о новом фильме папы

На "Сплетнике" последнее время нередко обсуждали Андрея Кончаловского. Недавно наткнулась на интервью его средней дочери Лены. Возможно, кому-то будет интересно оценить "звездную" дочку.

LC: Лена, ты два дня назад вернулась в Москву из Венеции. Рассказывай, как съездила, какие впечатления от кинофестиваля и картины твоего папы «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицина», за которую он получил Серебряного льва?

ЕК: Съездила отлично. Конечно, главное событие – это кинофестиваль. Я как раз прилетела на предпоказ.

Даже американцы, которые любят кино, в котором по первым же минутами понятно, что вложено много денег, будет экшен и другие приемы, и те — не устояли.

Стоит сказать, что сама картина «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицина» –  это русское кино, про русского человека, русскую душу. Мне объективно понравилось. Это был своего рода экзамен для папы, который сдан на отлично. Он давно хотел снять такую деревню, настоящую историю, где не будет актеров, а все будут сами собой.

LC: Лена, а почему на премьере не было самих актеров?

ЕК: На одном из интервью папе задали такой же вопрос. Он рассказал историю, которая расставила все точки на i. После съемок фильма «Ближний круг», папа позвал прототипа главного героя киномеханика Сталина Александра Ганьшина, на кинофестиваль в Берлин, где была представлена картина публике. Как любой советский человек, который ничего не видел в СССР, киномеханик сметал все со столов на презентациях и ужинах. Через десять дней он умер. Почему, никто не рассказал. После этого случая, папа видимо перестраховывается.

LC: Лен, а ты вообще критично относишься к кинематографу и к работам твоего папы?

ЕК: Мне сложно объективно судить. Ведь я не смотрю на кино, как на продукт. Я все пропускаю через призму того, как это делается, какая была идея и что в итоге получилось. Вот, например, когда в 2010 году вышел «Щелкунчик», все посмотрели на него и сказали, что это — просто  прикольный фильм для детей. А на самом деле, снять эту сказку — было давней мечтой отца. Еще когда мне было три года и я ползала у него на даче, уже тогда там лежали эскизы, раскадровки и сам сценарий картины. Если бы он снял фильм тогда, то это была бы бомба. Но не было возможности, увы. Да и сложно работать в этом жанре после выхода Гарри Поттера. Та же самая ситуация была с фильмом «Глянец» (2007 год). Это же история про 90-е, когда появилась вся эта модная индустрия в России. Если бы фильм снимался в те времена, то был бы успех, а в итоге снят он был на десять лет позже.

LC: А тебе не передалось от папы желание снимать?

ЕК: Снимать, наверное нет. А вот моя сестра уже сняла свои первые краткометражки. Сейчас она заканчивает факультет международных отношений в одном из лучших университетов Франции. Что касается меня, то я хотела играть, но папа не разрешил. Я решила далеко не ходить и поступила в ГИТИС на историю театра.  Это хорошее образование.

о любимых странах

LC: Ты Москву любишь или у тебя другие города в предпочтении?

ЕК: Знаешь, недавно мне стало понятно, что на все сто процентов я — городской человек. Мне нужен мегаполис. Нужно, чтобы вокруг были люди и что-то происходило. Может это московская привычка, эта динамика. Но я прямо не могу без этого. 

Помню в феврале, мы с Лешей приехали в Ниццу на четыре дня, точнее в пригород, такой пенсионерский городок.  В первый день мы нормально пожрали устриц, на следующий день позавтракали, поплавали в бассейне, погуляли по горам, пришли, пообедали, поплавали опять, поужинали. На следующий день просыпаемся, и за завтраком бросаю фразу «а ты не хочешь завтра в Берлин улететь?», и на следующий день мы сваливаем. 

Кстати я не в восторге от Венеции. Во-первых,  всегда себя чувствую каким-то инвалидом, потому что нельзя  нормально передвигаться. Достаточно часто надо ехать то на пароме, то на гондоле. Не можешь просто выйти и поймать такси. 

А вот сам фестиваль проходит на острове Лидо — это единственный остров, где есть машины, и он не похож на Венецию, не похож на Италию. Похож на обычный европейский прибрежный город. Мне очень хотелось уехать на остров-кладбище Сан-Микель. Там находится могила Бродского. 

LC: Италия — страна с гастрономическим культом. Ты готовишь?

ЕК: О, да! Люблю готовить, но не люблю готовить для себя. Когда приезжают мои друзья,  я балую их мясом, пастой карбонара, которую ни разу сама не пробовала.

У меня есть один друг Саша, который ест так, будто бы в первый и в последний ра. Он очень бесится, когда его отвлекают от еды. В этом плане мы с ним идеальная пара. Он ест, а я смотрю. 

LC: Как ты расслабляешься?

ЕК: Очень люблю бегать и плавать. Мне нравится, что в этом время у тебя пустая голова. Когда плаваешь считаешь обычно, а когда бегаешь, то важно следить за дыханием, плюс музыка играет в ушах. 

LC: Лен, а когда у тебя бывают моменты, когда хочется посоветоваться с кем-нибудь, к кому ты идешь?

ЕК: С детства привычка – решаю все сама. Помню, когда мне было лет 14, весь мой класс ехал в платную поездку. Я в последний момент решила не ехать. Деньги не вернули, а маме я не стала об этом говорить. Летом приняла решение пойти работать официанткой, чтобы заработать эту сумму, не сказав маме ни слова. Только года через два призналась об истинной причине. Папа оценил мой поступок, сказал, что начинать надо с малого. Не знаю, откуда взялась эта черта моего характера, так как родители всегда были открыты для диалога.

о любви

LC: За что ты готова влюбиться в человека?

ЕК: Люди должны влюбляться с закрытыми глазами. В 15 лет я была влюблена в одного парня, он был гениальный гитарист. Я сходила с ума.

О политике

LC: Как ты относишься к ситуации на Украине?

ЕК: Ребят, делайте, что хотите, нас только не трогайте. Пусть у всех все будет хорошо.

Например, Германия сделала отличную штуку. Государство платит семьям иммигрантов, чтобы они отправляли детей в немецкие школы-интернаты. Ребенок учится там 11 лет. Да, он араб и у него смуглая кожа, но ментальность немецкая. Он – немец. Это дипломатичный подход.

Что касается Украины, я в этом не сильна. Можно сидеть и мониторить новости, но правды не узнать. История творится на наших глазах. Я не была в Крыму, но своим детям, мы уже будем говорить, что вот в 2013 году мы ходили на митинги.

LC: Лена, ты была на митингах?

ЕК: Да. На митинг за Навального ходила. Даже дело не в том, что «мы» против Путина, просто не хотим, чтобы было так. Потому что, уйди сейчас Путин, некому прийти. Пусть я голосовала за Навального, при этом я понимала, прийди он к власти…  не дай бог.

Сейчас уже смешно. Как говорил Пушкин (не помню дословно): «все мы понимаем, что в России все плохо, но когда иностранцы говорят об этом, очень уж обидно».

Вот у меня сестра живет и учится во Франции, и каждый раз когда она приезжает, она ахает и охает, как все ужасно, все антигуманно, и слово «хач» при ней нельзя сказать.

о стыде

LC: У тебя есть что-то, за что стыдно?

ЕК: Полгода назад сделала пост на фейсбуке на эту тему. Насчитала три моих жизненных промаха.

1. В двенадцать лет  я приехала к отцу на Сицилию. В отеле мне понравились маленькие бутылочки из под алкоголя, которые стояли в мини баре. Я их забрала с собой, и конечно съела весь шоколад из бара. Моему отцу выставили счет. Про шоколад он мне сказал, а про алкоголь промолчал.

2. Мне было пять лет. Мы поехали с мамой в Париж. Поужинали в кафе, как положено, мама положила деньги на чай, а я их забрала себе. Всю дорогу до отеля, я мечтала вернуться обратно и положить их.

3. Когда мы пришли с Сергеем Пойдо в Krispy Kreme, я спросила «ты будешь кофе?», он сказала «да», а я ему «какое?». При этом я знала, что правильно говорить «какой» и меня саму дико бесит, когда говорят неграмотно. Сережа посмотрел на меня так, что мне захотелось провалиться сквозь землю.