Продолжение истории про "в России 8 миллионов людей, ну, людей"

Блог Леси Рябцевой, пост от 5 апреля:

"Краем уха: образ Рябцевой

Мы с таким удовольствием и с такой легкостью создаем себе образы. Нам нравится верить в какого-то идеального Шендеровича, пропИтого Венедиктова, агрессивного Багирова и тупую Рябцеву.

Нам нравится создавать эти образы и верить в них. До такой степени, что, в итоге, сталкиваясь с настоящим — не верим. Нам нет смысла верить.

Мы считаем себя прекрасными рассказчиками чужого я. И думаем, как многие из моих знакомых, что знаем того, о ком судачим. И даже одна встреча, как нам кажется, может помочь при составлении образа. Который потом и определяет человека, его мотивы и поступки.

Так вот, на этой же глупости, иллюзорности и эгоизме (потому как ничего, кроме ложного эго в этой истории нет) остальные строят свои реальности. Легко варьируя между общественным мнением.

Оттого, например, мне так легко вести эфиры с вашими псевдогероями. Битый час вынуждать человека признать, что в нем нет дела, а только — слова. Так и появляется проповедник Шендерович.

Мне легко ломать стереотипы. И организовывать званый ужин Венедиктова с Багировым. Соединять и дружить огонь и воду.

Мне легко манипулировать мнением. Потому что тем, кто видел меня раз, почему-то достаточно этого раза, чтобы симпатизировать мне или наоборот.

Хотя, надо признать, что из-за этой же любви к образам, трудно заслужить доверие среди своих."

Блог Виктора Шендеровича, пост от 8 апреля:

"Ничего личного

Молодая журналистка, в прямом эфире большой радиостанции, берет интервью у довольно известного литератора (который впервые пришел в эфир этой радиостанции за год до появления журналистки на свет).

В конце эфира она ему откровенно хамит.

Уходя, журналистка не забывает сообщить литератору, что вести его следующий эфир тоже будет она.
И, в ожидании новой встречи, снова хамит публично — уже в своем блоге на сайте этой же радиостанции.

Как бы решив, что он глуховат и не расслышал (или туповат и недопонял) ее первое хамство.

Странный сюжет, не правда ли?
С чего бы вдруг? Должны же быть какие-то объяснения неадекватному поведению ведущей? И обитатели фейсбука дружно решают, что эта журналистка — просто дура и гадина.

Версия интересная, но неубедительная.

Ибо, как было сказано выше, литератор приходит на эфиры этой радиостанции очень давно (а с 2008 года бесплатно) и приносит этой радиостанции стойкий рейтинг в эфире и шестизначный трафик на сайте.

А он ведь не на помойке себя нашел, этот литератор, — он ведь может оскорбиться и хлопнуть дверью, не так ли?
Что же тогда будет с несчастной без году неделя журналисткой 1991 года рождения? Не погонят ли ее вон разгневанные менеджеры? Не останется ли она совсем одна, с волчьим билетом, посреди кризиса?

Не до такой же степени она дура, чтобы не понимать всего этого?

Ну, вы же сами понимаете: не до такой.
И почему-то, признайтесь, вам совсем, ну вот совсем не тревожно за ее будущее. ))

Ну, хорошо.
Допустим, Леся Рябцева по каким-то неведомым миру причинам не боится увольнения. Но почему хамит-то?

Насчет этого у меня есть любопытная версия, с которой почтенная публика будет ознакомлена в свое время.
Это довольно старая и длинная история. И не про Лесю Рябцеву.

А сейчас мне просто недосуг.
Уйма дел, да и «Особое мнение» в четверг...

Кстати, да.
Это же, собственно, главное и есть, — об этом и спрашивала почтенная публика в фейсбуке. «И после этого вы придете к ней в эфир?». И я отвечал частным образом, и повторю сейчас: я прихожу в эфир — не к Лесе Рябцевой.

Когда-то в студии «Эха» напротив меня сидел аристократичный Сергей Корзун, иногда — царственная Ольга Журавлева, чудесная Ирина Воробьева, не менее чудесная, но более ядовитая Татьяна Фельгенгауэр. Была совсем ядовитая и ооочень умная Тоня Самсонова, были ведущие послабее, были совсем слабенькие… Сидел в эфире и с ними.

Посадили напротив Рябцеву — посижу напротив Рябцевой, напугали ежа...

«Эхо Москвы» — последняя в России большая радиостанция, где пока возможен мой выход в прямой эфир.
Так сложилось — и/или было сконструировано. «Эхо» не лучшее — оно просто единственное: на нашем убогом рынке свободы других предложений не осталось.

А по ту сторону микрофона, в моем случае, — несколько миллионов моих сограждан, которые хотят слышать мои оценки, мой голос...

И я не собираюсь прерывать наши двадцатилетние отношения из-за настойчивого хамства помощницы главного редактора.
Не-а."