«У МЕНЯ НЕТ НИ МАЛЕЙШЕГО ЖЕЛАНИЯ заниматься производством 180-миллионного фильма только для того, чтобы потешить ее эго. Мы оба знаем — этот проект станет для нас обоих фиаско. А я не собираюсь рушить свою карьеру из-за бесталанной избалованной соплячки, которая просто взяла и отложила съемки на восемнадцать месяцев, чтобы пойти и снять свою картину. У меня нет никакого желания делать фильм с ней или с кем-то из сферы ее влияния, а не нашей. Она хороша на раутах и да, она селебрити, но это всё. В конце концов мы будем посмешищем всей индустрии, причем заслуженно, и всё это настолько предсказуемо, что я поверить не могу что мы до сих пор тратим на нее свое время». Для тех, кто провел последние три месяца в пещере и не понимает, о ком эта цитата и кто ее автор, сообщаем: так высказался об Анджелине Джоли продюсер Скотт Рудин в переписке с Эми Паскаль, сопредседателем совета директоров Sony.

Речь шла о сыром фильме под названием «Клеопатра», который собиралась продюсировать Джоли и куда она очень хотела заполучить в качестве режиссера Дэвида Финчера. Последний, в свою очередь, на тот момент был утвержден на байопик о Стиве Джобсе. Вся неприятная заварушка была обнародована в издании Gawker, которое изучило хакнутые аккаунты компании Sony и вынесло на публику весь срач и некрасивые выражения, за которые авторы до сих пор извиняются. Помимо того, что резиденты знаменитого развлекательного холдинга держат пароли от важной информации в файле под названием «ПАРОЛИ ОТ ВАЖНОЙ ИНФОРМАЦИИ», огромной приверженности крупных голливудских шишек к эпистолярному жанру (они, как и простые смертные, способны уничтожать друг друга письменно и многословно на протяжении года), выяснилось еще и то, что никто, вообще никто не воспринимает Анджелину Джоли всерьез. И вряд ли когда-либо воспринимал.

Не секрет, что публика любит смачные публичные перепалки и обычно расходится по двум противоборствующим сторонам, обмениваясь колкостями. Однако никто не встал на защиту Джоли — ее смачно обжевали со всех сторон в прессе, а выражение «minimally talented spoiled brat» теперь цитируют чаще, чем Библию. Если в свое время о разбитом сердце Джениффер Энистон писали, кажется, даже спортивные газеты, светская хроника в этот раз сошлась на язвительном молчании и перепечатывании оскорблений. Аарон Соркин, тоже упомянутый в переписке как «совсем на нулях», написал открытое письмо в The New York Times об инциденте с хакерами и Sony, и даже там — ни слова об Анджелине. Он осудил медиа за стремление поживиться на чьей-то глупости и ее распространении, но предложил никому ни на кого не обижаться. О том, как не обиделась Джоли, можно судить по фотографии первой встречи на публике ее и Эми Паскаль.

Если выражаться языком цифр, то Анджелина Джоли может позволить себе обидеться примерно на 760 миллионов долларов — именно столько собрал в мировом прокате спродюсированный ею фильм с ней же в главной роли «Малефисента». 760 миллионов, если что, это чуть меньше годового ВВП Гамбии и чуть больше Сент-Винсент и Гренадины. До этого примерно полмиллиарда долларов собрали «Мистер и миссис Смит», еще раньше — 340 миллионов у «Особо опасен», примерно по триста миллионов у «Солт», «Туриста» и «Лары Крофт». В июне этого года Джоли исполняется сорок лет, и если раньше она была «золотой девочкой», то теперь эти сорок приносят миллиарды.

Амбиции у Джоли сопутствуют цифрам — последние несколько лет она пытается стать новым Клинтом Иствудом, то есть переквалифицироваться из голливудской звезды мирового значения в режиссера соответствующего калибра. Иствуду тоже было сорок, когда он снял свой первый фильм, он тоже выпускал по фильму в год, пока не выпестовал свой стиль и не набил руку. Но если Иствуд начинал с мелодрамы-триллера, за которую не взял ни копейки и которая впоследствии стала предтечей эротических триллеров типа «Основного инстинкта» и «Рокового влечения», и продолжил военной драмой, то Джоли с самого начала была очарована героическими судьбами людей, попавших под колёса войны. Ее первая серьезная режиссерская работа (если не считать документалку 2007 года) была посвящена конфликту на Балканах — и невозможной любви между боснийской девушкой и сербским солдатом. «Чем бы дитя ни тешилось», — решили многие, а американские критики, скорее,похвалили: все-таки дебют, да еще и на такую тему, могло быть намного хуже.

Второй срежиссированный Анджелиной Джоли фильм под названием «Несломленный» вышел в пятницу в российский прокат, и это опять военная драма: на этот раз о судьбе спортсмена во время Второй мировой. Большинство кинокритиков приняли картину сдержанно, отметив, однако, визуальное великолепие военных сцен и динамичность сюжета. Зато теперь стало совершенно очевидным, что Джоли любит масштаб, а преодоление — ее тема. И дело совсем не в оскаровской конъюнктуре.

Откуда в ней такая тяга к тяготам военного времени? Почему человек, видевший последствия войны и разруху, тратит миллионы, чтобы показать ее ужасы на экране? Джоли стала плотно сотрудничать с ООН после работы над фильмом «Лара Крофт: Расхитительница гробниц» в Камбодже, где была шокирована проблемами страны. Она начала активно ездить по африканским странам и тратить деньги на благотворительность, и в ООН, оценив ее работу, в 2001-м сделали ее послом доброй воли. Через четыре года Джоли вручат Гуманитарную премию ООН за активную гуманитарную деятельность и филантропию. Она объездит практически все основные точки военных конфликтов, успев заехать на четыре дня даже в Россию, на Северный Кавказ, создаст несколько благотворительных фондов (чаще всего имени детей и мужа) и получит за всё это награду имени Джина Хершолта — нерегулярный «Оскар», вручаемый академией за вклад в дело гуманизма.

Джоли, однако, практически не говорит громких речей. Есть две темы, которые ее сильно волнуют на протяжении всей жизни, — это дети и рак. Исправить бедственное положение беженцев-детей она пытается последние пятнадцать лет, отчасти благодаря финансовым вливаниям и отчасти — усыновляя детей (всего у нее их шесть, из которых трое приемных). Тема же рака стала болезненной после смерти ее матери, которая боролась с болезнью семь лет и так и не смогла победить. В 2013 году Джоли сделает мастэктомию — хирургическую операцию по удалению молочной железы. Превентивная мастэктомия применяется в некоторых случаях при генетической предрасположенности к раку молочной железы, которая у Джоли составляла 87 процентов, а после операции уменьшилась до 5. Она напишет об этом сдержанную колонку в The New York Times: «В личном плане я не чувствую себя женщиной меньше. Я ощущаю прилив сил, так как сделала сильный выбор, который ни в коей мере не умаляет моей женственности». После этой колонки журнал TIME посвятил Джоли обложку и суперфичер, где назвал ее «символом женского идеала». 

«Мне просто нужен парень, которому я могу доверять. Как насчет того парня из U2 в очках? Друга Нельсона Манделы и всё такое. — Боно? Ты хочешь, чтобы они притащили Боно? — Коллега сомневается в моем выборе», — так шутили о Боно в боевике «Стрелок» 2007 года, в очередной раз закрепив статус Боно как главного гуманитарного деятеля Голливуда. Теоретически подобное должно было произойти и с Джоли, ведь она, по сути, и есть женская версия Боно от благотворительности, но шутить про нее пока не начали. В отличие от Боно, вся ее деятельность официально принимается с напускной серьезностью, для всех ее высказываний (их было немного) дают трибуну, о ней пишут научные статьи и над ней никто, никто не подшучивает.

Тем удивительнее, что подобная серьезность полностью развязывает язык в частных переписках и закулисных беседах. Скандал вокруг Sony сделал Анджелину Джоли олицетворением культуры лицемерия Голливуда. Ты можешь быть послом доброй воли ООН, объехать всю Африку, усыновить и удочерить миллиард детей, отдать миллионы на благотворительность, отрезать себе грудь, чтобы уменьшить возможность появления рака молочной железы, но к тебе всё равно будут относиться как к посредственному человеку и не менее посредственной актрисе без великих ролей, а свой «Оскар» и три «Золотых глобуса» ты можешь засунуть себе в жопу. 

Кажется, в Голливуде до сих пор не могут срастить образ самой красивой женщины в мире и ее отчаянной, компульсивной серьезности. Красивой женщине до сих пор положено быть просто красивой. Ей простят язвительность, но пусть она лучше будет прелесть какой дурочкой без амбиций — с такими хотя бы понятно что делать. В Голливуде могут понять борьбу с раком, но не понимают его предупреждения. Там понимают кассовые сборы, но снисходительно относятся к их апологетам в роли режиссеров. Хотя по миру уверенно шагают величественные женщины, талантливые продюсеры называют таких «избалованными соплячками». Но, по меткому выражению того же Скотта Рудина, она это переживет.

(с) Элина Чеббоча, wonderzine.ком