Если обратить внимание на «доньютоновскую» фотографию, то окажется, что на протяжении многих лет творческие фотографы всячески старались отмежеваться от тех фотографов-порнографов, которые снимали эротические изображения на продажу. «Искусство должно говорить о возвышенном» - эта заповедь, доставшаяся в наследство от классической живописи, очень долго влияла и на фотографию – поэтому и эротика в художественной фотографии долгое время была достаточно романтизированной. 

Подобно художникам прошлых веков, пикториалисты начала 20-го века часто показывали обнажённое тело в рамках какого-то условного и весьма романтического образа – например, в работах фотографов того времени мы можем встретить обнажённых наяд, дриад или муз.

К тому же пикториалисты изображали «ню» весьма деликатно, старательно маскируя наготу своих моделей полумраком тёмных тональностей и полупрозрачными драпировками, мягким фокусом и специальными техниками печати.

Такой стиль оставлял зрителю пространство для воображения, содержал в себе загадочность и недосказанность, но при этом нагота, как правило, не несла явного эротического подтекста. Скажем так: в этих фотографиях была чувственность, но не было прямой откровенной эротики. 

Затем, когда пришло время более конкретной фотографии и экспериментов со студийным освещением, обнажённое тело стали изображать более смело – но явная эротика всё равно могла существовать только в «низкопробной» порнографической продукции.

Многие фотографы-модернисты в своих работах исследовали пропорции тела, изучали тело, как некую геометрическую совокупность линий, объёмов и форм, использовали тело, как элемент композиции; - другие могли придавать снимку какой-то эротический подтекст, намекать на что-то, но эротика никак не могла быть основным, первичным смыслом художественной фотографии. 

Таким образом, с одной стороны – весьма откровенная порнография процветала практически с первых лет изобретения фотографии; с другой стороны – «серьёзные», творческие фотографы, кажется, делали всё, лишь бы только не быть заподозренными в том, что они снимают эротику ради эротики. 

Именно Ньютон лишил фотографическую эротику остатков невинности. Он смешал в одном флаконе художественную фотографию и порнографический подход к съёмке, начал делать съёмки для модных журналов с тем же смыслом, с которым обычно снимают порно. Не случайно в различных статьях о Ньютоне можно встретить одну и ту же мысль: даже когда в его кадрах нет ничего откровенно неприличного – они всё равно производят весьма «неприличное» впечатление.

Сам Ньютон, кстати, вообще не признавал такого слова – «эротика». Говорил, что вообще не понимает смысл этого слова, и что слово «секс» ему понятнее и ближе. “Sex sells” («Секс помогает продавать»)- ещё одна хрестоматийная фраза Ньютона, и в этих словах, возможно, скрывается объяснение его феноменальной успешности – он снимал фотографию на грани скандала, фотографию, которая в первую очередь адресована нашим самым простейшим и одновременно тщательно скрываемым инстинктам. 

Модели Ньютона не стесняются: вместо типичного кокетства, заигрывания с фотокамерой и потенциальным зрителем, на снимках Ньютона мы видим прямую провокацию. Вместо традиционной недосказанности, призванной стимулировать воображение зрителя, женщины Ньютона не знают стыда или страха – они показаны весьма откровенно, натуралистично и даже бесстыдно – в том смысле, что в их обнажении нет и тени стыда или смущения, они уверены в своей наготе.

Но в женщинах Ньютона есть другая загадка: они явно и очень вызывающе сексуальны, но при этом сами совершенно не стремятся быть желанными для зрителя.

Они олицетворяют соблазн, но при этом остаются недосягаемыми, они выглядят эротично – но при этом абсолютно холодны, и именно это противоречие, это несоответствие формы и содержания «цепляет» зрителя.

 Совершенно не случайно Ньютон так любил снимать манекены – у него есть целые серии, в которых манекены и живые люди существуют в пространстве одного кадра, и в этих снимках сложно сразу отличить манекен от живого человека.

Ньютон создал новый образ женщины, - женщины сильной, властной, женщины, которая выбирает сама. Они часто окружены атрибутами роскоши и достатка, они почти всегда играют главную, доминирующую роль. И, если уж проводить параллели с кинематографом, то никакого хэппи-энда женщины Ньютона мужчине-зрителю не обещают – если, конечно, зритель не мазохист. Женщины Ньютона – источник не наслаждения, но опасности и острых эмоций, далеко не всегда положительных. Мужчины же, если и появляются в сюжетах Ньютона, то в скромных ролях шофёров, официантов, портье – словом, обслуживающего персонала. 

Сам Ньютон говорил: "Часто мужчины признавались мне, что мои серии с изображением обнаженных женщин вызывали у них внутренний ужас. Это тот самый эффект, который мне нравится". 

Но в то же время он не льстил своим моделям, показывал их весьма натуралистично, без прикрас, со всеми недостатками внешности. И многие критики писали, что ещё одно противоречие Ньютона состоит в том, что на самом-то деле он не очень любит и не очень уважает женщин – хоть он и наделяет их властью и сексуальностью, но часто изображает их довольно неприглядно и не видит в них никакого другого смысла, кроме эротического. 

Анита Экберг

Шарлота Рэмплинг

Возможно, в этом есть доля истины – действительно, да простится такое сравнение, но женщины Ньютона похожи на породистых и строптивых животных. Впрочем, сам Ньютон в ответ на эти упрёки отшучивался: «Как я могу не любить то, что я снимаю всю жизнь?»

Также часто пишут, что Ньютон показал публике то самое «коллективное бессознательное», тот самый мир тайных желаний и эротических фантазий, в которых мы часто боимся признаться самим себе. Но в том-то и дело, что Ньютон, как и всякий крупный фотограф, снимал в первую очередь то, что интересно было интересно ему самому. Журнальная фотография и коммерческие заказы служили для него своего рода ширмой, прикрытием для воплощения своих замыслов, и номинально находясь в рамках фэшн-фотографии, он создавал именно свою, «ньютоновскую» фотографию. И если бы он не имел смелости делать это, он бы не стал тем самым Хельмутом Ньютоном – легендой фотографии 20-го века, великим провокатором и законодателем нового стиля в журнальной фотографии. 

В этом посте представлены еще скромные фото Ньютона, так как формат Сплетника не позволяет выкладывать фото полностью обнаженных женщин. У кого есть желание, можете погуглить, посмотреть. Ньютон преподносил их мастерски, на грани фола, пошлости, но без пошлости. Больше ни у кого так не получается. Многие скатываются в откровенную порнографию. Как у него так получалось, не знаю. Какое-то внутренне чувство меры было, которое позволяло отделить прекрасное от безобразного.