Семейство Монье

Эту женщину звали Луиза-Леонида Демарконне (Louise-Léonide Demarconnay), которая родилась в семье биржевого маклера в 1825 году. По свидетельствам современников, она была неумной, очень нервной, сварливой и невероятно жадной. Луиза-Леонида не соблюдала правила гигиены и, по рассказам прислуги, всегда носила одно и то же грязное платье. У нее был постоянный конфликт с дочерью, при этом она перекладывала заботу о ней на прислугу. В начале апреля 1901 года, будучи уже вдовой, Монье заболела. Этот факт сыграл свою роль в истории, но об этом чуть позже.

Ее сын, Марсель Монье (Marcel Monnier), родился в 1848 году и изучал право в университете Пуатье. Получив в 1872 степень доктора права, он со следующего года приступил к работе в администрации префектуры в чине советника Мон-де-Марсан. В 1874 Марсель Монье женился на испанской дворянке. В браке у него была дочь – Мари-Долорес. Монье двигался по карьерной лестнице и стал суб-префектом Пюже-Тенье (регион Альп-Маритим, Прибрежные Альпы), но вернулся в Пуатье 16 мая 1877 года. Приехав на малую родину он поселился в доме, выходящем окнами на дом его матери. Семейство оказалось в сборе.

Марсель Монье был субъектом мягким и переполненным маниями. О нем говорили, что это был человек наивности невероятной, такой же близорукий в жизни, как и в морали. Он был лишен обоняния и имел наклонности к копрофилии (разновидность экскрементофилии — форма сексуального поведения, при котором половое возбуждение и удовлетворение достигаются в ходе манипуляций с калом партнера). Упоминается случай, когда его накормили козьими экскрементами с сахаром и он поверил, что это была земляника. Как и прочие члены семьи он не признавал личной гигиены. Андре Жид (André Gide) описывал его так: «Фотография показывает, что этот человек носит шляпу из плотного фетра с широкими полями. Голова его склонена, воротник не виден, но можно заметить узел галстука. Пушистые бакенбарды и усы закрывают широкий подбородок. Монье носит пенсне. Его близорукие глаза можно назвать косыми». Описанная фотография подвергалась ретушированию, и в жизни круги под глазами этого человека были видны сильнее, усы – гуще, и только шляпа оставалась неизменной, придавая ему вид человека неповоротливого, с тяжелым невыразительным взглядом.

Андре Жид не был предвзятым, рисуя такой неприятный портрет. Журналист газеты «Temps» дал сходное описание Марселя Монье: «Это маленький тщедушный человек, тонкие конечности которого теряются в чрезмерно широкой одежде. Его острая голова с блестящей макушкой, русая борода с проседью, широкие скулы, крючковатый нос, пенсне с толстыми линзами на переносице, резкий профиль, растерянный вид – все это придавало ему вид ночной птицы, застигнутой врасплох ярким светом».

Если присмотреться к фотографии и вспомнить все, что о нем говорили, то отклонения в поведении у него определенно были, и немалые. Чего стоит одна лишь склонность верить всему, что ему говорят, особенно в истории с «земляникой».

 

Разбавляет это сборище дегенератов отец семейства, Шарль-Эмиль Монье (Charles-Emile Monnier), который родился в Амьене в 1820 году.

Это был интеллигентный и образованный человек, посвятивший себя работе, очень добрый и слабый. После женитьбы над ним взяла верх его жена — он стал классическим «подкаблучником». Для внешнего мира Шарль-Эмиль Монье был профессором риторики в лицее Пуатье, получил место на филологическом факультете. В последствии стал его деканом и успешно занимал этот пост с 1875 по 1879 год.

Больше ничего положительного о членах семьи Монье сказать нельзя. Это в во многом относится и к главной героине очерка — дочери Шарля-Эмиля Монье, с которой и случилась трагедия.

Бланш Монье (Blanche Monnier)

Бланш родилась в городке Пуатье в 1849 году и у нее было счастливое детство, которое она проводила со старшим братом Марселем. После недолго обучения в Христианском Союзе у Бланш начались приступы мистицизма, из-за которых она захотела стать религиозной. Всю жизнь Бланш считалась нервной, и но на то были свои причины. Она не выносила авторитарного характера матери. Уже будучи довольно взрослой и страдая от очередного приступа мистицизма Бланш заперлась в комнате, отказываясь от еды и доведя себя этим до состояния анорексии. Но тогда ей удалось от этого излечиться.

В возрасте 23 лет Бланш Монье часто ходила на встречи с адвокатом, жившим неподалеку. Сопровождала ее горничная. Даже несмотря на это, в квартале начались сплетни. Ситуация усугублялась большой разницей в возрасте между Бланш и ее женихом, а также тем, что мадам Монье заведомо была против этого брака. Адвокат казался ей неподходящей партией для дочери. Тем временем встречи продолжались, квартал судачил о них все пуще и стали ходить слухи, что Бланш якобы родила ребенка, который то ли умер при рождении, то ли был убит. Слухи еще можно пережить, а вот с фактами окружение девушки смириться не могло. Семья Монье была католической и выступала за монархический строй общества, а ее возлюбленный был протестантом и республиканцем. Настроения мадам Монье это не улучшило и она категорически запретила дочери соглашаться на брак с этим мужчиной.

И без того нестабильное психическое состояние девушки ухудшалось из-за нервных срывов и непрерывного конфликта с матерью. Около 1880 года нервы девушки совсем сдали. Она повсюду видела привидения, смеялась без причины и кричала так, что вопли были слышны даже на улице. Понятия о правилах приличия у нее выражались весьма странно: она покрывала голову, но ниже пояса оставалась обнаженной. В таком виде она высовывалась в окно. Ее отец, по понятным причинам, запретил ей это делать, особенно с учетом того, что напротив дома было кабаре. Бланш оказалась запертой поначалу добровольно, а затем по указанию матери ее поместили в темную комнату с наглухо закрытыми окнами.

Заточение Мари Бланш

Ситуация предельно ухудшилась со смертью отца в 1882 году и в 1896 после смерти горничной Фази (Fazy), которая служила мадам Монье верой и правдой в течение 45 лет. После смерти старой горничной Бланш перестала подпускать к себе других горничных и этот момент заслуживает особого упоминания. Мадам Фази знала Бланш с самого детства и находила с ней общий язык даже в моменты её умопомрачения. Присутствие горничной усмиряло нрав девушки во время приступов безумия. Но Фази умерла, и на ее место в 1896 году мадам Монье наняла двух молодых горничных – Жюльетт Дюпюи (Juliette Dupuis) и Эжени Табо (Eugénie Tabeau), у которых не было ни опыта работы сиделкой, ни личной привязанности к пациентке, ни даже прилежности на работе.

Бланш оставалась запертой в комнате, её мозг был охвачен безумием, а душа рвалась к любимому. Она плохо питалась, не позволяла расчесывать себе волосы и мыть их. Это длилось на протяжении 25 лет! Строго говоря, заперли ее при жизни отца, которого болезнь дочери попросту подкосила, но из-за влияния жены сделать с этим ничего не мог. Когда Шарль-Эмиль Монье скончался, дочь потеряла единственного нормального человека из ее ближайшего окружения.

Брат, живя напротив, был в курсе ситуации и предложил поместить сестру в специальное заведение для душевнобольных, что спровоцировало конфликт с матерью. Ведь в таком случае всем будет известно о позоре семьи Монье! Душевнобольная, связавшаяся с мужчиной, который ей не ровня, сплетни о рождении внебрачного ребенка… Проще спрятать проблему и свалить ее на прислугу. А пока Бланш считали бы пропавшей без вести, слухи о ее романе с адвокатом угасли бы. Ведь нет интереса сплетничать, если объект для сплетен пропал. Семейство Монье хранило годами эту жуткую тайну.

За 25 лет заточения выросло целое поколение, для которого имя Бланш Монье ничего не значило. Жизнь шла своим чередом, прогресс был неудержим, будущее виделось светлым, а Бланш оставалась запертой в темной комнате с закрытыми ставнями и с висячим замком на двери. Солнечного света она не видела более двадцати лет.

При этом старая вдова и её сын, месье Мишель Монье, были весьма почтенными гражданами. Для жителей городка они являлись продолжателями почётного рода Пуатье и считались стоящими выше простых буржуа. За обширную благотворительную деятельность семья была даже удостоена награды, как образец самых высоких добродетелей.

Освобождение

В апреле 1901 года мадам Монье сильно заболела и могла умереть. Бланш осталась практически без ухода. Именно тогда в полицию и попала анонимная записка, в которой некто рассказывал о заключенной в доме семьи Монье. История была невероятной, но семейство Монье славилось своими причудами, поэтому сбрасывать со счетов анонимку не стали. Кроме того, в полиции помнили, что 25 лет назад бесследно исчезла Бланш Монье — молодая, красивая и веселая девушка с роскошными волосами, веселыми глазами и превосходной фигурой.

 

Полиция явилась в дом почтенного семейства 23 мая 1901 года. Обыск – дело нервное, но мадам Монье держалась спокойно и с достоинством — еще бы, она же не простолюдинка! Когда полиция добралась до темницы ее дочери, то пришлось сорвать висячий замок.

В тот момент, когда полиция открыла дверь в комнату узницы, их едва не сбил с ног невыносимый запах. В помещении было абсолютно темно, санитарных правил там не соблюдали. Окна были закрыты ставнями. Чтобы открыть их, сначала попытались сдернуть плотные занавески, но настоящий поток пыли упал на полицейских. Они открыли окно, сняв ставни с петель, и увидели на кровати иссохшую фигурку. Женщина лежала на гнилом соломенном матраце абсолютно голая и, по некоторым источникам, покрытая волосами, среди собственных экскрементов и остатков еды, превратившихся в плотную корку.

Когда Бланш, завернув в чистые одеяла, выносили из дома, её мать спокойно сидела за столом в гостиной и пила кофе.

Бланш была немедленно отвезена в госпиталь, где специалисты констатировали её сильнейшее истощение (весила всего 25,4 килограмм) и принялись за лечение.

Врачи больницы, куда привезли несчастную узницу, говорили, что она была спокойна, с радостью помылась, поела и сказала: «Как это хорошо!».

Бланш состригли волосы, сбившиеся в колтун за много лет.

Ее лечили год и физическое состояние вошло в норму, чего не сказать о психическом. К солнечному свету она так и не привыкла до конца своих дней.

Скандал и судебный процесс

Уже на следующий день после спасения Бланш, газеты пестрели заголовками и карикатурами.

Мать Мари называли мегерой и прочими нелестными словами. Роль брата была довольно спорной, но, тем не менее, под суд он попал.

24 мая 1901 года Марсель Монье и его мать были арестованы в своем доме на 21 rue de la Visitation в самом центре Пуатье (сейчас улица переименована в rue Arthur-Ranc).

Через 15 дней после освобождения дочери мадам Монье, уже серьезно больная, скончалась от сердечного приступа в тюремной больнице. Газетчики предполагали, что она осознала содеянное, чем и добила свое здоровье.

Судебный процесс, начатый 7 октября 1901 года, получил широкое освещение: в небольшом зале собрались многочисленные журналисты. Каждый день возле суда и тюрьмы собирались толпы агрессивных людей и полиции пришлось устанавливать ограждения.

На суде соседи рассказывали, что иногда слышали со стороны дома Монье женские крики и даже разбирали отдельные слова, такие как «милосердие», «свобода», «полиция» и «умоляю» . Один из свидетелей утверждал, что 16 августа 1892 года слышал, как женщина кричала: «Что я сделала, что вы заперли меня здесь? Я же не заслуживаю такой страшной пытки! Бога нет. Если бы он был, живые существа не могли бы так страдать. Почему никто не придет мне на помощь?». Интересно, что никто из свидетелей так и не обратился в полицию.

Марсель остался единственным ответчиком. Его адвокат, месье Барбье, защищал обвиняемого как мог: утверждал, что плохое зрение и отсутствие обоняния у подзащитного делают его невиновным в содеянном. Странная формулировка, но он выбрал именно такую защиту. Суд не признал ее логичной и вменил в вину многочисленные «упущения», которые по закону не квалифицировались как состав преступления — оставление человека без ухода и заботы. Никакого прямого насилия в действиях Марселя фактически не было, поэтому он был приговорен к 15 месяцам тюрьмы. И Марселю этот приговор показался слишком суровым! Да уж, он и вправду страдал моральной близорукостью, как о нем и отзывались…

Едва получив приговор, юридически грамотный Марсель Монье тут же написал апелляцию, заявив, что нуждается в снисхождении, потому что «невозможно понять насилие или как быть без насилия».

Каждому своё

Так и не отбыв наказание благодаря апелляции Марсель Монье уехал в город Сибур, сохранив при этом домик в Пуатье. Он умер в 1913 году.

Бланш Монье осталась в психиатрической клинике города Блуа, где и скончалась также в 1913 году.

Адвокат, которого любила Бланш, умер естественной смертью за 15 лет до освобождения Бланш, считая девушку пропавшей без вести.

Вопрос авторства анонимки остается открытым, но наиболее вероятной кандидатурой считается Марсель Монье. Он испугался не за сестру, ведь у него для этого было 25 лет. Он испугался, что после смерти тяжелобольной матери именно он останется главным виновником. Его «помощь» сестре носила характер защиты для самого себя.

Есть и другая версия, по которой одна из горничных тайно привела к себе солдата или офицера, который и узнал о происходящем в закрытой комнате. Возможно также смешение двух версий: Марсель узнал, что в доме есть посторонние и испугавшись, что на него повесят всю вину за заточение сестры, написал анонимку.

Моральные качества всех причастных к заключению Бланш комментировать не хочется. Не самой заметной является роль той самой горничной Фази: что же было в ее голове, из-за чего она приняла участие в этих событиях? Проблемы с психикой у семейства Монье можно списать на их наследственность, но ведь мадам Фази им не родственница. Неужели безумие заразно? Видимо да, если Жюльетт Дюпюи вместе с Эжени Табо также принимали участие в этой истории. Впоследствии они были свидетелями на процессе.

Все участники тех событий мертвы уже более ста лет. История стала забываться, ее затмили новые монстры и их жертвы. Общество обнаружило определенный интерес к случаям такого рода: в 2016 году ожидался выход фильма, посвященный делу Бланш Монье.