«Лицо Греты Гарбо можно с успехом фотографировать под любым углом и при любом освещении». Американские кинематографические эксперты пришли к выводу, что лицо Гарбо уникально и все её пропорции божественны.

Авторитетный английский критик Александр Уолкер писал в 1980 году: "В Голливуде были, есть и будут только две великих "звезды" - Грета Гарбо и Чарли Чаплин. А другие, на первый взгляд не менее знаменитые и талантливые, были лишь подданными в свите этих некоронованных королей экрана".

Великой звездой Гарбо сделало счастливое сочетание многих качеств. Во-первых, она была необыкновенно красива. Огромные синие глаза необычного глубокого тона, благородной формы нос, нежный рот с изогнутой, словно лук Купидона, верхней губой, высокий чистый лоб. Совершенный овал лица с прелестной ямочкой на подбородке. Густые, вьющиеся от природы волосы.

Когда Гарбо приехала в Голливуд и были сделаны первые фотопробы, их результаты потрясли даже видавших виды киношников. Пропорции ее лица - высота лба равнялась расстоянию между глазами, а также между подбородком и кончиком носа - соответствовали пропорциям лиц античных статуй, а пропорции тела - образцу античной красоты Венеры Милосской.

Правда, другие ее поклонники утверждали, что своими широкими плечами, узкими бедрами и длинными ногами Гарбо, скорее, похожа на античного мальчика. Впрочем, одинаково хорошо она смотрелась и в роскошном бальном платье с открытыми плечами, и в мужском костюме, а некоторая сутулость придавала ее облику особое очарование.

Такие звезды, как Гарбо, даже если они исчезают с экрана, продолжают волновать воображение зрителей. И потому фотографы и журналисты преследовали стареющую актрису с неменьшим рвением, чем в годы ее триумфа. Но верная себе Гарбо никому не давала интервью, ловко избегая встреч с прессой. Тем более ценной представляется книга шведского журналиста Свена Бромана "Разговоры с Гарбо", увидевшая свет в 1991 году (Sven Broman. Conversations with Garbo. Penguin Books. 1991).

Когда Свен Броман встречался с Гарбо, ей уже исполнилось 80 лет. Однако ее внешность продолжала восхищать людей.

"Классический профиль Гарбо до сих пор красив, особенно когда она забрасывает голову назад. Хотя кожа на лице увяла, его очертания хорошо сохранились. Я заметил, что у старых людей глаза как бы уменьшаются в размерах, только не у Гарбо. У нее они такие же большие и глубокие, как прежде. Правда, ее знаменитые ресницы стали несколько короче, но они по-прежнему длинны и отбрасывают тень на щеки. Гарбо использует только тушь и губную помаду красного цвета. Ее седые волосы, пожалуй, длинноваты, но она их принципиально не стрижет, потому что они создают заслон от посторонних взглядов.

Однажды я не удержался и воскликнул: "Разве можно представить себе более совершенное лицо!" "Не такое уж оно и совершенное, - смутилась Гарбо. - Много лет назад мне делали операцию как раз по линии волос. Там выросла большая шишка. Операцию провели так топорно, что приходилось просто начесывать на это место волосы, чтобы скрыть уродливый шрам".

Когда мы встретились с Гарбо первый раз, я прежде всего отметил красоту ее голоса, глубокого, нежного и мелодичного. Она очень мило говорит по-шведски, совсем без акцента. Правда, многие современные словечки ей не знакомы. И когда мы пошли в магазин в Давосе, она попросила меня назвать некоторые предметы гардероба".

"У Гарбо красивые ухоженные руки. Из драгоценностей она носит только золотое кольцо, подарок ее ближайших друзей графа и графини Вахмайстер. Как-то Гарбо сказала, глядя на кольцо: "Мне всегда хотелось быть графиней". Я никогда не видел на ней других украшений".

"Гарбо постоянно курит похожие на сигары сигареты, которые можно купить только в Америке. Когда они кончаются, она переходит на тонкие короткие сигареты швейцарского производства.

Гарбо всегда носит брюки и свитер с высоким горлом. "Я привезла из Нью-Йорка 16 брюк. В моем чемодане Вы не найдете ни одного платья или юбки", - не без вызова заявила она. Мне показалось забавным, что Гарбо свойственны амбиции в отношении современной моды. "Я горжусь, что ввела в женскую моду рубашки-поло и заинтересовала ими женщин. Кэтрин Хепберн помогла мне в этом. Не скрою, что борьба женщин за право носить брюки доставила мне большое удовольствие. Они явились здоровой альтернативой традиционному женскому костюму".

Хотя в книге нет особых откровений и глубоких философских раздумий, воспоминания звезды о годах, проведенных в Голливуде, проливают новый свет на личность самой таинственной звезды Голливуда.

Детство

"Я росла странным ребенком. Почти не спала, ночами бродила по дому. Вытянувшись буквально за год, я была выше всех моих одноклассников, но была очень слабой, часто болела, страдала от жестокой анемии".

 

"С детства я была неуверенна в себе, жила на свете с предчувствием, что вот-вот разразиться какое-то несчастье. Впервые оно появилось у постели умирающего отца. Мне было тогда 15 лет. Потом умерла моя сестра Альва. Она была красивее и талантливее меня, а умерла совсем молодой в возрасте 24 лет от рака лимфатических сосудов".

"Наша семья была очень бедной. Как же я ликовала, когда на гонорар от фильма "Сага о Йесте Берлинге" смогла купить матери браслет и кольцо. Кстати, мои длинные ресницы я унаследовала от нее. В детстве она называла меня Кетой. Позднее я часто плакала, когда читала в газетах всякие ужасные вещи о моих отношениях с матерью. Это было неправдой".

Актерское мастерство

"Годы учебы в Стокгольмской школе драматического искусства были самыми счастливыми в моей жизни. Нас, по крайней мере, обучили правильной артикуляции, а сейчас даже трудно понять, что говорят актеры.

Однако побеждать свой страх перед зрителем я так и не научилась. Я всегда была застенчивой, слишком скрытной, чтобы заставить себя предстать перед толпой зрителей. Да и в павильоне присутствие посторонних людей мешало мне сконцентрироваться.

А знаете, что случилось в Швеции в 1928 году, куда я приехала на рождественские каникулы? Меня уговорили выступить в одной пьесе. Я начала репетировать роль. Но когда наступил день премьеры я так нервничала, что спектакль пришлось отменить".

"Меня часто приглашали выступить на Бродвее, но сама мысль об этом приводила меня в ужас".

Красота

"У меня никогда не было собственного ящика с косметикой, играющего такую роль в жизни всех голливудских звезд. Перед выходом на съемочную площадку я использовала только пудру, губную помаду и тушь для ресниц. Кстати, я никогда не пользовалась накладными ресницами. Никогда не делала подтяжек или других манипуляций с моим лицом. Правда, мне пришлось перенести две хирургические операции. В молодости мне вырезали шишку на лбу, а совсем недавно удалили на носу небольшую опухоль.

Когда-то, очень давно я получила от фирмы "Пальмолив" очень выгодное предложение, связанное с рекламой мыла. Но я его отклонила, потому что сама пользовалась лавандовым мылом и пользуюсь им до сих пор. Правда, в Швеции мы с моей сестрой Альвой принимали участие в рекламе шведского мыла. Но были тогда очень молодыми и искренне радовались, видя свои лица на обертке".

Голливуд

Первый фильм Гарбо в Голливуде "Поток" (1926) основывался на новелле чрезвычайно популярного в те годы писателя Бласко Ибаньеса и представлял собой знойную мелодраму из испанской жизни. 

В этом первом голливудском фильме проявились черты, характерные для будущего имиджа актрисы. Роль получилась убедительной. Никто из критиков не заметил явной несуразности - скандинавскую актрису заставили играть роль страстной испанки.

"Соблазнительница" (1926), следующий фильм Гарбо, также был снят по повести Бласко Ибаньеса. Он окончательно закрепил за ней амплуа "роковой женщины".

Фильм "Плоть и дьявол", имевший грандиозный успех благодаря участию в нем Джона Гилберта, наглядно продемонстрировал, что в лице Гарбо Голливуд обрел самую знаменитую "роковую женщину".

Вдохновленное успехом руководство МГМ в четвертый раз предложило Гарбо выступить в роли соблазнительницы в фильме с весьма красноречивым названием "Женщина, которая любит брильянты".

Однако шведка взбунтовалась, заявив, что больше не будет играть плохих женщин и отказалась явиться на съемки. Этот отказ имел не только творческую, но и финансовую подоплеку. Гарбо видела тот энтузиазм, который сопровождал демонстрацию фильма "Плоть и дьявол". Ее партнер Джон Гилберт получал в неделю 10 тысяч долларов, она же – всего 600 долларов. Майер бесновался, грозил санкциями. Прокатные фирмы охватила паника, поскольку в их распоряжении больше не было фильмов с участием Гарбо. И одна шведка хранила гордое молчание.

Трудно сказать, чем бы закончилось это противостояние, если бы Гилберт не предоставил ей в распоряжение своего агента Харри Эдингтона. При его непосредственном участии 1 июня 1927 года она подписала новый контракт, согласно которому ей полагалось 5 тысяч долларов в неделю или 260 тысяч долларов в год.

Как большинство мужчин, Эдингтон восхищался божественной красотой Гарбо, однако банальность ее суждений об искусстве разочаровали его. Эдингтон пришел к выводу, что Гарбо не следует контактировать с прессой и давать интервью. Он добился того, чтобы ее перестали фотографировать для рекламных фотографий МГМ. И этим чрезвычайно повысил ее статус.

В ту пору мало кто догадывался об истинной роли Эдингтона в судьбе Гарбо, а победу, одержанную в борьбе с МГМ, относили за счет необыкновенной мудрости актрисы. Так начал формироваться миф о таинственной, загадочной Гарбо, шведском сфинксе, мудром и молчаливом. Эдингтону нравилось управлять женщиной, которую обожали миллионы зрителей. Он тщательно следил за тем, чтобы его клиентку звали Гарбо как Дузе или Бернар, имя Грета, так нравившееся Стиллеру, было изгнано из обихода. На студии актрису постоянно сопровождали две черные служанки, преданные и молчаливые. Миф о Гарбо как истинной королеве Голливуда все больше входил в практику кино.

Созданный Эдингтоном стиль поведения идеально соответствовал личности Гарбо. Замкнутая и неразговорчивая от природы, она предпочитала одиночество. Вплоть до глубокой старости одинокие прогулки являлись для нее лучшим времяпрепровождением. Как только начинался дождь, Гарбо быстро одевалась и отправлялась гулять. Пелена дождя служила для нее лучшей защитой от посторонних взглядов. И во время съемок Гарбо пользовалась любой возможностью, чтобы прогуляться, побыть наедине с собой. Совсем недавно красные резиновые сапожки Гарбо, в которых она любила бродить под дождем, были проданы на аукционе за 10 тысяч марок.

Хотя Эдингтону удалось многократно повысить гонорар своей клиентки, повлиять на репертуарную политику он не мог. Да и не считал нужным делать этого, понимая, что Гарбо суждено стать самой знаменитой "роковой женщиной" американского экрана. Ее манера отличалась от других исполнительниц психологизмом и волнующей искренностью.

Роли соблазнительниц превалировали в ее репертуаре и после того, как началась эра звукового кино. С приходом звука многие звезды были вынуждены покинуть кинематограф. Однако молодая шведка с блеском выдержала роковое для многих исполнителей испытание. Ее низкий, усталый голос даже усиливал загадочную притягательность ее героинь.

Первый звуковой фильм Гарбо "Анна Кристи" пользовался таким успехом, что была снята его немецкая версия, а актриса приобрела поистине мировую известность.

Она была теперь не робкой молодой актрисой, безропотно покорявшейся воле боссов студии. Там, где речь касалась денег, она становилась непреклонной. В 1932 году при подписании нового контракта Гарбо настояла на 250 тысячах за каждый фильм, а также добилась права самостоятельного выбора ролей и членов съемочного коллектива. Только она одна могла решить, кто будет ее партнером-любовником. Благодаря всем этим условиям Гарбо удалось существенно расширить свой репертуар.

Поворотным пунктом в ее карьере стала "Королева Христина" (1933), ясно показавшая, что феноменальная эротическая притягательность Гарбо, в сущности, не имеет признаков пола. В мужском костюме она была едва ли не более привлекательна, чем в женском платье.

Грета Гарбо так вспоминала свои съемки в этом фильме:

"Благодаря тому, что я сыграла королеву Христину, теперь весь мир знает, кем она была и что ей пришлось пережить.
В "Королеве Христине" я вновь играла вместе с Гилбертом. Вначале на роль Дона Антонио, возлюбленного Королевы Христины, планировался Джон Баримор, но он был слишком стар. 

Потом возникла идея пригласить англичанина Лоренса Оливье. Однако мне он показался слишком юным.

И, честно говоря, я не представляла, как можно играть в интимных сценах с совершенно незнакомым человеком. И тогда я предложила Гилберта. Правда, у него был слишком тонкий голос, из-за чего его карьера пришла в упадок. Но техники научились творить чудеса. Джон был слишком страстным в некоторых сценах, так что мне не раз приходилось напоминать ему, что он теперь женатый человек и должен прежде всего думать о спокойствии своей семьи".

"Мне было приятно узнать, что Черчилль смотрел "Королеву Христину" в своем личном кинозале, когда на Лондон падали немецкие бомбы".

В начале своей голливудской карьеры Гарбо снялась в фильме "Любовь" (1927), вольной экранизации романа Толстого "Анна Каренина". Название придумал хитроумный Эдингтон с единственной целью - дать возможность рекламным фирмам написать крупными буквами "Гарбо и Гилберт в "Любви". Реклама оказалась очень удачной и вошла в историю кино. Образ Анны так увлек актрису, что в 1935 году она решила сыграть его еще раз, значительно усилив трагедийное начало.

Вершиной этого периода было суждено стать фильму "Дама с камелиями" (1937), подтвердившему талант Гарбо как истинно трагической актрисы кино.

Снимаясь в роли умирающей от туберкулеза куртизанки, она сама в этот период много и часто болела. Этот личностный фактор сообщил особую достоверность образу Камелии. Когда критики сравнивали Гарбо со знаменитой Дузе, в этом не было и доли преувеличения. А дочь Александра Дюма, видевшая на сцене и Дузе и Бернар, даже поставила ее выше этих знаменитых исполнительниц.

Сама Гарбо воспринимала успех "Камелии" с легким недоумением и больше всего хотела изменить свое амплуа: "Не могу сказать, что героиня вызывала у меня какие-то особые симпатии. Достаточно посмотреть, какую профессию она себе избрала. Конечно, роман Дюма я прочитала с большим интересом. Как ни странно, но на эту работу я получила много откликов. Например, мне написала жена Мао Цзэдуна и сообщила, что так часто смотрела фильм, что совершенно испортила пленку. Пришло письмо от дочери Дюма. Она утверждала, что я играю лучше Дузе и Бернар, которых она видела на сцене. Она не сомневалась, что, если бы ее отец посмотрел фильм, то обязательно влюбился бы в меня".

"На съемках "Камелии" я часто болела. В перерывах приходилось подолгу отлеживаться в гримерной. Моим партнером был замечательный молодой человек, может быть, чуть-чуть застенчивый - Роберт Тейлор. Он видел, как мне плохо, и делал все, чтобы облегчить мои страдания. Зная, что я люблю музыку, он приносил с собой граммофон и пластинки. Ведь киностудия - та же фабрика. Необходима поддержка, чтобы окончательно не упасть духом.

С Джорджем Кьюкором у меня сложились прекрасные отношения. Было снято два финала. Тот, что предложил Кьюкор, я считаю очень удачным. Я подавала Роберту руки и как бы засыпала.
Очень жаль, что Роберт Тейлор умер совсем молодым. Как и я, он много курил, и заработал рак легких. Ему даже не было шестидесяти, когда он умер".

"На съемках "Камелии" мне стало ясно, что нужно как можно скорее покончить со своей карьерой и вопреки давлению руководства МГМ расстаться с кино. В страшном мире этих людей можно было только погибнуть".

В 1938 году она снялась в комедии "Ниночка" (1939). Роль получилась очень удачной, однако поклонники актрисы желали видеть ее только в ролях трагических героинь, и "Ниночка" не снискала того признания, которое заслужила. Эта роль, несмотря на относительную неудачу, оставалась до конца жизни актрисы ее любимой ролью.

 

Гарбо по поводу фильма говорила следующее: "Мой самый любимый фильм - "Ниночка". Благодаря Любичу получилась замечательная комедия. Я так устала от всех этих роковых женщин, что восприняла фильм как отдушину. Кстати, мало кто верил, что Гарбо может играть в комедии".

В фильме "Двуликая женщина" (1941) Гарбо предприняла еще более энергичную попытку освободиться от амплуа трагической героини. Она темпераментно исполняла современные танцы, плавала в бассейне, бегала на лыжах и демонстрировала фигуру.

Она хотела стать частью современной Америки! Но люди ходят в кино отнюдь не для того, чтобы смотреть на себе подобных, - они жаждут приобщиться к миру высоких страстей. Имя Гарбо значило для них любовь, страсть, страдание, и они не желали менять своих представлений.

Дважды потерпев неудачу, Гарбо навсегда покинула кино.

В своей книге свой уход Гарбо комментировала следующим образом.

"Сегодня я могу посмотреть на свою голливудскую карьеру отстраненно, и она наполняет меня стыдом. Я сожалею о том пути, который выбрала под давлением обстоятельств, но я была лишена возможности принимать решения самостоятельно и потому часто играла такие роли, которые мне самой решительно не нравились".

"Когда я приехала в Голливуд, то даже не представляла, какой сомнительный путь избрала. Быть кинозвездой - малоприятная профессия, ведь люди ни на минуту не оставят вас в покое. Это очень опасная игра".

"Я очень испугалась, когда после фильма "Плоть и дьявол" поняла, что обречена на веки вечные играть роли вамп. И я отказалась выйти на съемочную площадку. Они в руководстве МГМ подумали, что я сошла с ума, поскольку такие вещи в Голливуде были не приняты. Но я просто потеряла голову. Чувствовала себя униженной, усталой, не могла спать. Но главная проблема состояла в том, что я не ощущала себя настоящей актрисой, особенно когда осталась без Стиллера".

"Я устала от Голливуда, и, вообще, не любила мою работу. Были дни, когда я просто заставляла себя идти на студию. Я ушла потому, что не было ни хороших идей, ни хороших предложений. Я снималась даже дольше, чем планировала. Мне всегда хотелось жить другой жизнью. Я бы остановилась раньше, если бы не контракт. Мой последний фильм появился потому, что я выполняла условия контракта".

"В 1932 году лопнул банк, в котором я держала свои сбережения. Для меня это было страшным ударом. Ведь я уже созрела для того, чтобы исчезнуть из кино. Чтобы люди забыли о моем существовании, не оборачивались на улицах, не преследовали меня. И вот в 1932 году я была вынуждена подписать новый контракт, чтобы после стольких лет упорной работы не остаться на бобах. Бедность всегда страшила меня".

"Уже после своего ухода я получила множество предложений от различных кинокомпаний. Никто не хотел понять, что я вообще устала от Голливуда. Ведь я никогда не была настоящей актрисой, поэтому съемки отбирали у меня слишком много душевных сил".

"Я ужасно устала быть "звездой", устала от фильмов, которые мне предлагали. Такой путь зарабатывания денег на самом деле очень утомителен. Я была вынуждена обратиться к психиатру и проводила у него по полтора часа в день. Врач называл меня "интересным случаем депрессии" и советовал относиться к жизни с юмором".

"В Голливуде я быстро состарилась, постоянно чувствовала себя усталой. И только переехав в Нью-Йорк, ощутила, что ко мне возвращается способность думать и воспринимать окружающую действительность".

"Часто, уставая на съемках, я приходила домой, ложилась в постель и начинала мечтать. Мне всегда хотелось стать графиней. Жить в деревне среди природы и животных, чувствовать себя защищенной. До войны я часто гостила у своих друзей - графов Вахмайстеров в их поместье в Тристаде. Это были лучшие дни моей жизни".

"К моим самым приятным воспоминаниям о Голливуде, без всякого сомнения, относятся прогулки вдоль океана и заплывы вблизи Санта-Моника. Правда, однажды со мной произошел ужасный случай. Меня подцепил крючок огромного спиннинга. В легкие попала вода, и я потеряла сознание. Инстинктивно я начала бороться за жизнь и очнулась только на песке. Вокруг не было ни души. Я перевалилась на живот, постаралась освободиться от воды и восстановить дыхание".

Жизнь после кино   "Чтобы стать независимой, иметь возможность жить своей жизнью, я пожертвовала многим".

"Я всегда мечтала стать хозяйкой своей жизни. Я видела в Голливуде слишком много трагедий, и это послужило наглядным предостережением".

"Большую часть жизни я провела лежа в постели. Не будучи больной, могла оставаться в постели целый день, просто лежать и смотреть телевизор. Всё что угодно, но только не спорт.
В Нью-Йорке я обычно сама готовлю себе ужин, потом сижу в постели и ем. На свете найдется не много людей, проводящих время подобным образом".

"Я всегда нуждаюсь в ком-то, кто мог бы подтолкнуть меня в нужном направлении. Хозяйка моего отеля как-то поинтересовалась, что я делаю, когда не спускаюсь вниз. Я ответила: "Лежу в постели и рассматриваю обои". Ее это очень удивило".

"Один врач сказал мне: "Надо поверить, что жизнь может быть приятной и в пожилом возрасте". Смешной человек!
Я часто думаю о смерти. С нею все и закончится. Загробной жизни нет. Лично я в это не верю. Но я всегда была реалисткой". 

Гарбо скончалась 15 апреля 1990 года, оставив свое огромное состояние дочери брата.