Это пост читателя Сплетника, начать писать на сайте можешь и ты

Певец Emin пригласил меня на встречу в свой ресторан Nobu. Он талантливый музыкант и преуспевающий бизнесмен. Мне давно было интересно узнать, как этот молодой человек распределяет свои силы, причем без ущерба для обоих занятий. Где деловой настрой уступает место творчеству, а рациональное начало — вдохновению? Количество поклонников Эмина-музыканта стремительно растет, и это хороший знак.

Эмин, 12 декабря тебе исполняется 35 лет. К этому возрасту ты многого добился. Понятно, что у тебя всегда была мощная поддержка со стороны отца, крупного бизнесмена Араса Агаларова. Но, как говорится, из ничего не будет ничего. Сейчас ты стабилен и в бизнесе, и в творчестве. Какой у тебя стимул двигаться дальше?

Мне необходимо всё время чему-то учиться — натура такая, но не с помощью преподавателей, наставников, а методом тыка. Да, влиятельный, успешный отец, но я делал свои первые шаги в бизнесе самостоятельно, не спрашивая у него совета, — для меня это было очень важно.

Вот так, «методом тыка», в 21 год (!) ты стал руководителем  крупного подразделения в компании отца.

Знаешь, Вадим, до  этого у меня уже был собственный бизнес. Еще учась в институте в Америке, я зарабатывал приличные деньги, продавая матрешек, часы. За два года построил, по тогдашним своим меркам, большой бизнес с оборотом в 30 тысяч долларов в месяц и чистой прибылью в 10 тысяч. Я ни копейки не тратил на ерунду, а закупал больше часов, матрешек, делал свой сайт, нанимал людей на работу.

Все-таки бизнес-жилка, Эмин, у тебя на генетическом уровне.

Возможно. После учебы я планировал остаться в Америке и заниматься дальше своим делом. Так вот, в 21 год я окончил институт и полетел в Баку навестить родственников, а затем, по дороге обратно, решил заскочить в Москву. Отец меня усадил перед собой и говорит: «Ты знаешь, у меня есть направление fashion, оно второй год убыточно. Есть несколько магазинов, которые я, в принципе, хочу ликвидировать, но если тебе интересно…» На тот момент предложение отца меня не очень заинтересовало: у меня свой интернет-проект, другие планы, перспективы.

В общем, независимый товарищ.

Конечно. И тут отец вдруг говорит: «Завтра придешь в офис, мы с тобой пообщаемся, я тебе всё покажу, расскажу. А ты сам потом думай, надо тебе это или нет». И здесь он схитрил. Приезжаю в офис, а там директора этих магазинов, менеджеры. Отец говорит: «Я хочу вам представить нового директора». Отец — человек восточный. Он мудрый, и дальновидный. Я тогда на него очень сильно обиделся. Но с другой стороны, как мог я, его единственный сын, взять и отказаться, сказать, что передумал, что хочу обратно в Америку?

Ты, по сути, попал в тиски.

На следующий день я на собственные деньги купил себе «жигули», семерку (помню, стоила она 3200 долларов). Поселился в нашей старой квартире. И работал, работал. За три года шесть убыточных магазинов превратились в пятьдесят вполне себе успешных. Так для меня начался большой бизнес.

Ты психологически был ко всему этому готов?

Я просто четко понимал, что нужно делать. Хотя и доля инфантилизма во мне присутствовала.

Ну а как иначе?Наверняка ты  понимал, что, если споткнешься в бизнесе, упадешь, тебе помогут встать. Все-таки ты находился «на кухне» своего отца.

Не буду лукавить: у меня никогда не было страха оказаться на улице. Но тем не менее, повторяю, я не злоупотреблял финансовой поддержкой отца.

Мне интересно, Эмин,  когда тебе стало неловко просить у него деньги?

Лет в 15–16. Я уже учился в Америке. Ко мне приехал отец — он тогда строил свой первый магазин «Твой дом» — и попросил меня повозить его по американским хоумсторам. Он там что-то высматривал — какие должны быть полотенца, стройматериалы, — изучал американскую структуру. И как-то мы шли, он что-то записывал, фотографировал, а я, в спортивных штанах, плелся сзади. Мне, ребенку, всё это было неинтересно. К тому же была ночь — магазин работал круглосуточно. Вдруг отец ко мне поворачивается и говорит: «Вот ты видишь, что я работаю? Ты растешь патологическим бездельником и лентяем». Я отвечаю: «Я тебя сюда привез, ты ходишь, записываешь. Что я должен делать в этот момент?» Он: «Уж точно не чесать затылок, а как-то во всем этом участвовать». В тот момент у меня что-то щелкнуло в голове. Я приехал домой и сказал сам себе, что я должен сделать всё возможное, чтобы в финансовом плане никогда от отца не зависеть.  Именно это стало стимулом, чтобы начать собственный бизнес.

Еще такой момент: твой отец энергетически сильная личность. Один раз в жизни я видел твою маму, Ирину, это было, наверное, лет 15 назад. Очень позитивная, светлая, красивая женщина.

Спасибо за такие приятные слова.

Кто больше занимался твоим воспитанием — мама или отец?

Отец не воспитывал меня в принципе. Всё было на маме: садись за уроки, это не делай, не кури, туда не ходи, приходи вовремя. А папа, если ему что-то не нравилось в моем поведении, мог перестать со мной разговаривать.  Он просто говорил: «Ты можешь выйти из комнаты?» И этого было достаточно, чтобы я всё понял.

Жестко.

Очень жестко, да.

А почему отец так с тобой, подростком,  общался, как ты думаешь?

Мне кажется, это всё вырастало из его отношений с собственным отцом. Дед ушел из жизни рано, папе было лет 14. Помню, он рассказывал какие-то эпизоды из своей жизни. Был момент, когда папа шел по улице — ему было лет 12–13 — с какой-то шпаной. Дело было в Баку. Папа был с сигаретой и вдруг увидел, что мимо идет его отец. Они не поздоровались. Папа пришел вечером домой, ему было интересно, скажет ли его отец, что видел его с сигаретой. Дед промолчал. Папа не выдержал: «Отец, а ты меня сегодня видел?» — «Видел, сынок, но ты шел с такими людьми, что мне было даже неприятно с тобой здороваться». Вот такой эпизод. И я понимаю, какое сильное впечатление это на него произвело. Такие вещи ретранслировались на мое воспитание. Не надо тыкать ребенку, что можно делать и чего нельзя. Надо какими-то точечными ударами, нокаутирующими, воспитывать авторитет отца у сына, иначе диалог не получится.

В продолжение такого диалога: скажи, в твоей семье есть какие-то национальные традиции?

Мы очень любим азербайджанскую кухню, поэтому, наверное,  у нас  много азербайджанских ресторанов. А вот чтобы традиции... Наверное, нет, потому что семья у меня смешанная: мама родилась в Баку, но она русская, а у папы всё очень четко, по-азербайджански. В январе, бог даст, отметим столетие его мамы, моей бабушки. Вот она у нас традиция. Она мемуары написала — будем книгу издавать. Рассказывает историю: «В 1937 году, когда я пошла в университет…» Вообще у нас крепкая семья, это очень важно. Нам легко быть вместе, потому что мы часто находимся вдали друг от друга. Мама с сестрой уже много лет живут в Америке, папа — в Москве. Жена с детьми живет то в Лондоне, то в Баку. На ключевые праздники мы всегда собираемся вместе. Мне 35 лет, у нас сейчас уже нет таких понятий, как папины друзья, мамины. Отец может пойти на ужин с Винокуром и Лещенко — они близко дружат, — а я буду там же со своими друзьями-ровесниками. Мы шутим, разговариваем на общие темы.

У тебя растут двое сыновей-двойняшек…

Да, и я стараюсь каждую неделю с ними видеться, для меня это очень важно. Летаю к ним в Баку.

А отдыхать вместе с детьми получается?

Сейчас реже, они уже в школе учатся. Последний раз мы отдыхали в августе на юге Франции: десять дней вместе провели, родители мои приехали, сестра. Круто было. Время с детьми — это время без забот. Когда я с ними, мой телефон лежит на полке.

Сколько сыновьям лет?

Первого декабря будет шесть. Буквально на днях ездил к ним. Мы играли вместе в футбол, и они всё время дрались. Я говорю: «Стоп!» А они не слушаются, естественно.

Почему «естественно»?

Они такие. Их двое, и они начинают друг с другом драться. Вот вы с Игорем тоже двойняшки. Вы в детстве дрались?

Нет, Эмин, мы никогда друг с другом не дрались. Честно.

А они дерутся без остановки, их вдвоем нельзя в комнате оставить. Я: «Стоп! Стоп! Стоп! Не слышите? Всё, поехали домой, футбола больше не будет». Слезы, плач: «Папа, гадкий папа, что это такое?!» Я остался играть в футбол с друзьями, а детей все-таки отвезли домой. На следующий день улетел в Москву, один из сыновей звонит: «Папа, привет! Как дела?» То есть они в любом случае чувствуют, когда ты настроен идти до конца. Что ты будешь принципиален в своих действиях, будешь воспитывать, не станешь на следующий день обнимать, целовать, а просто улетишь. Конечно, поступать так нелегко.

Но в такие минуты, Эмин, ты, наверное, еще лучше понимаешь своего отца. Я где-то прочитал, что в детстве отец отправил тебя в Швейцарию потому, что ты связался с плохой компанией. Это странно звучит, ты ведь с виду насквозь положительный и, думаю, таким был всегда.

Я действительно был всегда положительным. Но мне многое было интересно. Мы учились в школе в Спиридоньевском переулке. Прогуливали уроки, мыли стекла машин на Садовом, на эти деньги покупали пиво, сигареты. Кайф! 1991–1992 годы. За мытье стекол могли дать рублей пять.

Вот, оказывается, когда у тебя появилось это желание зарабатывать!

Да. И вот однажды я помыл стекло машины кому-то из отцовских друзей. А тот рассказал ему. Отец пришел: «Позор! Ты мой сын». Я говорю: «Почему я твой позор?» — «Потому что ты моешь стекла на Садовом кольце и перебегаешь дорогу не на светофоре». Тогда я понял, что, видимо, буду его позором всю жизнь. (Улыбается).

И вот тебя отправили в Швейцарию. Ты сопротивлялся?

В 12–13 лет мало что понимаешь. Отправляют и отправляют. Сейчас я считаю, что отец принял правильное решение: 1993 год, в школе в то время все начинали баловаться наркотиками, безвластие, беззаконие. Помню, ко мне в школу приходили какие-то бандиты: «Или принесешь деньги, или мы тебя побьем». Требовали три тысячи долларов.

Ну конечно, сын Агаларова — отличная мишень.

Я не хотел ничего говорить отцу, две недели молчал, но в день, когда мне надо было принести деньги, все-таки рассказал. Не знаю, как отец действовал, но ситуация вскоре блокировалась.

В Швейцарии ты быстро адаптировался?

Да. Но условия в школе были жесткие: сам себе гладишь, сам убираешь комнату. Если что-то не так, то вместо свободного времени тебе дают дополнительные часы на уч:). Надо сказать, там я стал более организованным: научился держать свое пространство в порядке, и чемодан с тех пор собираю всего за несколько минут. У меня дома сейчас ничего нигде не валяется. Всё аккуратно и на своих местах. С деньгами та же история. В школе нам давали на неделю 20 швейцарских франков в виде бонус-купона на кафе, плюс родители что-то присылали. Мне, кстати, присылали меньше всех. Отец на полугодие мог дать 500 долларов.

Еще один воспитательный метод, чтобы ты держал себя в строгости.

Наверное, отец боялся, что, если у меня будут лишние деньги,  я потрачу их непонятно на что, со своим-то прошлым в Москве. (Улыбается). Но деньги я уже тогда экономно расходовал. Я всегда хорошо играл в нарды, мы играли на деньги, и я всех обыгрывал.

Прямо-таки идея фикс: заработать на чем угодно!

Скажу честно, до 25 лет у меня стояла задача хорошо зарабатывать. Это было важнее всего остального.

А что изменилось после 25?

Я понял, что должен вернуться к музыке, иначе всё это не имеет смысла.

Наконец, Эмин, мы подошли к теме музыки. Это, как я понимаю, не менее важная для тебя история, чем бизнес.

Ты прав, Вадим. Первый альбом я записал в Америке, когда мне было лет 17–18. Ужасный альбом был, с ужасными песнями. Их никто никогда не слышал. Потом я бросил музыку, погряз в бизнесе. А уже в 25 решил вернуться к музыке и идти до конца.

Сын Агаларова занимается музыкой. Наверняка многие отнеслись к этому скептически. Ты чувствовал такое отношение?

Конечно. Мне хотелось, чтобы музыка была отдельно от денег. В 2006 году я выпустил свой первый альбом — Still, а первую радиоротацию получил только в 2011-м. Не то чтобы я не мог пробиться, просто для музыкальной индустрии я долгое время оставался чужим. Я иду честной дорогой: сочиняю песни, вникаю в каждую деталь, в каждую аранжировку. И если три года назад я собрал полный «Крокус», то в этом году, думаю, соберу два. 10 и 11 декабря состоятся мои концерты, партер мы продали буквально за три месяца.

29 ноября пройдет церемония вручения премии «Золотой граммофон», на которую ты номинирован в категории «Лучший исполнитель». Какие были эмоции, когда ты об этом узнал?

Это ведь моя первая номинация в России, за рубежом в этом году я получил премию World Music Awards. Конечно, был такой момент мимолетного счастья, что вот наконец у меня получилось здесь, в России. Но для меня всё равно лучшая награда — это мои концерты. Повторюсь, первый альбом вышел в 2006-м, сейчас 2014-й. То есть, имея связи, возможности, я восемь лет шел к этому. Что лишний раз подтверждает: я пошел честным путем, единственно правильным, не делая никаких глупостей. Я мог бы договориться за деньги исполнить какую-то песню в дуэте с Хулио Иглесиасом, например, с Томом Джонсом, Хампердинком, с которым дружу... Раньше я занимался боксом, так вот в боксе есть такое понятие — надо выступать с противником в одной весовой категории. Если ты поешь с кем-то в дуэте, надо «весить» так же, как твой партнер. Дуэт со Светой Лободой, с Ирой Дубцовой — это справедливо. Я планирую поднять планку и в декабре спеть со Стасом Михайловым, с Гришей Лепсом.

Послушай, а у тебя вообще есть музыкальное образование?

Нет. В раннем детстве я где-то полгода занимался скрипкой, но бросил это дело. Чуть позже понял, что у меня есть какие-то способности, но не знал, как их развивать. Года в 23 купил синтезатор. Возможно, в каком-то плане помогла дружба нашей семьи с Муслимом Магомаевым. Мы приходили к нему в гости, он садился за рояль и говорил мне: «Ну что, споем?» Я становился зеленого цвета. В его присутствии решиться петь мог только глупец, но каждый раз он заставлял меня это делать.

Прошло время, и теперь ты с удовольствием поешь и сам сочиняешь музыку. А бывают ситуации, когда у тебя, допустим, важное совещание, а в голове звучит мелодия и тебе надо срочно ее записать?

Конечно, бывают. Всё очень просто. Я беру свой айфон, выхожу помыть руки и в соседней переговорной мычу мелодию — у меня много разных специальных приложений. Вечером после совещания пришел на студию: «Ребята, давайте слушаем!» Ну и пошло-поехало. В самолете сочиняю — да где угодно. Мелодию надо ловить. Бывает, она мне ночью покоя не дает, не могу заснуть, вскакиваю с постели, включаю свет, сажусь за рояль. Одна из десяти таких историй становится песней.

Ты человек с четкой внутренней организацией, это очевидно. А как  распределяется твое время?

Смотри. С 12 до 18–19 часов я в офисе, потом у меня репетиции.

Каждый день?

Четыре раза в неделю. У меня дома репетиционная база, музыканты там с шести вечера уже в сборе. Поскольку мы теперь выступаем и за границей тоже, надо репетировать, ориентируясь на требования приглашающей стороны: Бразилия просит один трек-лист, Германия — совсем другой. А предстоящий концерт в «Крокус Сити Холле» — это премьера новых песен. После репетиции день не заканчивается. Я еду на студию и записываю обычно что-то новое. У меня в работе теперь всегда две пластинки: одна русскоязычная, другая — на английском. 13 февраля выходит моя пластинка на лейбле Warner, и предстоит тур по всему миру.

Отлично. Скажи, ты сторонник здорового образа жизни? Я предвижу, конечно же, положительный ответ.

Как сказать? Завтракаю я в 11 часов утра, в следующий раз ем уже после репетиции, в 22–23 часа.

Эмин, это ужасно! Пока ты молодой, организм всё стерпит, а дальше?

Жалко, мы не в офисе с тобой встречаемся. У меня всегда полно народу, в день человек 30–40 посетителей бывает. Если еще тратить время на еду, то я вынужден буду позже приезжать на репетиции, а мне хочется это сделать побыстрее!

Хорошая логика. Но ведь бывает, наверное, что ты приезжаешь после офисных дел уставший, разбитый...

Знаешь, в этой ситуации мне надо распеться минут  20, и всё, я снова оживаю. Музыка лечит.

Мне кажется, Эмин, сегодня ты живешь в гармонии с собой.

Ты  прав. Эту гармонию я обрел совсем недавно. Она появилась вместе с небольшим успехом в музыке, с признанием. Говорят же, художника обидеть легко. Вот ты выходишь на сцену, поешь песню, а потом читаешь разные отзывы. Могу сказать одно: поющий мешок с деньгами — это не про меня!

Сейчас, я уверен, так про тебя уже не говорят.

Может быть, и говорят, но сейчас для меня это не имеет никакого значения. За свой успех я не заплатил ни копейки. Добившись результатов здесь, в России, где я реализовал себя с русскоязычным материалом, я планирую усилить свои позиции за рубежом. Там, кстати, намного легче выходить на сцену. Там ты не сын крупного бизнесмена, а просто музыкант, артист, выступающий со своим бэндом.

Скажи, тебя можно застать врасплох? 

Такое, наверное, у каждого бывает, но я мастер импровизации. Из любой ситуации, пусть даже очень сложной, можно вынырнуть с помощью шуток, приколов. Всегда можно найти решение, нужно просто его искать, а не сидеть, держась за голову.

Ты можешь позволить себе очень многое, это понятно. А есть какие-то несбыточные мечты?

Да, я могу многое себе позволить. Но я не считаю, что добился каких-то серьезных результатов в тех областях, которыми занимаюсь. Всё еще впереди. В бизнесе, в музыке я только в самом начале пути, на старте. Но я четко знаю, в каком направлении надо идти.

Подпишитесь на наш
Блоги

Эмин: «В детстве я мыл стекла машин на Cадовом»

21:14, 14 декабря 2014

Автор: aminaofficial

Комменты 172

Комментарий был удален

Комментарий был удален

Комментарий был удален

Комментарий был удален

Комментарий был удален

Подождите...