Доброго времени суток:)

Прошу прощения за столь большую задержку. Надеюсь, вы не забыли то, о чем мы говорили ранее. 
Но вот ссылка, чтобы немного освежить память: http://www.spletnik.ru/blogs/pro_zvezd/146300_ochen-podrobno-o-merilin-monro-chast-2-ot-rebenka-do-podrostka

Мы продолжаем наш цикл постов о жизни Мэрилин Монро.

Настало время двигаться дальше и поговорить о заключающей части ее детства и о том, как она познакомилась с Джимом Догерти, которому суждено стать ее первым мужем. 

Очередная ссылка.

Мы остановились на том, что после попытки изнасилования мужем Грейс девочку отправили к двоюродной бабушке, которая жила с двоюродными братьями и сестрами Нормы Джин.  Жили они в местечке Комптон, 40 км от долины Сан-Франциско, но все еще округ Лос-Анджелес. В этом доме девочку ждали новые проблемы и испытания.

Оговорюсь, что недавно, перечитывая одну биографию Мэрилин, наткнулась на воспоминания дочери мужа Грейс, которая утверждает, что "папа никогда не трогал Норму Джин". Ради объективности мы должны принять все это к сведению, но тогда остается вопросом зачем Мэрилин сама рассказала это ее будущему мужу Джиму, почему ее так быстро выселили из дома после того, как забрали из приюта. К тому же любящей дочери никогда не захочется своими словами поставить на отце клеймо насильника, да и самой не захочется в это поверить. 

 Девочка пошла в 6 класс, где выиграла в этот год две золотые медали по прыжкам и бегу.

Вот эта школа: 

Прежде всего, в доме царила атмосфера чего-то таинственного и мрачного, связанного с семейной историей. Там она жила с двоюродной бабушкой Идой Мартин. Она была матерью девушки, которая вышла замуж за Мариона Монро, брата Глэдис. Вместе с ними росло еще трое их детей. Старший Джек, средняя Ида Мей и младшая Олив.

А шептались в этой семье о том ,что Марион (тот самый брат Глэдис) пошел купить газеты и не вернулся домой. С тех по его больше никогда не видели.

Норма росла вместе с двоюродными братьями и сестрами и средняя из троих Ида Мэй вспоминала: "Помню, Норма Джин говорила, что никогда не выйдет замуж и у нее будет множество собак".

Вот так Норма начала жить в очередной семье, где дети пытались устроить свою жизнь после таинственного исчезновения отца. Никому из них не говорили куда он пропал и где он сейчас, взрослые и сами не знали этого. 

Так вспоминала Мэрилин указанный отрезок жизни позднее: "Мир вокруг меня в то время был полон угроз и ужасов. Мне пришлось научиться притворству, чтобы - даже не знаю как сказать, - не поддаться этому ужасу. У меня было ощущение, что мир закрыт передо мной. Я чувствовала, будто вынесена за скобки жизни. И все что я могла сделать - выдумать игру в притворство."

В то время произошло два события, которыми можно объяснить ее отчаянное желание уйти от реальности. Грейс приехала и спокойно известила, что после побега из больницы в Норуолке ее матьГлэдис перевели в штатную психиатрическую больницу неподалеку от Сан-Франциско. Глэдис старалась сбежать по вполне конкретной причине. 8 лет назад ей сказали, что ее муж Мартин Эдвард Мортенсен погиб в аварии на машине. На самом деле умер его полный тезка схожего возраста, а теперь вполне живой Мартин пытался найти свою бывшую супругу и помочь ей. Врачи сочли эти звонки " с того света" (они были уверены, что ее муж мертв) , как подтверждение ее психических расстройств и упекли в больницу по строже. Норма Джин восприняла эту новость, как  фактически уведомление о смерти ее матери.

Второе событие было связано с актом насилия, которое нанесло девочке еще большие травмы, чем приставания мужа Грейс. Незадолго до 12 дня рождения девочки 13 летний двоюродный брат Джек принудил ее к форме сексуального контакта. Ее близкие годами позднее говорили, что она была "сексуально использована". При этом первый муж Джин Догерти говорил, что замуж она вышла девственницей. По словам сестры Иды Мэй после случившегося Норма Джин долге дни  после этого "упорно и тщательно мылась".

Наступил 12 день рождения Нормы Джин. В тот день Грейс потратила 11,74 долларов на одежду для девочки и экстравагантную сумму в 60 долларов на прическу. Девочку накрасили и сфотографировали. Грейс сказала, что это ее первый шаг, чтобы стать новой Харлоу и подарила альбом для фотографий. 

Вот так она выглядела в этот день: 

Тогда Грейс решила забрать ее от Мартинов, держать поближе к себе и отдать в новую школу.

Норма Джин отправилась жить к тетке Грейс по имени Эдит Ана Эгчинсон Лоуэр, ей было 58 лет.  "Тетя Ана", как его называла Норма Джин была пышнотелой, беловолосой и незлобивой особой. Ана была великодушным человеком и к Норме Джин она проявила истинную любовь.

Вот что говорила сама Норма Джин: "Она переменила всю мою жизнь. Эта женщина была первым на свете человеком, которого я действительно любила, а она любила меня. Когда то давно я написала про нее стихотворение, правда потом потеряла. Оно называлось "Люблю ее". Только она одна меня любила и понимала...Эта женщина никогда не нанесла мне рану, ни единого разочка. Просто не смогла бы. Это была сама доброта и любовь".

Позади Нормы Джин, сидящей на стуле, стоит тетя Ана:

Ана Лоуэр была еще одним суррогатом матери, которой у девочки никогда не была Ана была религиозна, она была адептом популярной тогда "Христианской науки" и воспитывала девочку в этом же ключе. 

Девочка начала учебу в седьмом классе школы Эмерсон и сохранились данные о ее успеваемости. Оценки ее не принадлежали ни к числу исключительно хороших, ни исключительно плохих.

ОСЕНЬ 1938 года

Обществоведение (история, теория гражданских прав и обязанностей, география) :3
Гимнастика: 4
Природоведение: 3
Практика делопроизводства: 5
Журналистика: 4

ВЕСНА 1939:
Основы биологии: 3
Аглийский язык: 4
Бухгалтерское дело: 4
Физическое воспитание: 3

Норма Джин была весьма средней ученицей, - вспоминала Мейбл Элла Кэмпбелл, преподававшая у нее природоведение и биологию. - Но она выглядела так, словно бы о ней не особенно хорошо заботились. Одеждой она немного отличалась от остальных девочек. Она не принадлежала к числу развитых. Норма Джин была приятным ребенком, но не коммуникабельным и мало активным.

Двадцать лет спустя Мэрилин дополнила эти слова некоторыми подробностями: "Я почти не отзывалась, и некоторые дети называли меня Мышкой. В первый год пребывания в Эмерсоновской школе у меня было всего два светло-синих костюмчика, доставшихся мне еще из приюта. Тетя Ана расширила их, а то я немного выросла и раздалась, но все равно они мне не годились. На ноги я чаще всего надевала теннисные туфли, потому что их можно было купить за 98 центов. В списке лучше всего одетых девочек я наверняка не фигурировала. Можно сказать, что особо популярной я не была. 

Жизнь с Аной доставляла не особо много впечатлений, а Норма Джин пока не поддерживала других контактов с окружающими. С тетей Аной она, по крайней мере, чувствовала себя в безопасности. Девочка нашла у нее дом, но он не был синонимом семьи.

Когда весной 1939 года Норма Джин начала в Эмерсоновской школе учебу в восьмом классе, ее социальная жизнь оживилась — главным образом потому, что ее тело изменило свои формы. Заинтересованность занятиями: кулинарным делом, практикой делопроизводства, элементарным испанским языком и математикой — сошла у нее к нулю и выцвела. На переломе лета и осени Норма претерпела настоящую метаморфозу, а к концу года ее рост составлял уже 165 сантиметров. Обрисовались и женские формы: вызывающие, округлые груди, выставлявшиеся ею напоказ (без лифчика) с помощью облегающего коричневого свитера («под которым не было блузки, что невозможно было даже вообразить», — добавила Глэдис Филлипс).

На новую одежду денег не было, но девушка нашла выход: купила недорогие мальчишеские брюки, вывернула наизнанку шерстяной жакетик с застежками спереди, придав ему тем самым совершенно иной (и более привлекательный, даже соблазнительный) облик, и как-то вызвала своим появлением в классе такую сенсацию (девушкам не полагалось носить брюки), что ее дважды отсылали обратно домой, чтобы она снова влезла в тесную юбочку — разумеется, безрезультатно.

«Вдруг все началось словно бы заново», — сказала она впоследствии об этом периоде.

Даже девушки стали немного обращать на меня внимание, наверно, потому, что думали: «Гм, с этой надо держать ухо востро!» В школу я ходила пешком, и это было настоящее удовольствие. Все мужики сигналили — знаешь, те, кто ехал к себе на работу, притормаживали и махали мне рукой, а я тоже махала им. Мир стал вдруг доброжелательным.

Норма Джин охотно отвечала на веселые заигрывания новых обожателей. Билет на поездку с Небраска-авеню до школы имени Эмерсона стоил всего-навсего пять центов, но девушка предпочитала идти в школу пешочком — в окружении двоих, троих, а то и больше ребят, которые спорили насчет того, кому выпадет привилегия нести ее учебники и пакет с бутербродами. То же самое повторялось днем, после окончания уроков.

«Физически она развилась быстрее, чем большинство из нас, и не стыдилась подчеркивать свою фигуру», — уверяла Глэдис Филлипс.

Казалось, ее тело просвечивает сквозь свитер. И хотя в ту пору редко случалось, чтобы девушки, отправляясь в школу, подкрашивали губы ярко-красной помадой и делали макияж, но Норма Джин поступала именно так. По этой причине некоторые ученицы считали ее вызывающей — хотя на самом деле они ей, разумеется, завидовали. Ничего вульгарного в том, как она одевалась, не было, но, когда в классе называлось ее имя, мальчики улыбались и поднимали брови, а иногда можно было услышать, как кое-кто из них отчетливо урчит «Мммммммммм!» — никогда этого не забуду! Норма Джин внезапно начала выделяться в толпе!

Если верить словам Глэдис Филлипс, однажды Норма Джин чуть ли не час простояла в туалете для девушек, все это время причесывая и перечесывая свои светло-каштановые волосы и перебирая в пальцах каждый локон, каждую прядку. В школе начали шептаться, что когда бы и кто бы из девушек ни заскочил в туалетную комнату, там всегда оказывалась Норма Джин, поправляющая свой макияж.

Норма Джин, как уверяют все ее школьные подруги, вовсе не выглядела исключительно красивой девочкой; ни в ее волосах, ни в чертах лица не было ничего из ряда вон выходящего. Но от нее исходило то, что Мэри Бейкер Эдди назвала — в совершенно ином контексте — «животным магнетизмом».

Следует, однако, подчеркнуть, что в 1939 году столь явное и искреннее демонстрирование чувственности вовсе не означало сексуальной доступности — хотя Норму Джин все-таки, пожалуй, считали (так утверждает Глэдис Филлипс) «несколько вызывающей». Впрочем, если даже она и притягивала внимание, в этом не было ни обещания, ни угрозы. Девушка владела ситуацией.

А вот и 14 летняя Норма Джин. И ведь говорят, что "ох, девушки сейчас так рано взрослеют". Норма Джин выглядела вполне взрослой, а дело было много лет назад. 

Норма Джин отчаянно жаждала (так вспоминают ее одноклассники и ровесники: Филлипс, Андервуд и Лозман), чтобы ею восхищались, любили и уважали, а дом никак не мог удовлетворить этих потребностей. Тихая, тесная квартирка Аны на Небраска-авеню, в которой не было ни телефона, ни места для приема гостей, не позволяла Норме Джин пригласить после школы несколько подружек, чтобы всей компанией выпить по стакану содовой либо лимонада или же прослушать на переносной радиоле «Виктрол», полученной от Грейс в качестве рождественского подарка, парочку-другую пластинок Гленна Миллера. «Норма Джин на самом деле была очень милой и симпатичной, — сказала все та же Глэдис Филлипс, — но она производила впечатление немного зажатой, поскольку все время стеснялась и даже стыдилась своего происхождения».

Летом 1940 года четырнадцатилетняя Норма Джин расцвела еще больше. У нее была единственная набивная блузочка в цветастые узоры, но девочка умела надеть ее по самым разным поводам. Заправленная в синюю юбку, эта блузка оказывалась вполне уместным нарядом на воскресное богослужение с Аной; одетая поверх брюк, она обеспечивала свободу движений, когда мальчики возили ее на раме велосипеда; наконец, подвязанная высоко над талией, она чудесно открывала живот. Все огладывались ей вслед, когда Норма Джин, одевшись таким образом, вышагивала в места, где гуляла с ребятам, попивая колу. 

Тогда же она встретила учившегося в той же Эмерсоновской школе, но в старшем классе Чака Морена — остроумного, по-бунтарски настроенного парня, который одалживал у кого попало автомобили , чтобы захватить очередную девушку на свидание . Он пользовался популярностью среди мальчиков, поскольку был прирожденным лидером и хорошим спортсменом, а также среди девочек, поскольку был еще и веснушчатым рыжеволосым симпатягой, который не лез далеко в карман за комплиментами и сладкими речами. Тем летом Чак удостоил своей благосклонностью Норму Джин. Когда Норма входила в зал, где пили минеральную воду, Чак вопил: «А вон идет девушка Ммммм!»

Она часто ездила с ним на танцы, вспоминая:

Мы танцевали до упаду, а потом выходили на стаканчик колы и прогуливались на холодном ветру. Чаки давал мне понять, что хочет чего-то большего, нежели просто иметь партнершу для танцев. Его руки вдруг оказывались везде! Но меня это пугало, и я была довольна, что умею выцарапаться [то есть выкрутиться] от самых сильных ребят — жизнь в сиротском приюте [а также то, через что довелось пройти с Доком и Джеком] научила меня этому. Бедный Чак ничего с этого не имел, у него только болели ноги, и он тратил силы на борьбу со мной. Но я себе думала так: что ж, у него просто нет права ни на что большее. Кроме того, я в самом деле не больно рвалась к сексу, и в этом, пожалуй, были свои хорошие стороны.

Репутация Нормы среди коллег по школе была незапятнанной, подтверждается , помещенном в школьной газетке, в соответствии с которым Норма Джин в один прекрасный день должна была стать «лучезарно улыбающейся директрисой пристанища для старых дев». Вот какая информация появилась в местном издании, хотя Норма Джин на вечеринках никогда не простаивала у стены, совсем недурно отплясывала румбу и гротескные групповые танцы, а перед тем как покинуть свою среднюю школу, «обучилась действительно современной штучке, "нью-йоркеру"» — медленному и весьма замысловатому танцу, которому предстояло покорить Калифорнию.

Свидания Чака  с Нормой Джин окончились в сентябре 1940 года: девушка вернулась в Эмерсоновскую школу и отправилась там в девятый класс, а он начал учебу в десятом в университетской средней школе.

Во всяком случае, Чак в течение следующих двух лет отправлял Норме Джин поздравительные открытки на День святого Валентина. Вышвырнутый восемнадцать месяцев спустя из средней школы-лицея за плохое поведение, Морен ненадолго уехал из Лос-Анджелеса, после чего записался добровольцем в армию. Его отправили на войну, где он погиб через месяц после того, как ему стукнуло двадцать.

Прежде чем завершился 1940 год, Норма Джин нашла наконец подругу своего возраста. Элинор, вторая дочь Дока Годдарда, приехала, чтобы поселиться вместе с отцом и Грейс в квартале Ван-Найс на Эрчвуд-авеню. В это же самое время Ана Лоуэр начала жаловаться на серьезные проблемы с кровообращением и на другие сердечно-сосудистые недомогания, так что Норма Джин вернулась к Годдардам и подружилась с Элинор, которую близкие звали Бебе.

Бебе Годдард, будучи всего на шесть месяцев младше Нормы Джин, была приятной и красивой девочкой, которой исполнилось четырнадцать лет за неделю до Рождества. Она была к тому же боевой, стойкой и энергичной — ее вынудила к этому жизнь, ведь ее детство было гораздо более страшным, чем детство Нормы Джин.  Имеет смысл припомнить эти печальные события в детстве Бебе, поскольку многое из того, что Мэрилин рассказывала о первых годах собственной жизни, в действительности довелось пережить Бебе. Легендарные истории о двенадцати или тринадцати приемных семьях, о физических наказаниях и избиениях, о недоедании и настоящем голоде — все это Мэрилин «одолжила» из реального прошлого Бебе и произвольным образом использовала в воспоминаниях, как только появлялась потребность привлечь на свою сторону прессу и завоевать общественное сочувствие. «То, о чем я поведала Норме Джин в ту первую зиму, произвело на нее огромное впечатление. Она проявила ко мне глубокое сочувствие, и очень быстро мы стали близкими подругами».

Норма Джин посещала среднюю школу имени Эмерсона вплоть до окончания девятого класса, что имело место в июне 1941 года. Ее выпускные оценки по испанскому языку, обществоведению и физическому воспитанию не производили особого впечатления, а экзамен по ораторскому искусству она почти завалила. Однако на занятиях по журналистике, которые вела мисс Крэйн, она продемонстрировала выдающиеся способности и необычайное чувство юмора. Фамилия Нормы Джин Бейкер часто фигурировала в тот год в общешкольной газете «Эмерсонец», поскольку она пописывала в рубрику «Всякая всячина». 

Тогда же, мучимая комплексами и страхами, она начала заикаться. Даже несмотря на ее популярность, она продолжала быть неуверенной в себе.

Точно так же как Норма умела творить чудеса со своим более чем скромным гардеробом, и легкое заикание она смогла превратить в некое светское достоинство. В июне 1941 года Норма Джин попала в группу всего из нескольких ребят и девушек, которые в специально выпущенном классном алфавите оказались благодаря своим необычным чертам как-то выделенными и отмеченными: «А — амбициозный: Джон Харфорд... В — веселая: Мэри Джин Бойд... О — очаровательная: Нэнси Мун... Р — радикальный: Дон Болл...» И — за своеобразное остроумное упрямство, попросту: «М-м-м-м: Норма Джин Бейкер». И в школе, и за ее пределами она была «девушка Ммммм». Используя свое милое заикание, она сопрягла его со звуком, который слышала от ребят в свой адрес. Всегда впечатлительная, осторожная и несмелая — она была достаточно находчива и изобретательна, чтобы уметь обратить собственные недостатки в достоинства.

Здесь я уже могу немного развлечь уцелевшими снимками того периода:

А вот и выпускное фото из школы Эмерсон. Игра Найди Норму Джин уровень Ultra Hard:

Конечно, не стану над вами издеваться и упрощу задачу: 

А вот здесь вполне можно поискать, это выпускной альбом: 

А вот Норма Джин в том самом голубом костюмчике:

Норма Джин провела первый семестр десятого класса (второй год обучения, начинающийся в сентябре 1941 года) в средней школе Ван-Найса, находившейся ближе к дому Годдардов. Здесь она получила еще худший аттестат, чем в Эмерсоновской школе. Оказалось, что Норме Джин трудно было сосредоточиться на школьных обязанностях, поскольку ее внимание рассеивал и отвлекал симпатичный, умеренно высокий (178 сантиметров), темноволосый и голубоглазый молодой человек с крошечными, но убийственными усиками. Его звали Джеймс Догерти.

Школа Ван-Найс: 

Джим Догерти родился 12 апреля 1921 года в Лос-Анджелесе В средней школе Ван-Найса Джим неизменно выступал на школьных представлениях, был звездой футбольной команды и выиграл выборы на пост председателя ученического совета. Находил он время и на то, чтобы в целях пополнения семейного бюджета подрабатывать, хватаясь за самые причудливые виды деятельности: бывал чистильщиком обуви, делал бутерброды в кондитерской и принимал участие в торжественных церемониях местной погребальной конторы — последней работой он продолжал заниматься и после окончания школы. Чтобы иметь возможность помогать матери и братьям с сестрами, он отверг предложение одного из колледжей о предоставлении спортивной стипендии.

А вот и Джим:

И именно с ним будут связаны следующие несколько лет жизни Нормы Джин, но чтобы не раздувать пост до небывалых размеров (он и так перегружен текстом) мы поговорим об их отношениях в следующем посте. 

Большое спасибо за внимание!