посмотрела расшифровки на некоторых сайтах и везде опущены характерные для Этери выражения, обороты. Это многократные вводные фразы.. Поэтому текст составляла вручную именно с ее фразами, обрывками предложений, с ее речевыми особенностями. В них как раз своеобразность ее речи и некая изюминка. В начале она очень волновалась. Видно было, что ее очень задевают слова коллег о целесообразности нагрузок и красоте невзрослого катания. По сути, Этери намекнула коллегам, что их высказывания и претензии к ней не актуальны. Современный спорт живет в другом ритме и предъявляет иные требования. Говоря о своих принципах воспитания спортсменов, о преодолении страха к прыжкам, Этери становится очень уверенной. Глаза горят, она вдохновлена этой новой идеей. Ближе к концу, после вопросов об Америке, она вошла в доверие к Познеру, смущалась, глаза горели. Вообще это интервью надо смотреть, а не читать.