Добрый вечер, Сплетницы! Просматривая вчера новый номер одного глянцевого журнала, наткнулась на интервью Оксаны Ярмольник.
Признаться, о жене Леонида Ярмольника я знала немного, потому интервью стало для меня своего рода «открытием» этой женщины и, надо сказать, впечатление о ней создалось неоднозначное. Но, опуская преамбулу, публикую отрывки из интервью. Надеюсь, Вам будет интересно (текста много, но читается он очень легко, не пугайтесь):

В одном интервью вы сказали: залог удачной семейной жизни – то, что женщина должна работать.
Конечно.

Когда Вы это поняли?
Когда родилась. Мамы у меня не было, она умерла очень рано. Мамина сестра, моя тетя, говорила: «Оксана, надеяться можно только на себя. Мужья приходят, уходят, меняются, умирают, их вообще может не быть»
Вы рано начали работать?
В институте. Я дружила с югославской компанией, и в какой-то момент югославы стали привозить фирменные этикетки. Как-то за ночь я сшила платье, мы пришлепали на него этикетку и продали. Дело пошло, и я всегда могла заработать. Окончив институт, попала по распределению на шляпную фабрику «Зарница». Нужно было приходить по гудку к семи утра и уходить тоже по гудку – в семь вечера. Что такое головной убор в советское время? Шапка-чалма, детский шлемик, одна «мужская шляпа фетровая формованная» и одна формованная женская – вот и план на месяц! Я рисовала их за 13 минут, потом два дня это отшивали – и всё, делать нечего! Ужас! Выходить нельзя, мы часами сидели и курили. Слава богу, я забеременела, у меня поднялось давление, понизился гемоглобин, я ушла и больше никогда на эту работу не возвращалась.
Говорят, Вы сложная, злая на язык.
Они меня так воспринимают – ну что ж, такие люди. Есть те, с кем я добрая, к кому всегда прихожу на помощь. Например, с Леней мы все делаем вместе. Я его направляю. Люди друг другу льстят, говорят комплименты, а потом такое г**** делают. Ахают: «Ой, какой чудный спектакль!», когда хочется сказать: «Знаешь, твой конек не театр. Твой конек- математика».

Есть ли люди в Москве, которых Вы откровенно не любите?
Есть. Например, прекрасный художник Никас Сафронов. У меня с ним своя история.
Я с ним сталкивалась несколько раз. Как-то составляла список приглашенных на благотворительную акцию в галерее «Дача». На мероприятии появляется Никас. Я спрашиваю: «А этого кто позвал?». Разводят руками – сам приехал. Сафронов вычисляет, где что происходит, дает интервью о том, какой он прекрасный, как он всем помогает. При этом ничего не делает. Начинает торговаться, поднимает лот до предела. Человек, который хотел купить лот, соскакивает. А Никас смывается, не выкупая. Такое было дважды. Случился и третий раз: мы проводили акцию «Куклы от звезды» в Метрополе, деньги собрались на конкретных детей, пофамильно. Было двадцать кукол, двадцать детишек. Никас появился в тренировочных штанах - из бани, как мне сказали. Я была в шоке. Наблюдаю, делает то же самое. Поднимает последний лот до пятнадцати тысяч долларов; человек, который был готов купить куклу за одиннадцать, дальше не торгуется. Я спрашиваю организаторов: «Деньги отдал?» - «Сказал, что он из бани, денег нет. Привезет завтра». На следующий день звонит его секретарша, я говорю: «О, как хорошо! Вы, наверное, хотели привезти деньги?» - «Да нет, там Никас хотел вам что-то передать». Я рассвирепела: «Знаете что, Никасу передайте, что если эта сволочь опять не отдаст деньги, я соберу пресс-конференцию! Он украл у ребенка жизнь! Эти деньги уже были, он их украл, скотина!»

Деньги-то в итоге отдал?
Нет. Но из-за того, что девочки очень взбудоражились и никто не хотел скандала, Никаса прикрыли. Спустя некоторое время Никас присылает нам свой альбом. Я открываю, там написано: «Дорогой Леонид Исаакович, я мечтаю написать ваш портрет, но знаю, что Оксана плохо относится к моему творчеству. Надеюсь, она посмотрит альбом и изменит свое представление обо мне как о художнике». Я пишу ответ: «Альбом посмотрела. Мнения не изменила. Художник – г****». И отправила ему назад.

Я знаю историю с режиссером Валерием Тодоровским. Он хотел пригласить Вас костюмером в «Оттепель». Но взбунтовалась группа: «Мы не будем работать с Оксаной, потому что у нее скверный характер».
Да, потому что я – перфекционист. Все же привыкли пить кофе без конца. Платье не снимать. С Дуней Смирновой мы делали «Отцов и детей». Вот мое голубое платье с кринолинами, кружевами – одно на всю сцену. Триста раз говорю: «Девочки, снимите платье! Наденьте халаты! Не надо пить каркаде в этом платье!». Потом наблюдаю картину: бежит адабашьян несчастный, волосы дыбом. «Что случилось?» - «На платье вылили, прямо на юбки, на голубые оборки, чай каркаде – вот это красное, жуткое…»
Я не хочу Вас задеть, но вы были ослепительной красавицей в молодости. Вы сейчас прекрасно выглядите, эффектная, за собой следите. Но все равно вам уже не восемнадцать. Как справляетесь?
Были, конечно, моменты шока: «Ё-моё, какой ужас! Тут подрезать, тут подтянуть, не есть, не пить». Но это проходит. Смотришь в зеркало и думаешь: «Для своих пятидесяти пяти я еще ничего». А сейчас занимаюсь ЛФК. Для меня теперь главное, чтобы я утром проснулась и просто нормально встала, чтобы не болела спина.

Вы же правдорубка. Вот скажите, не кажется ли Вам, что история с выборами и Мишей Прохоровым вышла какая-то не совсем правильная (В 2014 году Леонид Ярмольник, член партии «Гражданская платформа», был выдвинут для участия в выборах в Мосгордуму. Проиграв, он заявил, что «никогда больше в выборах участвовать не будет, потому что большего безобразия и большего бесстыдства в своей жизни не видел»).
Я Прохорову сказала: «Миш, такого ощущения вылитого на голову г**** мы с Леней еще не испытывали». Хотя знали, что, скорей всего, все так и будет. Я в самом начале говорила: «Лень, зачем тебе это надо? Будешь сидеть с людьми в пиджаках с вот такими рукавами?». Уповали на то, что Леня все-таки артист и народ его знает. Была такая надежда.
Вы уже, хотите или нет, вышли в историю как жена Ярмольника, девушка Высоцкого… В каком качестве вам хотелось бы, чтобы вас помнили?
Мне хотелось бы, чтобы друзья помнили меня как хорошую подругу. А родственники –как маму, бабушку. Всё.

То есть амбиции художника, модельера для вас не так важны?
Я еще в институте поняла, что не буду таким модельером, каким хотелось. Когда я показывала коллекцию на российской неделе моды в Гостином Дворе, я написала, что делаю это первый и последний раз. Разговоры, сплетни, жуткие безвкусные страшные коллекции – я ненавижу модную тусовку. Есть очень талантливые, но их единицы. Я смотрю на то, что делает молодежь, и не понимаю, что, откуда, почему и как. Когда появился Чапурин, я просто хохотала в голос. Моделирование – это не только дизайн одежды. Это еще и качество исполнения. Вычурную одежду делать легко, но очень трудно сшить обычное платье, которое будет классно сидеть.
Недавно приезжала одна чувиха из Питера – из тех, что считают себя дизайнерами, шьют на деньги своих мужиков. И я попала на ее показ. Боже мой! Ничего страшнее я не видела! Это просто ужас! Это даже не дизайн. Она надела моделям на головы какие-то штуки, наполненные ватой, какие-то яйца, без бровей – ну ужас! Раз уж ты прицепил на голову яйца, то и одежда должна быть запредельно футуристическая, а там девушки шли в каких-то юбочках.
Когда появилась…Как ее зовут…с Мамутом которая жила?
Ахмадуллина.
Вот. У нее был период, когда она делала сильные вещи. Мне нравилось. Но потом все ушло в коммерческую простоту.

P.S. В данный момент Оксана Ярмольник, как я поняла из интервью, работает над собственными авторскими игрушками.