Дисклеймер: я не профессионал и даже не опытный любитель, тем более не претендую на объективность. Пост не является истиной в последней инстанции и тема открыта для обсуждения.

Мне очень-очень понравился пост про балетных артистов. Это было как глоток свежего воздуха после непрерывных обсуждений поддельных платьев Бони, разнообразных богатых бездельниц и злоключений майора Маси.

Во многом на пост меня сподвиг уход Елены Васильевны Образцовой. Я уже посвящала ей пост на Сплетнике не так давно, и была очень, очень расстроена тем, что артистка, которая еще совсем недавно шутила, смеялась и спорила, так неожиданно ушла от нас. Сейчас я понимаю, и Дмитрий Бертман это подтвердил, что Образцова снималась в "Большой Опере" уже тяжело больная, но не выдала этого ни словом, ни звуком. Великая артистка.

Образцова vs Вишневская

Тема "предательства" Галины Вишневской со стороны ее "ученицы" Образцовой всплывала и в моем посте, и даже в постах, посвященных кончине Елены Васильевной. Все же удалось Вишневской в своей книге "Галина" отомстить многим своим недругам, в их числе и Образцова.

По словам Вишневской, Образцова, которую она называла своей протеже, интриговала против нее, когда она записывала "Тоску", а также подписала письмо интеллигенции против опального Солженицына, которого поддерживали Вишневская и Ростропович.

Вот версия Вишневской:

А  в  это  время группа певцов: Милашкина, Атлантов, Мазурок, -  придя  на вечернюю запись своей "Тоски", узнали, что утром началась запись той же оперы с другим составом. Казалось бы, ну и делай свое дело, пой как можно лучше, их же  не  лишили  их  работы. Но куда деваться от зависти?  Нужно  было  любыми средствами  избавиться  от  опасных конкурентов. Ухватившись,  как  за  якорь спасения, за высланного уже Солженицына и его "Архипелаг ГУЛаг", пошли они  в ЦК партии к тому же Демичеву. В их благородной миссии, почуяв хорошую поживу,
присоединились к ним Нестеренко и моя бывшая ученица Образцова. Увидев у себя в  приемной рано утром караулящих его приход "трех мушкетеров" и двух "леди", Демичев был несказанно удивлен.
   - Чем я обязан столь раннему визиту артистов Большого театра?
   Первым  выступил  тенор  - Атлантов, - хватив сразу  с  высокой  фальшивой ноты.
   -  Петр  Нилыч,  мы пришли к вам по чрезвычайно важному  делу,  и  не  как артисты,  а  как  коммунисты. Мы просим отстранить Ростроповича  от  оркестра театра.
   -  А  разве  он  плохой  дирижер? Вы имеете  что-нибудь  против  него  как музыканта?
   И  он в отдельности каждому задал этот вопрос, на что каждый ответил,  что музыкант Ростропович великий и дирижер то же самое.
   - Так чем же он вас не устраивает?
   Тенор,  баритон, бас, сопрано и меццо-сопрано, не считаясь со слаженностью ансамбля, заголосили, каждый желая выделиться, кто как может.
   -  Он  поддержал  Солженицына своим письмом и тем  самым  выступил  против линии  нашей  партии...  И  теперь,  когда  по  иностранному  радио  передают "Архипелаг  ГУЛаг",  мы  от  имени коллектива и коммунистов  Большого  театра требуем не допускать Ростроповича к оркестру театра. (Ай, как не повезло  им, что был уже не 37-й год!)    Тут  уж даже видавший виды секретарь ЦК по идеологии разинул рот от  столь блестящего  и  хитрого  хода  и долго пребывал в таком  состоянии.  Когда  же опомнился, то понял, что оставить сей великолепный донос без внимания нельзя: бравая  пятерка,  имея  в  руках "козырный туз" -  не  допустить  к  оркестру Большого театра врага народа, - побежит в другой кабинет по соседству, уже  с доносом  на  него,  что  у него отсутствует чувство бдительности...  Всю  эту историю рассказал нам на другой день, зайдя к нам вечером, министр внутренних
дел Н. А. Щелоков - закончив ее вопросом:    - А что же ваша протеже Образцова? Ей-то что было нужно?

А вот версия Образцовой:

-  А письмо интеллигенции с осуждением творчества Солженицына вы подписывали?
— Этот случай я хорошо помню. Меня вызвал Чулаки, бывший директор Большого, и сказал: «Лена, ты должна подписать со всеми ведущими артистами оперы письмо, осуждающее творчество Солженицына». Я тогда это письмо не подписала, сказав, что не читала его книг. Я запомнила этот случай, потому что это был мой первый социальный протест и моя первая победа над собой. Я помню, как дома рассказывала домашним о своем «героическом» в то время поступке. Но на второй день вышла газета, и среди прочих в списке была моя фамилия. Что было делать? Писать опровержение, возмущаться? Все равно бы не напечатали.
— А по поводу «культпохода» в Министерство культуры?
— Теперь о походе молодых и совсем не бесталанных артистов Большого театра к Демичеву. В ГАБТе была постановка «Тоски». Премьеру пела Вишневская, и пела, кстати, прекрасно. В то время это было событие. Тогда же молодым артистам Милашкиной и Атлантову предложили записать пластинку «Тоски». Они начали писать диск. Но уже на второй день к вечеру Ростропович и Вишневская организовали свою запись. Это было неожиданностью для всех, и главное, было ясно желание перебить запись молодых. Мы пошли к министру с просьбой перенести запись пластинки Вишневской на более поздний срок, речь ни о чем другом не шла. И уж, конечно, ни о каком нашем участии в отлучении Вишневской от родины не может быть и речи! Всем абсолютно понятно, что от нас ничего не зависело… Правда, Вишневская перед моей премьерой «Кармен» в Вене дала интервью, где назвала меня и Мазурока агентами КГБ… Пусть это будет на ее совести, хотя христианке это не к лицу.
— На Западе среди артистов нет таких страстей? Или там больше простора, никто никого не толкает локтями…
— Толкают всегда и везде, но так открыто своей неприязни не высказывают.
(Независимая газета. 1992. 14 мая).

Как оно было на самом деле - знаю только обе покойные оперные дивы. Образцова по этому поводу в конце концов высказывалась так:

Галина Вишневская говорила, что простила всех, кто ее предавал в советское время, кроме вас. Что она имела в виду?

– Об этом спросите у Галины Павловны. Я всегда Галину Павловну очень любила. Она очень талантливая и красивая женщина. Мы очень дружили с ней. Она во многом мне помогала, за что я ей очень благодарна. Я никогда никого в жизни не предавала. Думаю, что Галина Павловна имела какую-то искаженную информацию. Я ей говорила об этом, но она не верила. Думаю, что, когда мы будем на том свете, ей станет неловко за эти слова.

В завершение этой темы привожу интересный документ, который всплыл на известном оперном форуме. Подлинность этого документа лично я не устанавливала, но раз уж ситуация все равно сложилась в стиле слово против слова, то и он не помешает. Человек, разместивший его, утверждает, что у него есть ксерокопия данного письма.

Многоуважаемый Петр Нилович! (все тот же Демчев из ЦК КПСС)

Мы позволяем себе снова отнять у Вас немного времени, так как Вы отнеслись с пониманием к нашим заботам во время нашего прошлого посещения.
Для нас (т. е. для Г. Вишневской и А. Огнивцева) обстановка в театре с тех пор значительно ухудшилась.
Сейчас осуществляется постановка «Псковитянки» — мы оба, как и многие другие артисты, ждали этой постановки очень давно. Дирижировать должен был Народный артист СССР Е. Светланов, который ставил непременным условием участие в постановке Г. Вишневской и А. Огнивцева.
Сейчас эта постановка поручена Ю. И. Симонову, видимо совершенно к этому неподготовленному и начавшему с ряда вольных или невольных ошибок. В этом его поощряет главный режиссер И. М. Туманов, который, не имея режиссерского таланта, избегает соприкосновения с яркими творческими индивидуальностями. Вероятно поэтому Г. Вишневская без всяких оснований исключена из состава «Псковитянки», а от А. Огнивцева ждут добровольного отказа, ставя его в невыносимые условия.
Дело в том, что Римский-Корсаков в течение своей жизни дважды возвращался к «Псковитянке», пока не создал третью, окончательную редакцию, которую признал самой совершенной. Именно эта последняя редакция всегда и шла в Большом театре под управлением таких дирижеров, как В. Сук, Н. Голованов, Е. Светланов. Сейчас же молодой дирижер по неопытности (не пожелав даже выслушать мнение Художественного совета) создает свою собственную редакцию, представляющую смесь из всех трех редакций с преимущественным возвращением к первоначальным вариантам, отвергнутым самим автором.
Мы знаем из биографии Римского-Корсакова, как горячо он поддержал революцию 1905 года, за что был удален из Петербургской консерватории. Тогда «Псковитянка» — первая русско- революционная опера звучала, как революционный призыв! Не случайно именно к этой опере Римский-Корсаков дважды возвращался.
Большой театр приурочил постановку к XXIV съезду и это совершенно правильно.
Хотелось бы, чтоб это был яркий спектакль, возрождающий лучшие прогрессивные традиции русского оперного искусства.
При режиссере, так плохо себя зарекомендовавшем в прежних постановках, и при дирижере, начавшем свою деятельность с грубейших ошибок, к сожалению, на это не приходится надеяться.
Народные артисты Союза ССР
Г. Вишневская
А. Огнивцев
(Подписи)
Машинопись. Подписи— автографы.
На первом листе печать Общего отдела ЦК КПСС:
Подотдел писем 18 ноября 1970 № 187771
К документу приложена автографическая записка:
Тов. Демичев П. Н. просил направить данное письмо в Отдел культуры ЦК КПСС тов. Шауро В. Ф. 17.XI.70 г. Скворцов

Образцова и Мария Каллас

Существует информация о некоей встрече Елены Образцовой и Марии Каллас, во время которой Каллас ей много рассказала про себя интересного и очень личного.

Каллас и Образцова познакомились случайно в опере и говорили по-французски. Познакомил их импрессарио Соломон Юрок, который пригласил Образцову послушать спектакль, который посетила Каллас. Каллас сама, без какой-либо просьбы, начала говорить и долго рассказывала Образцовой о своей жизни. По следам её рассказа Образцова всё записала, но никому не говорила, что там написано, говорила: "Когда помру, тогда можно будет посмотреть, что я там записала".

Просто любопытная цитата Образцовой (часто ее вспоминаю, когда читаю тег #отпускятебязаслужила)

Я уже была известная, но в СВ-вагонах еще не ездила. И вот сидим мы в купе: две женщины и мужик, у которого, я сразу обратила внимание, были жуткие руки. И те тетки с ним стрекотали: как живете, как дела? И потом ко мне с тем же расспросом обратились. Я говорю: «В разъездах, семью не вижу, ни мужа, ни ребенка, все время на нервах, успею выучить – не успею выучить новую партию, есть голос – нет голоса …» Этот мужик сидел, смотрел на меня молча, а потом говорит: «А в каменоломнях поработать не хочешь?» И все встало на место. Спасибо ему большое. Так жизнь меня научила, что бы ни происходило, говорить: «Господи, спасибо, что только это».

Анна Нетребко

На оперных форумах есть любители попенять Анне на ее двойное гражданство, что, мол, она уже и не русская певица.

Сама же Нетребко про это много раз объясняла в интервью:

— Я благодарна российским властям, что мне сохранили российское гражданство, и благодарна австрийским властям, что меня сделали гражданкой Австрии, причем без знания немецкого языка. Имея австрийский паспорт, я могу беспрепятственно ездить по всему миру, не заботясь о визах. Я люблю Австрию, каждый год выступаю на большом музыкальном фестивале в Зальцбурге. Это к вопросу, зачем мне второе гражданство.

Кроме того, пересуды вызывает и личная жизнь певицы. Мало того, что ей приписывали романы с Тем, Кого Нельзя Называть и вроде как Гергиевым, ее роман с Эрвином Шроттом начался, когда певец был еще официально женат, причем известно об этом романе тоже было до  расторжения брака Шротта.

Эту тему Анна тоже спокойно комментирует:

- Если судить по прессе, я уже четыре раза была беременна. Вследствие чего якобы несколько раз пыталась отказаться от "Травиаты". То у меня связь с Робби Уильямсом, то с Роландо Виллазоном... ну, с Виллазоном еще понятно: мы с ним много поем вместе и часто играем любовь на сцене, а с Робби Уильямсом-то почему? Все это похоже на бесконечный кошмар.

Что касается брака со Шроттом, то Журнал, Который Нельзя Называть написал про это весьма откровенно:  Уроженец Монтевидео и уроженка Краснодара, баритон и сопрано, все время высекали искры и без конца на повышенных тонах объясняли, как важно друг другу уступать. Кроме того, будучи знойным мужчиной («Секс прекрасный», — признается Анна), Шротт был не то чтобы страшно мужественен в делах. Поговорить любил, а так – нет. С квартирой, например, не помог, не поддержал. Если бы Анна его послушала, не было бы окон на Гудзон.
— Любовь была, — говорит Анна, — была. Но очень большую роль сыграло различие в культурах. Мы говорили на разных языках. Не могли объяснить друг другу, что чувствуем.

Зато с новым женихом, азербайджанским тенором Юсифом Айвазовым, который младше Нетребко почти на 10 лет, общих интересов больше: например, еда:

— Мы с Юсифом оба любим поесть, еда — это культ. Никто, правда, не собирается худеть, но и поправляться — тоже! Нам нужно быть крупными, чтобы петь: такой уж репертуар. Вы правы, у настоящей женщины должен быть вкус ко всему — к любви, к еде, к одежде.

Наконец, из относительно недавних скандалов - неожиданный уход Нетребко из оперы  "Манон Леско" в постановке Ханса Нойенфельса за две недели до премьеры.

Сам режиссер весьма резко высказался по этому поводу в интервью еженедельнику Spiegel -  он сказал, что его не устроил взгляд госпожи Нетребко на фигуру Манон. Как известно, падшей девушке из Орлеана приходится выбирать: быть возлюбленной нищего, но любимого студента или содержанкой богатого, но нелюбимого старика.

"Госпожа Нетребко полагает, что Манон в равной степени близки оба этих жизненных проекта. Это отсутствие сопротивления против жизни со старым богатым мужчиной я как режиссер счел неправильным, как и тип женщины, который за этим стоит. Я нахожу такой взгляд на вещи смехотворным и унизительным. Об этом я сказал госпоже Нетребко со всей ясностью". По словам режиссера, результатом этого разговора стал ее отъезд. "Может быть, это вопрос различия культур. Возможно, в России женщины не считают зазорным быть содержанками богатых мужчин", - предположил Нойенфельс.

Довольно гнусное высказывание режиссера, я считаю. Видно, Анна его сильно обидела.

Александр Градский и Большой театр

АБГ известен тем, что возвышается над своими напарниками на проекте "Голос", т.к. пел в опере в самом Большом театре.  При этом далеко не все знают, что Александр Борисович спел всего два премьерных спектакля. На этом его оперная карьера в Большом закончилась.

Вот история словами Градского и сторонних наблюдателей:

В 1988 году в Большом театре решено было ставить оперу Римского-Корсакого "Золотой Петушок"
С вокальной точки зрения - это одна из самых сложных опер мира, а самая трудная в этой опере - партия Звездочета.
Дирижер Светланов неожиданно для всех предлагает поручить эту партию певцу Александру Градскому. Когда-то маститый уже дирижер посмотрел фильм "Романс о влюбленных" - и был покорен и фильмом, и песнями Градского. Георгий Ансимов, режиссер спектакля, был категорически против пускать на сцену Большого рок-музыканта да еще очень юного для это роли возраста. Но Светланов стоял на своем - и на этом этапе ему удалось победить.

После выступления на двух спектаклях Градскому позвонил руководитель труппы, поставивший его в известность, что на проходящем сегодня спектакле должен присутствовать посол Австрии. Он сообщил исполнителю, что руководство находит целесообразным его выступление в данном спектакле. Певец обратил внимание, что не был назначен на тот день и петь не мог, так как накануне выпил пива, вследствие чего исполнить столь тяжелую партию был в состоянии лишь через трое-четверо суток. В голосе звонившего музыкант явственно расслышал ехидные нотки. Последовавшее далее обвинение в безответственном отношении к Большому театру подтвердило имевшиеся у него подозрения, и Александр Борисович предпочел покинуть труппу.

Как всегда, полной правды, почему так получилось - был ли Градский действительно безответственным или это были интриги обиженных артистов Большого, которые упустили партию в громкой постановке - никто не знает.

При написании использованы материалы самых разных изданий, многое взято из разных тем  classicalforum.ру