Обычно я сажусь за написание отзыва-рецензии с чётко сформированным мнением. Сегодня случай особый – я посмотрела фильм Даррена Аронофски Mother! Я покидала зал в полном недоумении и молчании. Перед тем, как озвучить первые мысли или просто дать волю междометиям, я позволила себе истерически рассмеяться. Я уверена, что режиссёру бы это понравилось. Он снял фильм-паранойю, на которую сложно реагировать базовыми эмоциями вменяемого человека.

Нет, покупая билеты, я конечно же подозревала, что за самым безобидным и таким понятным словом может скрываться какая-то леденящая кровь история. Экспрессивный спецэффект в виде восклицательного знака подготовил меня к тому, что может быть а-а-а-а-а!!!! страшно. Оказывается, иногда бояться надо не триллеров с потоками крови и вывернутыми наружу телами, а апокалиптического настроя и попыток режиссёра синтезировать нашу действительность со Священным писанием.

В итоге вы чувствуете себя учениками сумасшедшего профессора, который для наглядности обречённости нашей порочной жизни нанял в качестве лабораторных крыс Дженнифер Лоуренс, Хавьера Бардема, Мишель Пфайффер и др. В надежде, что такие звёздные персоны быстрее донесут до нас смысл его кинематографического послания.
Но поскольку профессор Аронофски является сумасшедшим, то ему свойственно облекать свои мысли и слова в аллегории. А теперь я, как прилежная студентка, попытаюсь изложить своими словами, что я уловила в лекции Даррена Авраамовича!

Мама! Она же Лоуренс. Она же Матушка-Природа, которая стоит на страже порядка и красоты. Не зря же герой Бардема говорит, что она вдыхает жизнь в их дом. Ей предназначено быть красивой. Что значит красота в глазах Аронофски? Длинные волосы, покрашенные в пепельно-сизый цвет, глянцево-фарфоровая кожа и по-девичьи упругая и налитая грудь, которая должна легко угадываться под футболкой и ночной сорочкой. Героиня Пфайффер в какой-то момент уже не выдерживает и одёргивает Матушку-Природу, чтобы та, дескать, прикрыла свои дары.

Мама – идеальное воплощение хранительницы очага. Она не просто готовит, чистит и подметает. Она сама с нуля построила большой дом в Викторианском стиле. Ей дорогá каждая стена, каждая дверь и каждый стул. Но любит она не только дом. Она любит и Его. 

Он – это Хавьер Бардем. Он же – писатель-поэт. Что делает писатель-поэт? Верно. Творит. Но творить ему приходится сквозь муки. Ему не хватает вдохновения. Только не подумайте, что он – неудачник. Он весьма себе известная личность. На полках в их доме стоят его книги. 

И вот их двое, ну или трое, если считать дом. Он пытается найти вдохновение, а Она стоит на страже тишины и покоя.

Вдруг мнимую идиллию прорезает противный звонок в дверь! Страшно? Ну и правильно. Чего же бояться?! Там всего лишь герой Эда Харриса – Мужчина, а на следующий день через порог переступит и героиня Мишель Пфайффер – Женщина.

Ох, уж эти гости! Сколько сразу разных фильмов с их участием  проносится в голове. Из последнего сразу вспомнила Приглашение (2015), где каждый звонок в дверь сулил приход нового гостя, на которого у хозяев были свои планы.

В данном случае в гостях, которые несмотря на возраст с юношеским порывом предаются любовным утехам и которые ведут себя в чужом доме на удивление нагло и по-хозяйски, угадываются наши прародители – Адам и Ева. Даже если вы их не узнаете сразу, то вам помогут их сыновья, которые тоже оказываются в этом доме. Старший убьёт младшего прямо на глазах у изумлённой Матушки-Природы, которой будет нелегко смириться с испорченным полом – там останется кровавое пятно. Каин убивает Авеля. 

Я бы сказала, что именно зарисовка с использованием этих четырёх лиц является наиболее удачной и любопытной для внимательного зрителя. Чего стоит только кровавая рана на спине Мужчины, которую случайно замечает Мама. Вы о чём подумали? Ага. Ребро Адама. На вопрос, как оно было утилизировано, ответ приходит в виде позвонившей в дверь на следующий день Женщины.

Таких завуалированных отсылок к Ветхому и Новому Заветам будет много.

Матерью в физиологическом смысле этого слова героиня Лоуренс становится, когда рожает младенца-мальчика. Через эти роды она трансформируется в Богоматерь. Это не моя фантазия. На такое преображение намекают разные знаки-символы. К дверям толпа приносит дары в виде фруктов. Правда, эта же ликующая толпа потом убивает этого малыша. Что она с ним делает конкретно, не скажу, так как меня могут читать люди впечатлительные. Просто замечу, что метафору этой ужасной смерти я раскрыла, вспомнив обряд причащения, когда мы вкушаем кровь и тело Христа в виде вина и просфоры.

Я не могу проигнорировать раскрытие концепции дома.

Некоторые зрители сначала могут подумать, что они видят очередную страшилку о проклятом особняке. Биение сердца внутри стен вполне может ввести в подобное заблуждение. На деле всё глубже и сложнее. Дом в фильме – это аллегория и на Дом Божий, и на рай, и на ад. Герой Бардема радушно встречает вереницы гостей в соответствии со Св. Евангелием от Иоанна: В доме Отца Моего обителей много (= места всем хватит).  

Данный фильм интересен для педантичного анализа. Мама! через первичный неприятный осадок может захлестнуть новой волной, когда в памяти будут всплывать какие-то кадры и вы будете искать им объяснения. Действительно, плюс этой картины в том, что каждая сцена, каждое действие завуалированным образом отсылают нас к Библии. Но этот же плюс становится минусом, когда зритель старается понять посыл режиссёра, который обратился к значимым и вечным опорным пунктам. Фильм выглядит разрозненно-сумбурным из-за желания автора подружить жанр триллера с серьёзным, экзистенциальным посланием, адресованным публике. Кстати, жанровое своеобразие триллера у Аронофски сводится всего лишь к навязчивому скрипу половиц (это в новом-то доме) и шороху.

Мне показалось, что Аронофски решил доказать Стэнли Кубрику, Ларсу фон Триеру, Терренсу Малику и Мэлу Гибсону, что ради великой идеи можно пренебречь жанровыми рамками и превратить страх в размышление, чтобы потом размышление заставило вас вздрогнуть. На мой взгляд, эта попытка может быть названа удачной только в том случае, если зритель быстро сориентируется и поймёт, что происходящее на экране – не ужастик, а творческое толкование Священного писания.