Два года назад, блуждая глазами по списку победителей Пулитцеровской премии, я впервые наткнулась на имя Лин-Мануэля Миранды. Конечно, мой натренированный на всё испаноязычное взгляд не мог пропустить победителя в номинации «Drama» (театральная постановка). Заслугой американского композитора с пуэрториканскими корнями стало ловкое и искусное переложение жизни такого ключевого для американской истории персонажа как Александра Гамильтона на язык хип-хопа. За три года мюзикл «Hamilton» успел собрать неприличное количество наград (в числе которых Tony и Grammy), а на долю Лин-Мануэля Миранды выпало столько восторженных упоминаний в американской прессе, что даже мало-мальски осведомлённый гражданин США знает это имя.

На самом деле, под луч внимания культурно-прогрессивной общественности Миранда попал ещё в мае 2009 года, когда новоизбранный 44-й президент США и его жена Мишель решили устроить «вечер поэзии, музыки и слова» в Белом Доме. Мероприятие должно было транслировать важную для президентствующей пары идею плюрализма, при котором проповедуется, что в комнате под вывеской «Демократия» места хватит всем. Гостями музыкально-поэтической вечеринки соответственно стали молодые исполнители, которых природа наградила смуглой кожей и тёмными волосами. Среди них — немного дёрганный, неоперившийся 29-летний Лин-Мануэль. Он начинает своё выступление с того, что делится с публикой своими планами — он работает над альбомом в честь человека, который воплощает хип-хоп, — первого министра финансов США Александра Гамильтона. В зале пробегает волна смеха. Чтобы не прослыть голословным шутом, Миранда подкрепляет свой амбициозный план рэп-композицией, из которой родился мюзикл «Hamilton». Он отчеканивает:

How does a bastard, orphan, son of a whore and a 
 Scotsman, dropped in the middle of a 
 Forgotten spot in the Caribbean by providence 
 Impoverished, in squalor 
 Grow up to be a hero and a scholar?

(Рекомендую послушать всю композицию целиком.)

У публики загораются глаза, открываются рты, Барак Обама самодовольно улыбается , словно только что отрыл клад, Мишель Обама щёлкает пальцами по мере того, как страницы биографии Гамильтона приобретают рэп-звучание.

Как же так получилось, что один из отцов-основателей США, чей портрет украшает 10-долларовую купюру, вдохновил Миранду на создание уникального музыкально-театрального проекта, который одинаково интересен миллениалам и бэби-бумерам?

Если исходить из того, что культура хип-хопа зародилась из потребности социальных и этнических меньшинств в США быть услышанными и выплеснуть нерастраченную энергию, то фигура Александра Гамильтона весьма органично вписывается в это андеграундное течение. Его биография может служить одной из самых первых и ярких иллюстраций к лелеемому демократами тезису — в Америке любой иммигрант без денег и безупречного знатного происхождения, но при наличии таланта и амбиций способен добиться славы и уважения.

Будущий герой Американской Революции и соратник Джорджа Вашингтона родился на маленьком острове Невис в Карибском море 11 января 1755 года. Его отец был родом из Шотландии, а мать — француженкой. Родители не были официально женаты, в связи с этим маленькому Александру постоянно приходилось терпеть нападки его сверстников. Положение ухудшилось, когда отец бросил семью. Сражаться пришлось уже не с насмешками, а с бедностью. Через год после ухода отца умерла его мать. Александра взял под свою опеку богатый торговец Томас Стивенс. Ходили слухи, что биологическим отцом мальчика был именно он. Иначе как объяснить сильное сходство Александра и сына Стивенса, Эдварда? И почему торговец вместо того, чтобы взять под своё крыло двух сирот, пригласил только Александра?

Однако обретение нового дома не стало поводом с головой окунуться в беззаботное детство. Когда Гамильтону было 13 лет, он устроился в качестве клерка в торговую компанию. Именно там он получил свои первые ценные знания по ведению бизнеса и обнаружил смекалку и несвойственные его возрасту математические способности. Управляющий компанией, нью-йоркец Николас Крюгер, был впечатлён хватким умом мальчика. Он мог растаможить грузы, составлять накладные, консультировать капитанов кораблей. Крюгер настолько доверял своему юному подчинённому, что мог со спокойной душой оставлять на него ведение дел во время своих отлучек.

Способности Гамильтона не ограничивались сферой бухгалтерии и логистики, в свободное время он увлекался чтением книг, которые стали его основными учителями по литературе, истории и естественным наукам. Когда на острове Св. Креста была напечатана первая газета Royal Danish American Gazette, у Александра появилась возможность проявить свои писательские таланты. Сначала он баловался любовной лирикой. Однако поворотным в судьбе мальчика стало стихийное бедствие, обрушившееся на остров 31 августа 1772 года. Мощный ураган и шторм, сносившие на своём пути деревья, так поразили мальчика, что спустя неделю он решил поделиться своими впечатлениями о нём в письме отцу. Перед тем, как отправить это письмо, он показал его своему другу, пастору Хью Ноксу. Тот был заворожен силой слога и настоял на том, чтобы такое талантливое изложение событий было опубликовано в газете. Дальновидный священник написал к письму вступительное слово, в котором оповещал читателей, что автором заметки является подросток. Стоит ли говорить, что драматичный рассказ об урагане вызвал бурю восторга у публики. Состоятельные читатели начали сбор денег на отправку Гамильтона в Нью-Йорк для получения настоящего образования. Негоже юному дарованию закапывать свой потенциал на маленьком, захолустном острове!

Такова присказка к карьерному пути Гамильтона. Собственно, песня, которую исполнил Лин-Мануэль Миранда перед четой Обама является хроникой первых и формирующих характер Гамильтона неудач. Спустя 7 лет после самоуверенного заявления Миранды про работу над хип-хоп альбом про одного из американских отцов-основателей, он снова появился в Белом Доме. На этот раз не как малоизвестный композитор и драматург, а как полноправный триумфатор в окружении актёрского состава мюзикла Hamilton, в котором исполняет главную роль.

(Смотреть с 9-й минуты)

После того выступления в 2016 году мой must-see список пополнился. Этим летом в Лондоне мне посчастливилось посмотреть «Бродвейский феномен», о котором все мои нью-йоркские знакомые говорили в состоянии экзальтации и настоятельно рекомендовали покупать билеты как минимум за полгода. Поторопиться с покупкой в январе меня заставил и тот факт, что именно летом 2018 года у зрителей в лондонском West End был последний шанс увидеть спектакль в исполнении хотя бы половины оригинального актёрского состава (сам Лин Мануэль перестал исполнять роль Гамильтона ещё в июле 2016 года, но обещал вернуться — например, в 2019 году на родине своих родителей, в Пуэрто-Рико).

До того, как я перейду к впечатлениям, я должна сообщить вам одну любопытную деталь, на которую в политкорректных американских домах даже не принято обращать внимание. Но, поскольку я пишу для русскоязычной аудитории, которая любит называть вещи своими именами и зрит в корень, зачем утаивать, что роли таких значимых исторических лиц, как Томас Джефферсон, Джеймс Мэдисон, Аарон Бёр и Джордж Вашингтон, исполняют афро-американские актёры?

Колоритный приём режиссёр спектакля Томас Кеил объясняет следующим: «Это история о прошлой Америке, рассказанная Америкой нынешней». Если учитывать, что единственной ролью, прописанной для белокожего актёра, является роль короля Англии Георга III, великого поработителя колоний, то механизм подбора актёров для мюзикла «Гамильтон» — это не просто пример «обратной дискриминации» в действии, это ещё и фига в кармане.

Только не думайте, что я осуждаю создателей. Мне уже довелось посмотреть в лондонском National Theatre шекспировскую «Комедию ошибок», где разлучённых близнецов сыграли афро-американские актёры. Я уж молчу про моё желание увидеть «Антония и Клеопатру», где в дуэте с Райф Файнсом будет играть афро-американка Софи Оконедо.

Но хватит медлить! Нам пора переноситься в изысканный и недавно отреставрированный Victoria Palace Theatre, который будет английским домом для «Гамильтона» на ближайшие несколько лет.

Сценические декорации ласкают взоры тех, у кого внутренний цензор-эстет опасается, что действия с 1770х по 1804 гг будут разворачиваться в нашей современной обстановке. На фоне краснокирпичных стен возвышаются деревянные леса, с которых свисают канаты. Декорации, минималистично воспроизводящие строительство корабля, — уважительный кивок нью-йоркскому 18-му веку, когда строилась новая нация.

Признаюсь, что любовь к мюзиклам — не моя отличительная черта, так что в качестве напарника я прихватила с собой Скепсис. После первого номера он уже превратился в тень, а после второго — вовсе растворился в воздухе. Почему?

С первых минут подкупают цельность и органичность композиции. Казалось бы, разве могут костюмы героев, которые срисованы с хроник колониальной Америки и войны за независимость, сочетаться с рэпом и чернокожими Аароном Бёром, Джеймсом Мэдисоном и Джорджем Вашингтоном? Представьте себе — могут!

И главным элементом, склеивающим атрибуты прошлого с признаками настоящего, становится рэп. Во-первых, ритмичные речитативы действующих лиц созвучны языку революции и постоянных дискуссий, в которых рождалась истина под названием Декларация Независимости (1776). Во-вторых, формат рэпа позволил Лин-Мануэлю Миранде сделать музыкальные номера максимально информативными, лексически и семантически заряженными. Каждая композиция как глава из книги или как отдельный урок, да причем такой, что после него в школу можно ходить как на праздник.

Самое большое впечатление во время первого акта на меня произвела композиция My shot, во время которой Гамильтон в стиле Эминема самостоятельно характеризует себя как “Hey, yo, I’m just like my country / I’m young, scrappy and hungry / And I’m not throwing away my shot.” Но ещё до этого номера мастер-класс по читке рэпа дают революционно-настроенные молодые товарищи Александра. Они собираются в трактире и представляют себя публике в гангстерском духе. Отчеканивают биты на столе, гремят кружками, раззадоривают публику битбоксами, рифмованными скабрёзностями, в общем, всем тем, что заложено природой в музыкальные способности афро-американцев.

Однако не стоит думать, что весь мюзикл посвящён искусству слагать ритмичные, лексически-насыщенные конструкции. В спектакле наберётся приличное количество мелодичных композиций. За стиль R&B ответственно женское трио сестёр Скайлер, одну из которых Александр Гамильтон возьмёт себе в жёны. Они сладкоголосят то ли в стиле диснеевских принцесс, то ли в стиле Destiny’s Child.

Кстати, меньше всего по вкусу мне пришлась Элайза Гамильтон (в исполнении филиппинки Рейчел Эн Го). От её жеманного пения мне даже привиделась тень моего исчезнувшего Скепсиса. Именно за приторность я не люблю мюзиклы. Большую симпатию у меня вызвало исполнение её сестры Анжелики (афро-американки Рейчел Джон), несмотря на сюжетные намёки о том, что она вела любовную переписку с Гамильтоном (этот факт до сих пор оспаривается некоторыми историками).

Главным персонажем, ответственным за мой зрительский восторг стал король Георг III.

Майкл Джибсон в роли полусумасшедшего узурпатора прав американских колоний привнёс в мюзикл элементы фарса. В полагающемся его статусу одеянии, которое является отсылкой к портрету кисти Томаса Гейнсборо, он появляется перед публикой под оптимистичную мелодию в стиле поп-музыки 60-х. Когда он выводит первый куплет, то понимаешь, что подспорьем для комического таланта актёра служит непосредственно текст песни. Как бы комично она не звучала, подтекст за ней вполне серьёзный — она написана в стиле письма, которое король адресует своим бунтующим поданным, жителям колоний. В ритме, напоминающем незабвенный хит от Turtles «Happy Together», он увещевает американских революционеров, что они ещё опомнятся, пожалеют о сброшенном в море чае и вернутся к своему королю. А если не вернутся, то он обязательно напомнит им о своей любви — пошлёт к ним свою вооружённую армию. С учётом того, что эта угроза звучит под музыку, под которую обычно поются романтичные песни, обещающие любовь до гроба, то вы можете оценить весь комизм. Его оценивает и английская публика. Сомневаюсь, что они бы сами отважились придумать повод посмеяться над своим королём, но раз за них это сделали американцы — почему не поддаться искушению. История — тоже из смешливых, она любит ухмыляться — думал ли Георг III, что люди, развязавшие войну за независимость в 1770-х, устроят дебош в форме мюзикла на его родной земле в 2018-м?!

Пора уже и вернуться к этим храбрым, чьему безумству поются песни в «Гамильтоне». Главную роль в спектакле исполнил Джамаэль Вестман.

Наблюдая за его игрой, я ни разу не пожалела, что на его месте нет первого исполнителя этой роли и автора мюзикла Лин-Мануэля. Сейчас я сделаю замечание, которое навлекло бы на меня гром и молнии со стороны американской общественности. Но я воспользуюсь их незнанием русского языка и выражу своё мнение — Миранда бесспорно талантлив как автор/композитор, но его актёрская манера мне не нравится. Он принадлежит к тому артистическому типу людей, кто любит браваду и перебарщивает с эмоциями.

Гамильтон в исполнении Джамаэля Вестмана получился более солидным и благородным.

Известное противостояние двух идейных антагонистов, Гамильтона и Томаса Джефферсона, было ярко обыграно в номере, напоминающем современный рэп-баттл. Эти два умнейших государственных мужа рьяно спорили о том, какой же должна быть новорожденная Америка. Один был сторонником индустриализации, централизации власти и создания национального банка, второй мечтал распределить власть по штатам и активно поддерживал сельское хозяйство. В итоге Гамильтон вошёл в историю как основатель американской финансовой системы, а Джефферсон — как отец демократической партии.

В целом второй акт получился менее задорным, но зато богатым на драматические и скандальные события. Перед зрителем разворачиваются нешуточные страсти из-за интрижки Гамильтона с молодой замужней дамой Марией Рейнолдс. Эта связь на стороне ударила как по карману министра финансов (ему пришлось откупаться от шантажировавшего его мужа Рейнолдс), так и по его репутации в профессиональной сфере, где его враги особенно радовались обнажившимся порокам их сильного оппонента.

Жизнь Гамильтона оборвалась в досадной, но свойственной той поре дуэли. Практически с момента своего яркого старта в Нью-Йорке он обзавёлся надёжным врагом в лице Аарона Бёра. Вражда двух политиков росла с каждым годом всё больше. Когда Бёр узнал о том, что Гамильтон нелицеприятно отозвался о нём в кругу их общих коллег, то выход был только один — «К барьеру!»

Последняя лиричная композиция «Who Lives, Who Dies, Who Tells Your Story» — эпитафия в американском стиле. Все герои мюзикла, включая даже тех, кто оппонировал Гамильтону при жизни, перечисляют его заслуги, а его жена Элайза, которая пережила мужа на 50 лет, даёт обещание, что расскажет о нём миру.

Когда-то в одной из моих любимых книг по истории США «A History of the American People» авторства Пола Джонсона я увидела очень точное замечание, смысл которого сводится к следующему — великие исторические события определяются, прежде всего, способностями людей, стоящих за ними. Сложно найти в учебнике по американской истории период, более богатый на талантливые личности, чем период революции и последующего за ней формирования независимого государства.

Есть ли у музыкального проекта Hamilton будущее в среде, где не говорят на английском? Скорее всего, отдельные треки без труда завоюют, если уже не завоевали, плейлисты даже русскоязычных поклонников хип-хоп музыки. При этом я полагаю, что минимальный процент аудитории заинтересуется историческим пластом, который послужил базой для написания мюзикла. Тем не менее, у проекта есть одна большая заслуга, которая в полной мере показывает свою состоятельность в американских школах — дидактическая функция, загримированная под развлекательную. Допустим, родители нерадивых школьников жалуются, что те используют учебники по истории как мухобойки и тратят свои золотые годы на просмотры баттлов между героями нашего времени, которые именуются в честь неприятной слизи и искажённого литературного приёма. Механизм «Гамильтона» — ответ на вопрос о том, как сделать так, чтобы личности Петра I, Екатерины II и далее по списку школьной программы стали интересными нашему подрастающему поколению.

Спасибо за внимание!

Текст – мой