Его сына-подростка не приняли в Дармут, в эту престижнейшую школу в Нью Йорке и это его огорчает, ведь он так любит своего сына и осознает что мальчишка взвалил на себя огромный груз ответственности. Я понимаю.
     Eго жена пилит его за то, что он вечерами тайком ест мятное мороженное с хрустящими кусочками шоколада, а еще она выносит мозг каждый раз когда он пытается уединиться за просмором гольфа субботним вечером. Я негодующе киваю.
     Его доктор говорит что у него недостаток витамина Д, и что возможно он должен подумать насчет приема антидепрессантов, но он уверен, что если бы он только нашел что-то главное в его жизни, он бы почуствовал себя лучше. Я шире распахиваю глаза, мой подбородок дрожит. Я почти плачу.
     Я говорю ему что у него доброе сердце, что он очень заботится о своем сыне. Я говорю ему что если бы я была с ним, то он бы смог есть столько мороженного, сколько пожелает, и что воскресный вечер точно был бы отдан для просмотра гольфа. Просто потому что люди должны делать то, что делает их счастливыми. Ведь так? (Вопросительный грустный взгляд.) Потом я говорю ему что хоть я и не знаю ничего про витамин Д и антидепрессанты (это единственная правдивая вещь прозвучавшая за всю неделю), но для меня он выглядит вполне себе здоровым и говоря это, я аккуратно пригасаюсь к его коленке, дистанция между нами сокращается и я искренне заглядываю ему в глаза, затем отвожу взгляд и улыбаюсь в смущенной улыбкой (ни в коем случае не показывая зубы!). Я тренировалась перед зеркалом. И эту “беззубую улыбку” я тоже оттачивала перед зеркалом. Короче, я выжидаю когда он сам захочет сократить эту физическую дистанцию между нами. Но он не готов, он хочет рассказать мне о том как он забил рекордное количество мячей для своей волейбольной команды в прошлые выходные, и о том, как его переполняли эмоции, как он хотел бы чувствовать так всегда…

Прежду у меня было много таких, как этот. Все эти “мужчины с добоым сердцем” такие все сложные и проблематичные. Я ни черта не понимаю в баскетболе, но я понимаю что мы разговариваем уже 15 минут. И мне очень нужно чтобы он почуствовал, что-то типа “я могу проговорить с тобой вечность”. Ну, или хотя бы “время для нас остановилось”. Но, к сожвлению, я c самого начала веду отчет. Это часть моей работы – подсчитывать минуты. Минуты переходят в часы, а беру-то я за час. От слов к делу: Я сбрасываю простенькие бежевые $800 Louboutins (куплены на с дикой скидкой за $250), одетые специально по случаю, выбранные специально для него. Он сказал мне – “я скромный парень”. (Если бы Он был “не скромный” ,  я одела бы мои черные лаковые Louboutins.
     А он все еще продолжает вещать о баскедболе и смысле жизни. У нас осталось 35 минут. А это куча времени. Но мне не нужны глупые риски. Моя работа заключается в минимизации рисков. Я придвигаюсь еще ближе, говорю ему, что у меня есть одна идея как помочь ему почувствовать лучше. И еще я добавляю, что это лекарство поможет мне почуствовать себя лучше тоже. Я говорю ему что я непереставая думаю об этом с тех пор, как он мне отправил сообщение два дня назад. Я аккуратно глажу его коленку двигая своей ладонью с отманикюренными пальчиками все выше и выше. Говоря о маникюре – только красный или бесцветный. Все другие цвета – это риск. Я приоткрываю рот и закатываю глаза. Ну и все. Самая сложная часть моей работы закончилась. Время для секса.

     В Нью Йорк я приехала из Челябинска когда мне было 19. Тогда у меня было 300 долларов, сейчас мне 24 года и я смогла заработать $200,000 долларов трахаясь за деньги. Я путешествовала в традиционнае для моей индустрии города - Морокко, Париж, Шанхай и Монако. Мужчины привозили мне чай из Лондона, шоколад из Швейцарии, шелковое белье из Франции и туфли из Италии. Я купила небольшой домик в деревне своим родителям (Я наврала, что у меня есть богатый американский бойфренд).
     Я не ненавижу мужчин. И я не жертва домашнего насилия. Я вообще никогда не была жертвой какого-либо насилия, не была наркозависимой и не снималась в порнухе. У меня никогда не было сутенера. Я не страдала от того, что американцы называют “daddy issues” – синдрома отсутствия отца и всего прочего. Пожалуй, только, у моего отца были любовницы, но мне и в голову не приходило обвинять своих родителей, или свое несчастное (ирония) детсво в том, что я выбрала такой путь. У всех свои проблемы: у моих родителей, у других людей, у детей других людей. У меня тоже. И мой психотерапевт помогает их разрешить.

     Я бизнесвуман. Я делаю то, что политики этой страны учат делать иммигрантов: тяжело работаю, ищу новые возможности, максимизирую свои таланты и адаптируюсь к экономике нового мира.
     Кстати, я уже не работаю проституткой (дорогой проституткой, эскортом) больше года. И вовсе не потому что работа нелегальная, нет, это часть индустрии. И не потому что я иногда сталкивалась с идиотами, это тоже чать работы.
     Я завязала потому что я хочу изучать режисуру и психологию, и я могу позволить себе платить за свое обучение. Я хочу выйти замуж и завести детей, и чем дольше я бы занималась проституцией, тем призрачней бы становилась эта мечта. С тех пор, как я завязала моя жизнь стала… Как это сказать… Сложнее, что ли? Я вам лю этом расскажу. Но сначала я вам расскажу как я попала в этот бизнес и что это такое.

     Я выросла в Челябинске. На Урале. Когда я была маленькой мне хотелось быть гидом по туризму и об’ездить мир. И однажды мне купили тур на автобусе, и это был такой маленький обшарпаный автобус без кондиционера. У гида по туризму были грязные волосы и пятна пота подмышками. Я почему-то подумала что тур-оператором в США быть лучше. 
     У меня был телефон русской женщины, которая сказала что я могу временно у нее остановиться. Когда я прилетела в JFK, она рассказала мне как доехать до Брайтон Бич, Бруклин. Я слышала про Брайтон, потому что смотрела наши фильсы и там это преподносится как место где ты можешь купить копченую осетрину, икру и хорошую одежду, ну и где живут русские, которые действительно чего-то добились в Америке. Я была счастлива.
     Когда же я приехала и вышла из метро, я увидела всех этих уродливых нищебродов, людей на инвалидных креслах, проезжающих по грязным вонючим улицам. Одеты они были хуже, чем люди в Челябинске носили во времена Советского Союза. Знаете выражение: “Мода возвращается.”? Так вот туда она и не приходила. Я подумала: “Б....ь, это не та Америка о которой я мечтала”.
     Шел четвертый день моего достижения американскрой мечты, когда я встретила девчонку которая сказала, что я могу у нее перекантоваться на Манхэттане. Когда я добралась на Манхэттан и посмотрела вокруг, я поняла почуму люди изо всех сил стараются приехать в штаты.
     Я стала искать работу официантки/хостеса в ресторанах и ресепшиониста в медицинских офисах. Никто меня не нанимал. Тогда я позвонила по об’явлению – им требовались танцовщицы. В клубе было много пьяных и обдолбанных мужчин, пытавшихся меня пощупать. Я заработала $300 за ночь и поклялась никогда больше не делать этого снова. Я позвонила по другому об’явлению, на роль официантки в турецком кафе. На собеседовании владелец, оглядев меня, сказал что я, в принципе, могу и не работать: “если ты со мной будешь трахаться, я буду тебе платить”.  Я ответила: “Нет, спасибо.” На самом деле это было что-то вроде “Иди на :), тупой урод”. С неделю, как я в Нью Йорке, а мой английский совершенствуется”.
     Потом я увидела об’явление о наборе девушек в массажный салон. Никакого опыта не требовалось и обещали платить до $500 в день.
     Первый день работы. Я вошла в комнату с другой девочкой и когда пришел клиент и разделся, я стала повторять за ней и делать то, что делает она: разминать его шею, массировать спину. Потом где-то минут через 30 моя напарница разделась. Я сразу подумала, “Вот почему нам платят $100 в час”. В общем, я разделась тоже и мы поочереди. Давайте скажем так – клиент хорошо провел с нами время.
     Я стала работать 5 дней в неделю. После 2 месяцев салон меня уволил. До сих пор не знаю почему. Может быть они узнали что я начала выезжать к клиентам самостоятельно, а может просто им постоянно нужны были новые девочки.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.