Больше ста лет прожить и найти силы об этом рассказывать спокойно, как о вчерашнем дне. Революция 1917 началась, когда им было всего 10. После юности уже, достигнув тридцатилетия, перед глазами этих женщин развернулась война. Радовались ли они таким событиям, - я думаю, нет. Стресс при изменении режима, менялось все вокруг -экономика, общество, удвоенный страх при войне, сколько сил жизненных нужно, чтобы это все пережить и спокойно об этом вспоминать в 100 лет ! Были они при царе, при Сталине, а сейчас при Путине.
Взглянув на эти фотографии, так и хочется понять, что чувствует человек, прожив 100 лет, даже прочитав их интервью, остается масса вопросов. Успели ли они, все сделать в жизни, что планировали? Такое ощущение, что они радуются новому времени, тому что все страшное позади, и тут вспоминается, что «все познается в сравнении».

Грустно понимать, что у человека со временем в силу физиологических особенностей, а точнее того что, такой плюс как долголетие сопровождается старением тела и мозга и по той же причине, несмотря на колоссальный и огромный опыт 100 летнего человека, он не в силах передать его нам, он может только рассказать, и то не все, так как умеет, а мы можем только догадываться, так ли это было.

Я склоняюсь к тому, что большинство людей все-таки хотят жить долго, и чтобы родные и близкие также жили, но мало кто задумывается над тем, что это может надоесть, особенно старикам, ждущим очередной этап и смотрящим на своих умирающих ровесников, и каждый раз при плохом сне повторяющих про себя «ну вот и я скоро там буду» а н-е-т ! 
100 лет прожить и, быть может, не в полном, но хотя бы в относительном «адеквате» ! Это надо уметь. Хотелось бы научиться, как они, чтобы и своих родных научить, если бы существовала такая школа долголетия, но только не какой-нибудь кружок от молодых и стойких )) а некий источник информации, как прожить долго и счастливо от настоящих гуру своего дела, от тех, кто 100 лет прожил.

Из всего интервью общего у них много - это возраст, который перевалил за 100 лет, то , что все пережили события революции, которые отразились на их жизни, и война, унесшая жизни близких, а также на момент интервью у всех умерли большинство родных.

Фотограф, благодаря которому мы можем увидеть этих женщин: Владимир Васильчиков

Раиса Корнеевна Комисарова. 100 лет, Москва. -  Мои сестры рано умерли — потому что они только обедали. А я ночью встаю и ем: холодильничек открою, посмотрю, что там вкусно, и поем или попью молочка. Если захочу рыбу — ем рыбу, захочу красную рыбу — ем красную рыбу. У меня и сейчас в холодильнике есть красная рыба.
- Отработала машинистом в метрополитене девять лет и шесть месяцев. И за это время я задавила одну — насмерть. 
- Я откровенно вам скажу: я не люблю, если я здоровая и сильная, гроши получать — я уже подметать не буду и в кухарки не пойду. Где зарплата побольше — там мое.
- Теперь я и не знаю, чего ждать. Раньше всегда все говорили — юбилей, юбилей, ждали столетия. А теперь что, второй юбилей? Вот все и говорят: «Живите долго, вы нам нужны». И зачем я им нужна — сама не знаю.      

Ханна Моисеевна Шкловская. 101 год, Москва.

- В 1914 году немцы пришли в Россию, и мы увидели, как они выносят на улицу специальные снаряды и делают гимнастику. И нас стали организовывать в кружки скаутов. Мы выступали по театрам. Я была единственной девочкой, которая делала стойку и пирамиды. Меня буквально засыпали коробками шоколадных конфет.
- Помню, как появилась первая лампочка: нам сказали, что теперь будет электричество, и эта лампочка будет гореть. Смешно было смотреть на нее… и вдруг она загорелась. Но мы все равно не оставляли керосиновые лампы. Не верили мы в электричество.

Гоарик Артемьевна Баласанян. 103 года года, Москва.
- Нет ничего веселого в том, чтобы быть такой старой. Самое страшное — я теряю зрение и не могу читать Пушкина. Иногда удается что-то читать с помощью очков и лупы. Но сейчас уже даже и это не помогает.
- Самые лучшие годы были в царское время. Меня могут обвинить в том, что я восхваляю царизм… Но какая интеллигенция тогда была в России! Художники, поэты жили в свободной стране. А это называют ужасным царским временем. Ха-ха.
- Помню, как наступила революция. Я больше всего переживала из-за того, что расстреляли детей царя Николая. Во время Французской революции не казнили детей. Почему это сделали у нас?
- Элегантность — вот что главное в женщине. Даже не красота, а манера себя подать. Я помню, в пансионе с нами жила немка. Она так одевалась! Зимой носила не пальто, а зимний костюм фиолетового цвета. Костюм был оторочен мехом, и мех тоже был фиолетовым.
- Мечтаю съездить в Париж. Французская литература наложила на меня большой отпечаток. Французы невероятно галантные люди. На свете много чего есть, чего я еще не знаю или не видела. Но трудно сказать, где бы мне было хорошо. Хорошо там, где нас нет.    

 
Сарра Исааковна Принякина. 100 лет, Москва
- Ничего героического я не делала — поезда под откос не пускала, грудью амбразуру тоже не закрывала. Только трудилась безостановочно ночь и день.
- Работала я, как конь. Жила в землянке, ухаживала за скотом, стригла овец, таскала картошку за 25 километров. Хл:) не было, и мы ели одну картошку, от которой детей мутило. Но это что. У нас жили мужчина с сыном, эвакуированные из Ленинграда — те ели кожу и клей. Поедят клей, и спрячут, что осталось.
- Горько работаешь, будешь сладко есть. Вот когда моя дочь кончила университет, она купила мне зимнее пальто и пуховый платок. А теперь нужды ни в чем не знаю, обо мне заботятся. Живу я, можно сказать, шикарно.
- А мои сестры-двойняшки лучше всех в деревне плели кружева и продавали их в Баргузине. Как-то, бедненькие, шли они обратно, и у них отобрали 20 рублей. Это была настоящая трагедия.
-За мной ухаживал один полковник, у которого было ранение в голову. Но дочери сказали: «или полковник с дырой в голове, или мы». И я выбрала детей
-Надо быть добрым. Красоту уносит время, а доброту не унесет. Хотя вот у меня не было красоты, нечего и уносить было.
-Ко мне постоянно приходили за советами. Пришла, например, дворничиха Нюрка со своей дочкой, говорит ей: «Груди свои Саре Исааковне покажи! Сара Исааковна, она не беременная?
-Во время войны люди дружнее жили. Если бы мы не жили так дружно, мы бы не победили.
По праздникам мы покупали частик в томатном соусе и кусочек сыра — это была большая роскошь. И всех приглашали в гости, никогда ни для кого еды не жалели.
-Я слежу за собой. Не выхожу без зубных протезов — мы, старые, противные, поэтому нужно всегда хорошо одеваться.  

Сарра Менделевна Свердлова. 103 года, Москва.

-Отец мой считался зажиточным — у него был свой дом, он был лесопромышленник. 
-Миша, когда меня встретил, даже не смел меня поцеловать, поцеловал только в лоб. А я была нарядная, в каракулевой шубе, туфли себе переделала красиво. Две недели я пожила в Киргизии, бок о бок с мужчиной, а он так меня уважал, что боялся прикоснуться. Мы спали на разных кроватях. А через две недели решили пожениться.
-Война началась сразу — бах! Немцы стали бомбить Белоруссию. А потом они пришли в Почеп и родителей моих расстреляли. Вообще-то я не знаю, кто расстрелял — немцы или русские. От меня все скрывали, потому что я была нервная.
 

Александра Васильевна Самбурова. 102 года, Москва.

- до 1917 года Какие были танцы! Па-де-труа, тарантелла, этранж, гейша — все фигурно, все красиво… Я надевала платьишко в горошек, с крылышками. Танцевали в большом зале с паркетным полом. У девушек были талончики с номерами, приколотые к груди. Если кому какая девушка нравилась, юноши присылали записочки. Мне в этом плане всегда везло.
-После 1917 года я тоже ходила танцевать в клуб. Все было уже по-другому. Клуб был при фабрике Свердлова, пол — асфальтовый. А туфельки у нас были сшиты из ткани, такие краги на шнуровке с малюсеньким каблучком. Но танцевали мы по-прежнему много. Только что теперь стирали подошвы до дыр.
-До революции у нас в Москве было очень много китайцев. Ходили они в колодках — чтобы нога дальше не росла, им по-другому ходить не разрешалось. Они продавали моченые груши. Сама я никогда в жизни эти груши не покупала. Но с водкой они, видимо, шли хорошо, потому что многие покупали, особенно рабочие. Звали мы этих китайцев ходя — такое у них было прозвище. Они вроде не обижались. После революции они куда-то все пропали. Вернулись, наверное, в Китай.
-Нравы раньше были иными. Никогда не было такого, чтобы ребята где-то сцапали, обняли. А теперь… Этим летом выхожу я на балкон — внизу стоит девчонка, и с ней парень. Стоят вплотную, он передом, и она передом, грудью к нему. И главное — она первая к нему прижимается. Оттого сейчас так сложно выйти замуж — женщины слишком доступно себя ведут.
-. У меня был чудесный граммофон. Откроешь крышечку — а там такой красочный ангелочек. Мы купили его в «Офицерском обществе». Таких в Москве было всего два — один у нас, а другой у Шолохова.
-Что я могу желать? Мне и так сто два года, сто третий пошел. У меня все есть, и все было.