Напилась, ноги не слушались меня, хотелось лечь на траву и закрыть глаза. Я привыкла слушать своё сердце и легла в кустах, закрыла глаза, появились "вертолётики". Через несколько минут меня вырвало на свою грудь. Пришло физическое облегчение, однако морально я была подавлена. Разбитая, испачканная своей же рвотой из императорских раков-золотоискателей, я побрела в сторону своей лесной хижины. Было утро, птицы щебетали, в речке квакали лягушки, у меня то и дело появлялось желание утопиться в этой реке. Некоторое время я не могла плакать, я шла по густой траве, в один момент под ногу попались ветки сосны, я подвернула ногу и упала лицом об влажную землю. Несколько секунд я не хотела вставать, чувствовала как в сердце нарастает огромная обида, я развернулась на спину, посмотрела на пасмурное небо, на уныло свисающие деревья, на одном молчаливо сидела сова, смотря на меня тупым, безразличным взглядом, в сердце хлынула кровь, мне стало так больно. Так больно, что слезы потекли градом из моих глаз. Я подхватила момент, мне не хотелось останавливаться, я начала кричать, срывая голос, слёзы ещё сильнее потекли из моих измождённых глаз. В конце концов, мой голос стал походить на визг умирающей свиньи. Я не могла и ни в коем случае не хотела останавливаться, мне нельзя было останавливаться. Мне было жалко себя и я не корила себя в этом. Хотелось в реку, хотелось утонуть, хотелось умереть от остановки сердца, хотелось умереть вдалеке от всех, хотелось перестать чувствовать, хотелось молча опуститься на дно. Я уснула среди влажной травы. Искусанная комарами я проснулась днём под палящим солнцем. Вся в поту, липкая, убитая горечью. Не хотелось двигаться, чтобы не ощущать своё грязное тело. В конце концов я сделала усилие и встала, чтобы дойти до хижины. На пороге меня встретил заплаканный Иоанн: "Надин, где вы пропадали, я уже было думал о..." Он зарыдал как ребёнок. От вида Иоанна у меня вновь потекли слёзы... Мы обнялись и плакали так минуты три. Чувствовала себя неловко, прикасаясь к нему своим грязным телом, но не могла остановиться... А Иоанну... Иоанну было всё равно. Его богиня была жива, он вновь обрёл смысл жизни... Он был счастлив. Для него худшее уже было позади...