Доброго времени суток :)

Мы продолжаем наше путешествие по биографии Мэрилин Монро. По факту, мы закончили на том, что Норма Джин разводилась с Джимом Догерти и все ее мысли были заняты новым контрактом с киностудией. Но я бы хотела сделать небольшой флешбек к тому моменту, когда Норма еще не приехала в Неваду, чтобы получить развод, так как в хронометраж прошлого поста не влезло множество довольно интересных воспоминаний. А дальше мы будем изучать период ее начала карьеры, ведь пройдет 6 лет прежде чем Мэрилин станет по настоящему известна. 

Вернемся к прошлым событиям. 

Еще до развода Норма Джин благодаря Снивли познакомилась с Хелен Эйнсуорт, которая была театральным агентом. Ее коллега Гарри Липтон описал Норму как "молодую женщину, которая смущалась, краснела и выглядела как кусочек свежего пирога. Она проходила собеcедование в National Concert Artists Corporation, все прошло успешно и девушкой занялся лично Гарри Липтон.

Тем временем дела дома шли хуже некуда. Джим после очередного отпуска уехал в плавание и написал записку: "Я уехал. Когда вернусь, мы можем начать все сначала, если захочешь. У меня никого нет, но я говорил тебе о том, что чувствую". Джим решил бороться за семейное счастье и думал, что их отношения еще могут наладится. 

Тем временем Норма Джин появляется на обложке очередного журнала и начинает обдумывать развод с Джимом: 

В конечном счете, как мы говорили ранее, она поехала в Неваду, где развод было получить гораздо проще. 

За месяц до поездки она сблизилась с Гарри Липтоном и часто звонила ему среди ночи, когда не с кем было поговорить. Из их разговора ему стало ясно: Норма Джин считает, что Джим женился на ней из за того, что ей было некуда идти. Но она всегда отзывалась о нем как об очень хорошем человеке. Он и помог устроить поездку в Вегас, но когда посадил ее в вагон, то не заметил в ней "ни облегчения, ни радости, ни отвращения по поводу развода". Было ощущение, что она расставалась с едва знакомым человеком, а не мужем. 

Она прибыла в Лас-Вегас, где поселилась в доме тети Грейс Годдард, Минни Уиллет. Ее муж погиб в автокатастрофе 10 лет назад.

Этот дом вы уже видели: 

Минни было 69 и она была уважаемой женщиной в городе и принимала очень активное участие в городской жизни. Она была знакома со многими респектабельными семьями Лас-Вегаса . 

Норма Джин не хотела сидеть все лето в Лас-Вегасе и терять работу модели и актрисы. К тому же ее здоровье сильно ухудшилось. Она была дважды в больнице. Сначала ей вырвали 4 зуба мудрости, а потом ее забрали в больницу с корью прямо на следующий день. 

В один из дней Норма Джин около дома Минни познакомилась с Билом Перселом, с которым они быстро нашли общий язык. Норма Джин рассказал Биллу, что приехала, чтобы получить развод с Джимом. "У меня сложилось впечатление, что она хочет свободы, но расстроенной она не была."

Билл Персел:

Билл вспоминал: "Она была красавицей. Мы часто гуляли, ходили в кино, иногда мы просто сидели вместе в тихом кафе. Я часто нервничал рядом с ней, ведь она была такая красивая"

"В другой раз мы поехали в национальный парк Брайс-Каньон, где было снято много вестернов. Там Норма Джин сказала, что хотела бы быть актрисой и, кажется. тогда мы впервые поцеловались". 

Она так же познакомилась с его семьей и дважды была у них в гостях.
Сестра Билла Джин Кретьен вспоминала: "Она была такая милая-милая, просто лапочка. Обыкновенная девчонка. Маме она была по душе, а ведь ей было сложно угодить. Они потом даже переписывались, а мама с кем попало не общалась. Так же она была очень практичной. Она была образованная, милая и порядочная. Ей нравились стихи, особенно она любила Карла Сэндберга."

То же самое о любви к Сэндбергу говорил и Билл. 

Когда Джим был в плавании ему пришли документы о разводе. Он был потрясен до глубины души. Он ничего не отправил назад, но сразу остановил выплату пособия. Об этом мы уже говорили. 

Документы о разводе пары сохранились: 

Норма Джин получила свободу и все так же много времени проводила с Биллом. Они гуляли, ходили по ресторанам и очень хорошо проводили время, но пришло время Норме Джин вернуться обратно в Лос-Анджелес. 

Настроение по пути домой испортилось воспоминанием, Билл рассказывает, что Норма писала, что какой то психованный прижался к ее машине прямо на дороге и повторял "Ну когда же мы будем вместе?". "Бабник на колесах. Что то новенькое" - писала Норма Джин. 

Кстати вот ее машина: 

 

Ситуация осложнялась тем, что девушка по приезде жила со своей матерью, с которой у нее не было тесных отношений. Тогда же в гости приехал и Билл Персел, он описал мать Нормы как "опрятно одетая дама, на вид около сорока лет, худощавая, вполне симпатичная, но явно застенчивая. Немного позже Билл познакомился  с Джимом Догерти, он пришел к Норме Джин, чтобы забрать какие-то ключи. Норма Джин спокойно его представила, он дружелюбно пожал ему руку и был вежлив. Поговорив с Нормой он ушел. Он вспоминал один момент: "Норма Джин стояла и смотрела Джиму прямо в глаза, мило улыбаясь, говоря только простые вежливые фразы. В ее голосе не было обиды, только строгость и даже холодность".

Так же девушка подписывает важный контракт со студией 20-век Фокс. Роль для проб она репетировала вместе с Биллом. И уже тогда он отметил, что девушка медленно запоминает свои строки. 

Норма Джин появилась перед Беном Лайоном. Он вручил Норме фрагмент сценария фильма «Крылатая победа» и попросил ее прочитать оттуда вслух пару строк. Нам ничего неизвестно ни об этой первой встрече Нормы Джин со студийным начальником средней руки, ни о впечатлении, которое она произвела, но Лайон попросил претендентку прийти еще раз — теперь уже на пробную киносъемку. 

Кстати, вот снимок Бена Лайона:

И вот Норма Джин пришла в один из съемочных павильонов студии 20 век Фокс. Здесь ее представили выдающемуся оператору Леону Шемрою:

опытному и талантливому гримеру Аллану Снайдеру (этот мужчина еще войдет в ее жизнь как один из близких друзей): 

режиссеру Уолтеру Лэнгу:

также модельеру костюмов Шарлю Лемэру:

Одним словом, Лайон вызвал на пробные съемки четырех самых лучших специалистов, которыми располагала студия.

Из воспоминаний Алана  Снайдера: «Она была манекенщицей и фотомоделью, так что пришла к нам, зная всё и обо всем, или, по крайней мере, она так думала. Помнится, мне тогда показалось, что перед нами, невзирая на ее очевидное и понятное нервное состояние, весьма решительная и честолюбивая девушка».

Норма Джин требовала от Снайдера наложить на нее толстый слой грима, что было совершенно не подходящим для цветной съемки, и когда ее увидел Шемрой, то отложил свою большущую сигару и рявкнул на Снайдера: «Уайти (такое у того было прозвище), да что же ты, черт бы тебя побрал, натворил с этим лицом? Оно ведь не годится для съемки, если его так размалевали! Возьми-ка ты эту девушку, смой с нее все это свинство, сделай ей лицо так, как оно должно выглядеть, и приводи обратно!»

Беспокойство Нормы Джин и отсутствие у нее опыта незамедлительно привели к тому, что она начала заикаться и потеть, а от смущения и страха перед поражением на лице у нее (как это очень часто случалось потом на протяжении всей жизни) выступили красные пятна. К огромному удовлетворению испытуемой, в этот момент она узнала, что проба будет производиться без звука: при рассмотрении и утверждении результатов съемки генеральным продюсером Даррилом Ф. Зануком во внимание будут приниматься исключительно ее внешние достоинства. После этого дебютантке дали ряд простых указаний и небольшая группа блестящих специалистов приступила к работе; в кинокамеру установили бобину пленки для съемки в техниколоре длиной шестьдесят метров, и Лэнг крикнул: «Мотор!»

На съемочной площадке воцарилась тишина. Норма Джин, одетая в широкое и длинное, до самого пола платье, прошлась несколько шагов туда и назад, после чего присела на высокий табурет. Потом она закурила сигарету, погасила ее, встала и двинулась в направлении установленного на сцене окна. В ней произошла необычайная перемена: когда камера жужжала, Норма Джин не проявляла ни следа волнения — у нее не тряслись руки, она двигалась без всякой спешки, с весьма изысканными, тщательно отработанными движениями; и вообще, она производила впечатление самой уверенной в себе женщины на белом свете. Особенно же запомнилось всем зрителям то, что ее лучезарная улыбка вызывала у них встречные улыбки.

Платье Нормы Джин:

Через пять лет Леон Шемрой сказал:

Когда я впервые увидел ее, то подумал: «Эта девушка станет второй Харлоу!» Естественная красота плюс неуверенность придавали ей какой-то таинственный вид... У меня по спине пробежали мурашки. В девушке было нечто такое, что в последний раз довелось видеть в немых фильмах. Она была фантастически красива, напоминая в этом смысле Глорию Свенсон... и обладала кинематографической сексуальностью как у Джин Харлоу. Каждое ее движение на сцене было пронизано сексом. Ей не нужна была звуковая дорожка — она создавала ее своей игрой. Эта девушка продемонстрировала нам, что в состоянии возбуждать у своих зрителей все пять чувств.

Либо во время уик-энда, либо в следующий понедельник отснятый материал был показан Зануку, одобрение которого было необходимо, если ей намеревались предложить контракт. Сложилось так, что Занук не очень-то загорелся при виде Нормы Джин, и так произошло потому, что она никогда и нигде не играла — ни единой роли, даже в каком-нибудь любительском представлении, — а также никогда не училась актерскому мастерству. Занук, который лично предпочитал брюнеток в стиле Линды Дернелл:

Считал также, что в лице Бэтти Грейбл студия располагает достаточным количеством блондинистого сексапила.

Бетти Грейбл: 

Норме Джин был предложен стандартный договор без каких-либо оговорок, исключений или поправок. Ее постоянная ставка, которая выплачивалась невзирая на то, работает она или нет, должна была на протяжении шести месяцев составлять семьдесят пять долларов в неделю с правом студии возобновить контракт на следующие полгода при увеличенном вдвое вознаграждении.

Сохранившиеся документы:

Выпуск «Лос-Анджелес таймс» от 30 января 1947 года, был снабжен веселой подписью: «Воспитательница маленьких деток попала в кино». Фотография сопровождалась небольшой заметочкой, где пояснялось, что эта «восемнадцатилетняя детская воспитательница-блондинка была замечена искателем талантов с киностудии и сразу же ступила на путь, ведущий к славе. Но это не будет короткой прогулкой». Конечно, это была совершенно выдуманная история.

Судьба Мэрилин должна была теперь зависеть не столько от таланта, сколько от того интереса, который она сумеет возбудить в насчитывавшем девяносто человек отделе прессы и рекламы этой киностудии. Эти «пресс-атташе», как их называли, занимались пробуждением публичного интереса к актрисам, размещали сообщения о них в газетах и журналах, предназначенных для поклонников-фанов.

Это были Хедда Хоппер:

Луэлла Парсонс:

Уолтер Уинчелл:

Сидни Сколски:

Они были законодателями киномоды и вполне могли ускорить карьеру определенных актеров. Власть их была в самом буквальном смысле безграничной.

Это событие было отпраздновано в ресторане:

В это же время сняты фото на пляже:

Невзирая на скромный контракт и ненадежное будущее, Норма Джин была тронута — 29 июля ее фамилия была впервые упомянута в голливудской светской хронике. Опубликованный в рамках синдиката прессы обзор киноновостей содержал такую кратенькую заметку:

Говард Хьюз  выздоравливает. (Говард Хьюз был известным американским миллиардером, пионером авицации, инженером, а так же продюсером кино и тд. Он, как говорят, стал прототипом Тони Старка, кто более известен как "Железный Человек)

Взяв в руки один из журналов, он обратил внимание на девушку на обложке и быстро отдал своему помощнику распоряжение, чтобы тот ангажировал ее для работы в кино. Речь идет о Норме Джин Догерти, манекенщице.

Та самая обложка: 

Хьюз опоздал. Пятого сентября журнал «Всякая всячина» в первый раз напечатал ее фамилию, сообщив в рубрике «Новые контракты», что она является одной из двух молодых женщин, принятых на работу студией «Фокс».
Больше Говард Хьюз с девушкой не связывался. 

Контракт за Норму Джин подписала Грейс Годдард, так как такие контракты можно было оформить только с 21 года, а Норме Джин было 20. 

За пару дней перед окончательным подписанием контракта  Норма Джин была вызвана в офис Бена Лайона. Осталось согласовать только одну деталь — вопрос ее фамилии. Что касается Догерти, то ее — и Лайон сказал об этом без всяких обиняков и фигур умолчания — наверняка следует сменить, поскольку ни у кого не будет уверенности, как эту фамилию следует произносить. Спросил он девушку и ее о возможных предложениях по поводу новой фамилии. У Нормы Джин не было колебаний: семейной, родовой фамилией ее матери была Монро. Лайон выразил согласие: Монро — это была короткая и легкая фамилия.

Осталась не менее трудная проблема — имя. «Норма Джин Монро» звучало как-то коряво, а на «Норме Монро» можно было сломать себе язык. Сначала решили остановиться на «Джин Монро». Пока Лайон размышлял, та рассказывала о своей жизни. Она никогда не знала собственного отца... ее отчим, а точнее, приемный отец, был человеком слишком требовательным и хамоватым... в средней школе ее звали «девушка Ммммм». В этот миг Лайон резко подался вперед на своем стуле:

— Я знаю, кто ты — ты Мэрилин! — воскликнул он.

Через много лет Лайон вспоминал: «Я сказал ей, что когда-то давно знал одну чудесную актрису по фамилии Мэрилин Миллер и что она мне ее напоминает».

Норма Джин Догерти не сразу дала себя убедить: Мэрилин (сокращение первоначального двойного имени Мэри Линн) звучало для нее как-то чуждо и искусственно. Лайон напомнил ей, что с момента окончания первой мировой войны это имя — одно из самых распространенных среди американских девушек, и причина как раз в Мэрилин Миллер.

— Произнеси его, — потихоньку уговаривал ее Лайон.

— Ммммм, — попробовала Норма Джин, на мгновение начав заикаться.

И тут оба они, конечно же, расхохотались.

— Это решает дело, «девушка Ммммм»! — прокричал Лайон, хлопая в ладоши. — Как ты думаешь, дорогая?

Та в ответ только улыбнулась:

— Ну что ж, пожалуй, я таки действительно Мэрилин Монро.

Внутренний документ киностудии, говорящий о ее новом имени: 

В разговоре с Биллом Перселом Норма Джин говорила, что новое имя ей не нравится, ведь она даже не знает как оно пишется. Но фамилией "Монро" она была довольна. Но сам Билл говорит, что это имя так и осталось для него чужим.

Это событие они отпраздновали вместе. "Мы выпили по три бокала, когда мы познакомились Норма Джин не пила, не курила и не употребляла таблетки".

Год Мэрилин (теперь мы будем называть ее так) закончила, так и не сыграв ни единой роли — даже самой малюсенькой или в групповой сцене. «Она размышляла о работе очень серьезно», — говорил ее агент, Гарри Липтон. Мэрилин каждый день, хотя этого и не требовалось, приезжала на студию, чтобы познакомиться со стильной старинной и современной сценической одеждой, разными тканями и корсажами. Она задавала вопросы всякому, кто располагал ценными для нее сведениями и знаниями, каждому опытному работнику, кто готов был уделить ей пять минут, чтобы продемонстрировать освещение, показать кинокамеру, уточнить способ произнесения текста или особенности дикции.

«Она отчаянно стремилась впитывать все, что только могла» (это слова Алана Снайдера) и хотела, в частности узнать различные способы наложения грима, присущие черно-белым и цветным съемкам.  

«Я сразу же заметил, что ей отчаянно недостает уверенности в себе и что она, хоть уже много позировала фотографам, не считает себя красивой. Ее нужно было подолгу убеждать, чтобы она заметила свою природную свежесть и красоту и поняла, как потрясающе ее можно использовать для киносъемок».

Отсутствие у Мэрилин веры в себя, а также ее детское любопытство к различным трюкам и трансформациям прямо-таки тронули Снайдера. Его восхищала также решительность Мэрилин и ее умение преодолевать разочарование, которое каждую очередную неделю приносило ей отсутствие предложений из киностудии. Впечатляло Снайдера и ее упорство в стремлении максимально постичь те вопросы, о которых до сих пор у нее не было ни малейшего понятия. Снайдер  заметил в ней редко встречающийся блеск, нечто неуловимое, опытность женщины и открытость ребенка. На протяжении шестнадцати лет, с первого дня карьеры Мэрилин и вплоть до конца ее жизни, их связывала прочная и непоколебимая дружба.

Мэрилин познакомилась с Сидни Сколски, репортером, с которым они станут большими друзьями. Офис его находился в "Schwabs".

Друг Сколски Стивен Хейс открыл по соседству кафе "Googies" На фото видно эти два кафе вместе.

Мэрилин и Хейс подружились. "Мэрилин точно нельзя было назвать глупой, но она не умела сосредоточится на нескольких вещах одновременно.

В картины Мэрилин по прежнему не приглашали, а пробы не приносили успеха. Но ее пригласили на несколько общественных мероприятий в Касторвилль и Салинас. Там она столкнулась с невероятным количеством поклонников, ведь вместо 200 фотографий Мэрилин люди смели целую тысяу! Там же ей дали смешной титул "Королевы артишоков".

Мне не удалось найти качественных снимков, довольствуемся газетными вырезками:

Ближе к концу 1946 и в начале 1947 года другие сотрудники киностудии также заметили ее энтузиазм и жажду включиться в работу. Джон Кэмпбелл (публицист)  вспоминает, что Мэрилин, одетая в облегающий свитер, ежедневно навещала все офисы прессы. Сам Кэмпбелл относился к ней доброжелательно и не хотел вести себя с девушкой невежливо, но команды сверху по ее поводу не было, так что журналисты считали эту старлетку немного нудной и приставучей.

Каждое утро Мэрилин так же приезжала на занятия пантомимы, танцев, актерского мастерства, музыки и риторики. 

Осенью стартлетки давали интервью и их снимали на камеру:

В феврале 1947 года студия воспользовалась своим правом возобновления, точнее, продления, контракта на следующие полгода, а несколько дней спустя Мэрилин наконец начала играть. Ее кинематографическим дебютом стала роль ученицы средней школы во второразрядном фильме под названием «Скадда-ху! Скадда-хей!».  Одна сцена  в лодкес Мэрилин была вырезана. Во второй сцене ее можно было увидеть и услышать только в течение какой-нибудь секунды. Только самый внимательный зритель мог разглядеть там ее. 

Фото со съемок:

Микроскопические кадры:

Съемка для студии Фокс:

Второй фильм, сделанный с ее участием для студии «Фокс», также не помог карьере актрисы. В мае 1947 года Мэрилин проскользнула через три короткие сцены в фильме «Опасный возраст» в  качестве официантки Евы, работающей в забегаловке.

Ни один из этих фильмов не помог ни ей, ни продюсерам, и в августе 1947 года студия не возобновила контракт с Мэрилин. «Когда я сообщил ей, что "Фокс" не воспользуется правом на продление договора, — вспоминает Гарри Липтон, — в первое мгновение она повела себя так, словно мир рушится. Однако — и такое отношение было типично для Мэрилин — она тут же тряхнула головой и заметила: "Что ж, на самом деле это не имеет особого значения — ведь все это исключительно вопрос спроса и предложения"».

Примерно в это время Мэрилин была на вечеринке на пляже в Малибу: 

Отсутствие постоянного места работы не означало, однако, бездеятельности. С января киностудия посылала часть своих молодых артистов и артисток, включая Мэрилин, в скромное здание «Лаборатории актеров», где они с театральными актерами обучались мастерству. 

До конца 1947 года Мэрилин Монро посещала тамошние неофициальные занятия, читала пьесы и анализировала отдельные сцены с изумлявшей и захватившей ее в ту пору группой опытных актеров из Нью-Йорка.  «Я отошла настолько далеко от "Скадда-xy!", насколько это было возможно, — сказала она позднее. — Впервые мне удалось почувствовать, чем может быть настоящая актерская игра в настоящей пьесе, и это затянуло меня».

 Мэрилин Монро переживала глубокий внутренний конфликт, раздираемая между желанием обрести быстрое признание как киноактриса, с одной стороны, и жаждой знаний, гарантирующих достижение серьезного артистического успеха, — с другой. Она стыдилась того, что прервала учебу в школе, и ее всегда влекли к себе люди образованные, от которых она могла бы узнать что-либо о литературе, театре, истории и обществе. 

"Я могла думать только о весьма удаленном пункте под названием Нью-Йорк, где актеры и режиссеры занимались чем-то сугубо отличным от киносъемок. Я никогда не видела театрального представления и не думаю, что смогла бы должным образом прочитать пьесу. Все это кажется мне необычайно увлекательным, и я хотела бы участвовать в пододном. Но я даже ни разу не выезжала из Калифорнии" - говорила сама Мэрилин. 

На занятиях Мэрилин производила впечатление робкой и смущенной. По словам Фоби Брэнд, «она добросовестно выполняла все задания», но не производила особого впечатления:

Она мне хорошо запомнилась благодаря красивым и длинным белокурым волосам... Я пыталась поговорить с этой девушкой и узнать о ней побольше, но мне это не удалось.

Она была чрезвычайно замкнута в себе. Чего я не заметила в ее игре, так это остроумия, шутливости и чувства юмора. Всю карьеру молва твердила об этом ее чудесном комедийном даре, но мне его как-то не довелось увидеть 

Так же Мэрилин занималась с учителем актерского мастерства Хеленой Скорелл у нее дома.

Воспоминания Хелены: "Мэрилин была очень талантливой ученицей. Она всегда принимала советы к сведению, много репетировала и была приятной в общении. Как то в одной сцене нужно было есть бутерброд с мясом. Когда она начала есть, то замерла, начала что то искать, взяла воображаемые перечницу и солонку и сделала вид, что приправляет мясо. Этот жест был таким естественным! На следующий день она принесла настоящие солонку и перечницу."

Мэрилин присутстовала на ежегодной презентации почетных полковников вместе с другими старлетками: 

Билл Персел присоединился к ней в тот вечер и вспоминал, что она была подставной девушкой, играющей в казино. Когда она ненадолго вышла поговорить с Биллом, прибежал какой то парень и потребовал, чтобы она вернулась назад. "Он был таким агрессивным, что я сказал, что скину его в бассейн, если не успокоится". 

Когда он рассказал это своей сестре она была в ужасе. Билл ответил: "Пока я рядом, никто не посмеет обращаться с ней как с дрянью".

Позднее Мэрилин оказалась в сложной ситуации, ведь контракт был закончен и денег у нее почти не было, но все решила встреча с одной супружеской парой.Это стало шансом для потерявшей работу актрисы вернутся в строй. 

В дальнейшем посте мы будем говорить о ее дружбе с семьей Кэроллов и ее трудностях и успехах в карьере. 

Спасибо за внимание :)