Виктор Файнберг был одним из семерых, вышедших на Красную площадь протестовать против ввода советских танков в Прагу . Во время задержания разъяренные представители спецслужб выбили Файнбергу передние зубы. Судить человека без зубов самый гуманный суд в мире позволить себе не мог. Своим шамкающим ртом он испортил бы всю картину. И тогда Файнберга отправили на экспертизу в Научный центр судебной психиатрии — Институт имени Сербского.

Два месяца наблюдений за Файнбергом позволили диагностировать следующие нарушения: «С увлечением и большой охваченностью высказывает идеи реформаторства по отношению к учению классиков марксизма, обнаруживая при этом явно повышенную самооценку и непоколебимость в своей правоте».

Участь Файнберга оказалась печальнее, чем у остальных шестерых демонстрантов. Его признали невменяемым и отправили в Ленинградскую психиатрическую тюрьму, где он провел четыре страшных года.

Психиатрия становится узаконенной формой 
подавления инакомыслия еще в начале 1960-х. 
Хрущеву приписывают знаменитую фразу: 

       «Против социализма
может выступать
       только сумасшедший».

По сути, Хрущев, выступивший на XX съезде с критикой культа личности стал основоположником другого не менее страшного карательного вектора.

Солженицын объяснял эту логику: «Раз думаешь не так, как положено, — значит, ты ненормальный». Прием, который в России опробовали еще на Чаадаеве, был очень удобным: никаких шумных процессов, стояний у суда, обличительных последних слов. В отличие от подсудимого, у сумасшедшего прав вообще нет. Ведь он — больной. Что бы он ни сказал, куда бы ни пожаловался, все будет приравнено к бреду. 

«Все, что я сейчас скажу, каждый мой жест она переврет и запишет в историю болезни. <…> Горячиться нельзя — будет запись: „Возбужден, болезненно заострен на эмоционально значимых для него темах“. Аминазин обеспечен. Будешь слишком подавлен, угрюм — запишет депрессию. Веселиться тоже нельзя — „неадекватная реакция“. Безразличие — совсем скверно, запишет „эмоциональную уплощенность“, „вялость“ — симптом шизофрении». 

Наверное, самый известный пациент того времени — Иосиф Бродский. В 1964 году советская власть отправила поэта в психбольницу на длительную экспертизу. Позднее Бродский утверждал, что сумасшедший дом страшнее, чем тюрьма. В тюрьме есть срок — это хоть какая-тоопределенность, в то время как в психушке человек полностью зависит от произвола врачей.

Всех обвиненных по политическим статьям привозили на экспертизу в Институт им. Сербского. За право ставить нужные КГБ диагнозы сражались две школы — академика Снежневского и профессора Лунца. Это был бой вялотекущей шизофрении против паранойяльных расстройств. Победила шизофрения. Вялотекущую форму болезни «открыл» Снежневский. В большинстве стран мира этот диагноз не признавали. Зато КГБ он позволял объявить любого человека ненормальным, а отсутствие симптомов объяснить вялостью течения болезни.

В мае 1970 года произошел, наверное, самый шумный скандал, связанный с использованием психиатрии в карательных целях. В наукограде Обнинске с применением силы был госпитализирован в психиатрическую клинику биолог Жорес Медведев — автор популярной в самиздате книги о лысенковщине  «Биологическая наука и культ личности» и нескольких других работ, критикующих цензуру в науке. Медведев — не «псих-одиночка», а хорошо известный в кругах интеллигенции публицист. История его заключения поражает своим действительно шизофреническим абсурдом.

Сначала Медведева вызвали в местный горсовет, где настойчиво предлагали отвезти его сына-старшеклассника на консультацию в Калужскую психиатрическую клинику. Медведев, почуяв ловушку, отказался, и тогда главврач больницы Лифшиц вместе с отрядом милиции ворвался к нему в дом.

В поддержку Жореса Медведева выступило множество ученых и писателей — его брат-близнец, историк Рой Медведев организовал кампанию защитных писем — их подписывали те, кто обычно этого не делал: академик Капица, писатели Твардовский, Тендряков, Каверин, кинорежиссер Ромм. Никогда еще Калуга не переживала такого нашествия, как сейчас сказали бы, ВИП-персон, защищавших человека от обвинения в безумии.

Система карательной психиатрии оказалась востребованной во времена хрущевской оттепели, потому что тогда советский режим начал считаться с мировым общественным мнением, сказал Александр Подрабинек, журналист, правозащитник и автор книги "Карательная медицина", в середине сентября.

"Случай Петра Григоренко, боевого генерала, героя войны, человека известного - привел пример правозащитник. – Он выступил открыто, на московской партийной конференции с критикой Хрущева… Властям показалось неудобным сажать его как врага, потому что очень трудно было бы объяснить, [почему] человек во всем обеспеченный, принадлежащий к военно-партийной номенклатуре, вдруг выступает против коммунистической партии, против ее генеральной линии".

"Они считали, что легче было объяснить, что он просто сошел с ума, и его тоже посадили в психиатрическую больницу", - сказал Подрабинек.

Среди других известных диссидентов, помещенных в психиатрические больницы, была Наталья Горбаневская – одна из семи участников акции протеста на Красной площади против ввода советских войск в Чехословакию в 1968 году (комиссия постановила, что у нее "не исключена возможность вялотекущей шизофрении")

Первые описания вялотекущей шизофрении часто связывают с именем советского психиатра Снежнвского.

 Диагностические её границы, принятые Снежневским и его последователями, были значительно расширены по сравнению с критериями шизофрении, принятыми на Западе

Источник: psyhologica.livejournal.ком